Анатолий Вилинович - Современный Декамерон комического и смешного. День первый

– Вот пожалуйста, – указал Ивакин на Пятова – Существует пустой смех, о котором в Италии говорят: «Ничего нет глупее, чем глупый смех».

Вдруг захохотал громко Невелев.

– А во Франции: – «Он себя щекочет, чтобы рассмешить»… В России – «Из дурака и горе смехом прет», или «Смех без причины – признак дурачины», «Палец покажи и он смеется, – показал палец и содокладчики захихикали. – Одним словом, если есть что-либо комическое в этом пустом смехе, так это его пустота, Гоголь говорил: «Если смеяться, так уж смеяться над тем, что действительно достойно осмеяния всеобщего». Вспомните его же «Ревизора»: – «Над чем смеетесь? Над собой смеётесь». Смех – эстетическая форма критики. Комичность врага его ахиллесова пята. Осмеять противника – значит одержать первую важную победу над ним. Вот для этого нам и нужно более лучше познать природу комического. Однако комическое является самой сложной проблемой эстетики. И она с трудом подается исследованию…

Неожиданно в зрительный зал врывается с шумом Чемерина.

За ней билетерша громким шепотом:

– Гражданка, не в партер, на бельэтаж, на бельэтаж, гражданка!..

Другая билетерша также:

– Сдачу возьмите, ссдачу-у!.. Сс-да-ачуу-у!..

Все участники защиты диссертации устремляют взоры в сторону шума. Многие зрители, также оборачиваются на шум. Чемерина пробежала в первые ряды и садится в свободное кресло. Благова стучит карандашом по столу и громко:

– Прекратите шум в зале! Продолжайте соискатель!

Ивакин кашлянул и будто не прерывался продолжает:

– Переходим к рассмотрению существующих концепций комического, которые ведут своё начало от воззрений Аристотеля. Поэтому, как я уже сказал, с трудом поддаются исследованию…

Чемерина злобно-насмешливо и громко:

– Хм… набивает цену своей диссертации!..

Благова застучала по столу карандашом:

– Тише! Прошу без комментариев!

– Я высказываю свой угол зрения, – бросает Чемерина.

Волгин – член ученого совета, глядя на неё со сцены:

– Угол зрения тоже бывает тупым.

Ивакин смотрит на Чемерину и продолжает:

– Для Аристотеля комическим являются черты физической и духовной неполноценности, такие, как безобразие, физические уродства или же моральное зло, не приносящее вреда и страданий…

Чемерина вдруг громко:

– А если моральное зло приносит кое-кому страдания? Пусть скажет, почему он свою жену бросил?

В зале смех, возгласы, вопросы, уточнения, замечание.

Ивакин немного растеряно:

– Почему бросил? Мы мирно разошлись…

Голос из зала: – как Остап Бендер с Мадам Грицацуевой?

– Ну-да… с ней разошлись. Неужели моя дочь хуже всех его смехов и комедий!

– Гражданка, это к защите диссертации не относиться! Прошу не мешать!

– Об этом сказано в автобиографических данных соискателя… «разведенный», – поясняет Жадов.

– А он копейки алиментов платит! В ваших тут комедиях и смехах это сказано? – возмущается теща.

Ивакин смущенно оправдываясь:

– Четвертую часть…

– Это к защите не относится, члены совета! – Чемеркной сердито. – Не мешайте вести защиту! – встала Боброва, другой член ученого совета.

Чемерина встала и обращается к залу:

– Разве я мешаю? Кому я мешаю? Я кого-нибудь оскорбила? Кхы… – И к Бобровой – Тоже мне гусыня защитница выискалась!..

Боброва обескуражено:

– Ну, вы посмотрите, люди…

Благова вскочила и громко Чемериной:

– Да что это за безобразие! Вы, собственно, кто?

– Как это кто?! Как это кто?! Я его бывшая мама! Мама по жене его…

– А-а, тёщенька!.. пронеслись голоса в зале.

Чемерина обернулась к залу:

– Это по буржуазному так… Стыдно, люди… Мама по-семейному.

Ивакин с тяжелым вздохом:

– Если напрячь память, то кажется она действительно бывшая «мама».

– Вы посмотрите, он вздыхает, – всплеснула руками, – бывшая «мама» – передразнивает: – Если напрячь память! Ему видите ли надо память напрячь!

– Бабуля, вас же просят не мешать! – вскочил Волгин.

Чемерина обернулась, всплеснув руками возмущенно:

– Какая я тебе бабуля?! Вы посмотрите на него, внук выискался! Да мне еще далеко до бабули!

Благова застучала карандашом по столу и громко возмущенно:

– Гражданка, гражданка, прекратите, пожалуйста, неуместные разговоры! Прошу вас!..

– Хорошо, хорошо, начальница, – встала Чемерина и ближе подошла к сцене.

– У меня вопрос. Скажите, если он, – указала на Ивакина, – защитит свой смех, алиментов платитьбудет больше?

Зрительный зал всколыхнулся заразительным смехом, хохотом.

– Кто лишен этики, тот лишен и чувства юмора, – прокричал Ивакин в зал.

Когда зал успокоился один из зрителей-слушателей громко произнес:

– Да, с юмором у бабули неважно…

Бывшая «мама» обернулась к залу и гневно:

– Да если хотите, юмора у меня хватит на двоих таких, как вы!..

Чемерина неожиданно засмеялась, вышла на середину, поклонилась зрителям и многие, поняв, что всё это разыграно, зааплодировали. А потом зааплодировали все с переходом в овации. Аплодировали ей и коллеги, когда она подошла к ним.

Благова успокоила зал стуком своей ручки и просьбой тишины, после чего Ивакин хотел продолжить, но Волгин спросил:

– Скажите, пожалуйста, «бывшая мама», а вас почему невзяли на гастроли за рубеж? Вы так замечательно сыграли сейчас свою роль…

– Я не согласилась туда ехать через постель, господин ученый, – ответила Чемерина. – хотя вы и назвали меня бабулей!

– Я что… я ничего… – смутился Волгин.

– Так, продолжим, – сказала Благова, – это к делу не относиться.

– И всё же интересно!.. – выкрикнул кто-то из зала.

Вилин обращаясь к залу:

– Бездействующий директор всегда хотел сыграть роль героя-любовника. Но даже на репетициях такая роль его уже была импотентной, а для зрителя она оказалась бы смехотворно-клоунской.

После реакции зала Благова сказала: Ивакину продолжать защиту.

– Вот вам один из примеров тоже комического… – заговорил Диссертант. – Томас Гоббс и Стендаль смешное определяют из внезапно возникшего чувства превосходства и удовлетворения…

На экране африканский пейзаж, танцуют негры.

Пятов, заикаясь, Невелеву:

– С приездом из турпоездки в Африку, Петр Иванович.

– Спасибо.

– А ну-ка идем в подвал, посмотрим, что сделали там сантехники.

Оба топчутся на месте, будто спускаются по ступенькам с осторожностью. Гаснет свет. Невелев спотыкается, сердито:

– Темно как в жопе негра…

Пятов подхалимски:

– Ой, Петр Иванович, да везде вы побывали, да всё вы знаете…

Вспыхивает свет. Смех в зале и за столом президиума. Ивакин продолжает:

– К определениям Томаса Гоббса и Стендаля примыкает Карл Юберхорст. Он сочетает объективизм Аристотеля с психологизмом Гоббса.