Полина Жеребцова - Тонкая серебристая нить

– Хорошей дороги! – ответила я, понимая, что узнала еще одну тайну нашего города, и помахала им на прощание рукой.

Марьям – ингушка. Она пережила ужас осетино-ингушского конфликта, начавшийся 31 октября 1992 года. Те страшные дни мало кто вспоминает. Одни – потому что безумно больно. Другие – потому что безумно стыдно. Непонятно, почему тут употребляется слово «конфликт», – вполне уместным было бы другое слово. Нельзя забывать безумие. Иначе оно может повториться. И я записала ее свидетельство.

Осетия – моя родина. Я родилась и выросла в городе Владикавказе. Наш большой пятиэтажный дом расположился среди зеленых крон, по улице Шмулевича, в районе Военный городок. Отец был всё время на работе, а я, мама и младшие братья ждали его возвращения за домашними делами. Мне исполнилось двадцать пять в 1992 году. Закончив медицинский вуз, я работала стоматологом в частной клинике. Осетины, ингуши, русские на учебе или на работе не ссорились. Ничто не предвещало беды: с соседями мы были очень дружны и все праздники справляли вместе.

Зло случается неожиданно: начавшуюся стрельбу я приняла за далекий гром и закрыла окно, думая, что начинается гроза. Двух младших братьев, двадцатидвухлетнего Тимура, недавно вернувшегося из армии, и четырнадцатилетнего школьника Рашида, не было в тот день дома: они отправились в кино. А мы с мамой затеяли уборку.

Грохот вдали не прекращался, и, решив посмотреть, что же там происходит, мы с мамой поднялись на чердак родной пятиэтажки. Прогремел взрыв: кирпичи взлетели вверх с облаками белого дыма. Это взрывались дома.

Испуганные, мы спустились вниз по лестнице, во двор, и увидели, как со стороны Шалдона – района одноэтажных строений – идет парень. Это был русский паренек по имени Андрей. После инсульта он ходил с большим трудом. Но проявил настоящий героизм, стараясь как можно быстрее двигаться в нашу сторону.

Издали крикнул:

– Бегите! Всех ингушей убивают! Бегите!

Мы удивленно посмотрели на него, не в силах поверить его словам. Оказалось, только что взорванные дома ингушей были отмечены для уничтожения белым крестом. Кресты ставили мелом вооруженные люди.

Мы с мамой забежали обратно в подъезд. Я беспокоилась: где же мои братья?

Как люди, не знавшие войны, мы совершенно не понимали, что происходит. Мы привыкли жить в мире, и осознание того, что нас придут убивать из-за национальности, никак не укладывалось в голове. Казалось, что распри из-за спорных осетинско-ингушских земель отошли в прошлое…

Соседи вокруг волновались, пытались узнать какую-то информацию: кто-то сказал, что была провокация и ингуши тоже виноваты!

Мои младшие братья пришли к вечеру живыми, и мы с мамой стали надеяться, что всё образуется. Но посыпались стекла… Прямо по нашим окнам ударили автоматные очереди… Не сговариваясь, мы все бросились к входной двери.

В подъезде оказалась пожилая русская соседка Валентина.

– Прячьтесь! – крикнула она, открыв свою дверь.

Валентина жила как раз напротив нашей квартиры.

Мы опрометью влетели туда.

Что бы мы делали, если бы не эта женщина? Нас бы просто убили! Не прошло и пары минут, как осетины поднялись на нашу лестничную площадку. Сначала они обстреляли дверь, а потом выломали ее так, что вход в наше жилище стал похож на лаз в пещеру.

Из квартиры Валентины мы по очереди смотрели в дверной глазок: пришедшие вооруженные люди по виду были южными осетинами, и у них были какие-то бумаги, видимо, с адресами. Как потом выяснилось, все ингуши, проживающие в Осетии, действительно были в списках на уничтожение.

Не обнаружив никого в квартире, одни из вооруженных людей начали мародерничать, выволакивая наши вещи и ругаясь, а другие застучали кулаками в дверь Валентины.

Соседка приоткрыла дверь, держа ее на замке-цепочке, и спросила:

– Что вам нужно?

– Где твои соседи-ингуши?! – требовательно закричали пришельцы.

– Кто-кто? Мои соседи? – дрожа от страха, выпалила Валентина, но твердо ответила: – Не знаю!

Мы стояли прямо за ней, от вооруженных людей нас отделяла тонкая деревянная дверь.

– Ладно, тетка! Верим! – крикнули пришедшие, и мы поняли, что милосердие Всевышнего с нами.

…Я училась в музыкальной школе, поэтому дома было множество инструментов. Мы слышали, как рвали меха у аккордеона. Наш сосед, старик, по национальности – южный осетин, вдруг начал кричать:

– Что вы делаете? Какой позор! Мы, горцы, не должны себя так вести! Перестаньте убивать! Не воруйте вещи!

Его прогнали, но он долго еще причитал с улицы.

Стало понятно, что из зоны конфликта не вырваться, и наша семья решила разделиться. Я и мама остались в квартире русской соседки Валентины – она отдала нам ключи, а сама ушла к своей дочери. А мои младшие братья пошли в семью соседей-осетин: те, на свой страх и риск, решили их спрятать по старой дружбе.

Тимур взял нож и пообещал не дать убить себя и Рашида.

Мама плакала.

Отец и старший брат были в другом городе. Телефонная связь в те годы была плохой, и они не знали, что с нами.

В школах, больницах какие-то люди раздавали оружие: автоматы, пистолеты. Вооружали всех, кто поддерживал конфликт и принимал участие в преступлениях.

В квартирах ингушей били окна, выносили вещи, убивали хозяев. Это хаотичное безумие творилось у всех на глазах! Многие студенты были убиты на лекциях, работающие – на рабочих местах! Трупы убитых людей были со следами пыток: женщины и дети погибли мучительно – одним перед смертью перерезали горло, на телах других остались следы от сигарет…

Так прошла первая неделя.

Мы были в ужасе! Кто подстроил весь этот кошмар? Кто за этим стоит?

Мы не знали, что делать: выйти из Владикавказа оказалось невозможно. В этот момент приехал руководитель стоматологической клиники, где я работала, Борис Борисович К.

Осетин по национальности. Христианин.

Это был удивительный человек: всегда веселый, щедрый ко всем, готовый прийти на помощь. Офицер. Он воевал во Вторую мировую. Весь наш город знал его как талантливого доктора.

События на родине так поразили Бориса Борисовича, что он не смог не вмешаться: он поехал в наш район, надеясь, что мы еще живы и он сможет помочь.

Он отыскал меня и маму в квартире Валентины, сказал:

– Вас в любой момент могут убить. В городе полно вооруженных людей, я неделю не мог пробраться к вам. Собирайтесь, спрячу вас в своем доме и никому не отдам.

Первыми мы отправили с ним наших мальчишек: боялись за их жизни.

Вторым рейсом он забрал меня и маму. В его доме нас приняли как самых родных и близких.

– Если сюда ворвутся и захотят вас убить, то прежде они должны будут убить меня! – сказал человек из осетинского рода.