Дмитрий Ничей - Мудрость в пыли. Книга вторая. Острая душевная недостаточность

Он снова положил ребенка на стол и тот съёжился, испуганно закрываясь от бьющего в глаза яркого света. В руках человека в белом халате блеснул скальпель. Он уверенно полоснул по плечу ребенка, сделав полукруглый надрез и отогнул с плеча образовавшийся лоскут кожи.

– Вот, пожалуйста, – кивнул он, указывая на обнажившийся сустав, – практически бескровно. Тем не менее достаточно сочно, как полагается, ну скажем, агарикомицетам.

Он сосредоточенно посмотрел на ребенка, лицо которого вдруг обрело очертания прекрасного женского. Голову его украсили огненно-рыжие пряди, а глаза стали прозрачными дымчато-серыми. Прищуренный взгляд был полон страдания.

– Единожды предавшему, – укоризненно произнес он женским голосом, – кто же тебе снова поверит?

Путник очнулся от собственного крика. На лбу его выступила испарина, а сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди.

– Тише, тише, – чья-то рука легла ему на плечо. Путник повернул голову и увидел над собой растрепанную голову со всклокоченной бородой.

– Это я, Люс, – произнесла голова, – Священник. Помнишь меня?

Путник попытался ответить, но лишь прохрипел что-то невнятное.

– Он ещё слишком слаб, – послышалось с другой стороны.

Путник медленно повернул голову на голос и увидел рыжего длинноволосого парня. Парень смотрел на него сосредоточенно и печально.

– Где я? – еле слышно прошептал Путник.

– Ты в безопасности, – ответил рыжеволосый, – Ты ушёл от нас несколько дней назад вместе с девочкой. И вот ты снова здесь.

– Где она? – уже слышно прохрипел путник.

– Она ушла, – вмешался в разговор растрёпанный священник, – Она пришла за нами, чтобы показать, где ты. Оставила здесь твою винтовку, отвела нас, чтобы спасти тебя и ушла.

Из горла Путника раздался сдавленный хрип.

– Мы просили её остаться, – продолжал священник, – но она была непреклонна. Она сказала, что у неё есть цель, но совсем нет времени. И мы разошлись в разные стороны.

Путник закрыл глаза.

– Тебе очень повезло, – услышал он голос рыжеволосого, – У тебя практически не было шансов выжить. Когда мы нашли тебя ты был обезвожен настолько, что походил на мумию. Но раны твои были чистые. И рядом с тобой сидела собака.

Путник снова открыл глаза и с трудом пошевелил губами.

– Да-да, собака, – подтвердил рыжеволосый, – или как ещё можно назвать то, во что они сейчас превратились… Никогда не знаешь, чей облик в следующий раз примет твой спаситель. Не правда ли, святой отец?

– Воистину, – закивал священник, – так и есть.

Он склонился над Путником и вздохнул.

– А теперь набирайся сил. Они тебе ещё понадобятся. Ведь ты же не оставишь своих помыслов, мятежная твоя душа? Знаю, что не оставишь. Так, что засыпай…

Несмотря на все обещания профессора, практикант откровенно скучал. Сам профессор постоянно был чем-то занят и, отмахнувшись от практиканта как от назойливой мухи, вывалил на стол целую гору литературы, которую тот и изучал уже второй день. Был, правда, еще лаборант, высокий парень с непроницаемым лицом, но с ним отношения тоже как-то не заладились. Постоянно наводя порядок в кабинете и лаборатории, и выполняя непрекращающиеся поручения профессора, он предпочитал делать вид, что не замечает практиканта. Наблюдая за ним в перерывах между чтением книг, практикант выстроил в своей голове довольно сложную речевую конструкцию о том, что «весь его снобизм – это непростой камень, каждая грань которого отливает оттенком одного из многочисленных подавленных комплексов» или «…вычурный танец, каждое замысловатое па которого…», ну или что-то еще в этом роде.

И уже казалось, что размеренная рутина однообразных дней будет длиться бесконечной незапоминающейся чередой, как однажды…

День близился к концу. Практикант закрыл книгу и, задумчиво нахмурив брови, сидел, уставившись в одну точку. Профессор за своим столом торопливо заполнял какие-то бумаги. Вдруг раздался громкий стук в дверь.

– Входите! – профессор поднял глаза, оторвавшись от бумаг.

Дверь распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся мужчина в рыбацком плаще и огромных сапогах.

– Я… это…, – замялся он, – привез.

– Замечательно, – отозвался профессор, – тащите его в лабораторию. Прямо на стол.

И недовольно махнул рукой на лаборанта: – Ну что стоишь? Помоги.

Лаборант вышел вслед за незнакомцем, а профессор толкнул дверь в лабораторию и решительно шагнул внутрь. Практикант последовал за ним. Лаборатория представляла собой точное подобие операционной, если бы не заполнявшие всю стену металлические шкафы с множеством датчиков, индикаторов и свисающих проводов. Профессор включил свет и озабоченно стал щелкать тумблерами и кнопками, время от времени поглядывая на показания приборов. Вскоре послышалась возня и сопение и в лабораторию, таща черный пластиковый мешок, вошли лаборант и незнакомец в рыбацком плаще. Натужно кряхтя, они положили его на операционный стол.

– Зовите священника, – велел профессор, – Где он, кстати?

– Где ж ему быть? – пожал плечами лаборант, – У себя спит.

– Понятно, – недовольно протянул профессор, – зовите все равно.

Лаборант послушно удалился и вскоре возвратился, ведя под руки заспанного пожилого мужчину в измятом костюме. Лаборатория мгновенно наполнилась резким запахом перегара. Священник был невысокий, абсолютно седой, носил короткую бороду. В одной руке он держал книгу в черном кожаном переплете, в другой – расшитую золотом широкую полосу ткани.

– Добрый вечер, святой отец, – раздраженно сказал профессор, – нам снова требуется ваша помощь.

Священник, чертыхаясь, неуклюже надел позолоченную ткань, повесив на плечи, и поднял книгу, держа ее перед собой.

– Я готов, – пересохшими губами произнес он, – Мне нужно его имя.

Профессор вопросительно взглянул на рыбака и тот, спохватившись, достал из кармана заржавевшую жестяную табличку. Санитар забрал ее и погрузил в емкость, наполненную какой-то жидкостью. Жидкость помутнела и, спустя минуту, лаборант вытащил жестянку и протер ее. Он вгляделся в проступившую надпись и утвердительно кивнул профессору.

– Потрудитесь поискать в базе, молодой человек, – сказал профессор практиканту, взглядом указывая на компьютер.

Тяжело вздохнув, профессор надел хирургические перчатки, маску и расстегнул молнию, проходившую по всей длине черного мешка. Мешок раскрылся и все увидели раздутый почерневший труп, глянцево блестящий в ярком освещении. В углу его рта, искаженного чудовищной усмешкой, торчала золотистая соломинка.

– Это что такое? – отпрянул профессор, свирепо сверкнув глазами на рыбака, – Ты где это взял?