Вета Ножкина - Фломастеры для Тициана

Вика слонялась по улицам уже часа два. Она любила пялиться в витрины магазинов, разглядывать чужую застеклённую роскошь, мысленно примеряя на себя наряды с уставившихся на неё манекенов.

– Чё вылупилась? – читалось по губам девицы с биркой на груди «Менеджер Алина», стоящей по ту сторону стекла.

Вика в ответ вытягивала шею, открывала рот, изображала косоглазие, поправляла наушник в ухе и плелась дальше.

Бутсы на ногах ступали всей подошвой, даже немного вставая на внешнее ребро. Мать дома, видя стоптанную обувь, постоянно ругалась:

– Сколько можно тебе говорить – ходи, как люди… Не-ет! Жвачку в рот, руки в карманы, на спине горб – то ли от рюкзака, то ли уже сам вырос. А походка!? Девочка, а ходишь, как слон! Топ-топ… – и мать изображала что-то несусветное, не стыкующееся с её пониманием походки.

Вика и не слушала эти привычные трёпки. Она смотрела на мать в упор, а потом – уже как по заученному сценарию – опускала виноватые глаза в пол.

Матери становилось жаль дочь. Она начинала вздыхать по своей неустроенной жизни и жалеть, что не вышла замуж за одноклассника отличника Геннадия, которого в классе терпеть не могли, и она сама звала его за глаза– Крокодил:

– Вот жизнь-то была бы…

А Вика думала:

– Вот вырасту, и у меня не будет детей! Нафиг нищету плодить…

Нагулявшись по городу, она тащила себя домой – в животе уже урчало, и надо было что-нибудь закинуть в желудок.

Уже у самой двери подъезда столкнулась с Ахатом с этажа выше.

– Хай! – Ахат поднял руку с растопыренной ладошкой.

– Хай! – Вика стукнула кулаком в центр ладони Ахата.

Они всегда так приветствовали друг друга, уже одиннадцать лет.

– Ты еэнтэ на сколько написала? – потягивая слова, и держась за косяк двери, спросил Ахат.

– А мне пофиг! – прожевала слова вместе с жвачкой Вика.

– А у меня, прикинь… – Ахат высунул из уха один наушник, – Предки пошли, забашляли кому надо, говорят, типа, надо в кипу поступать.

Вика присвистнула и даже вытащила оба наушника.

– А ты чё?

– А чё я? – Ахат тоже жеманно вытащил второй наушник, – Против предков не попрёшь… Ну ладно, пока! У нас сёдня тусняк на главной, туда Зигзаг подкатит.

– Да ты чё?!.. Не, меня уже не отпустят.

– А ты и не ходи домой, пойдём сразу?

– Ну, если ты греешь, тогда пойду, а то у меня карман пустой!

– Базара нет! – Ахат снова поднял руку с растопыренной ладошкой, и Вика ткнула в неё кулаком.

И они поплелись переваливающимися походками вместе. Точнее – Ахат спереди, а Вика за ним. Положено так было по правилам – девчонка не имеет права идти наравне, только сзади, тем более сейчас, в положении Вики, когда она понимала, что полностью сегодня зависит от желаний Ахата.

Зигзаг был известной персоной для всей округи. Он уже два года назад закончил школу и учился в высшей престижке. Все девчонки висли на нём, как значки на кожаной куртке. Зигзаг всегда прикатывал на мотике. За плечами его возвышался кофр от гитары. И последнее было главным аргументом авторитета Зигзага.

Когда он играл и пел, Вика улетала мыслями куда-то далеко-далеко. Она даже и не понимала – где это она. А может, это была и не она…

Голубое, розовое что-то или одуванчиковое, или как лёгкая занавеска в открытом окне, качающаяся от ветра… Как будто она в кино, которое снимают про неё. А может не про неё?! Ей должно быть противно даже думать о голубом и розовом… У них в тусовке все только в чёрном или коричневом… Да и вообще на такую тему думать тоже западло. Но хорошо-то как…

– Будешь? – Вика очнулась, её кто-то ткнул в плечо.

Ахат протягивал ей банку с энергетиком. Вика на автомате взяла банку и присосалась.

– Ммм, класс! – в животе хоть что-то появилось за весь день.

Мать на работу уходила ни свет ни заря. А Вика вставала впритык, чтобы успеть в школу. Последнее время она дала слово матери, что не будет пропускать занятия, чтобы не платить штрафы за пропуски, которые ввели ещё в прошлом году. Последний раз Вика нагуляла на двадцать тысяч, а это ого-го для их домашнего бюджета. Мать предупредила, что из-за штрафов не купит ей айпад или смартфон ко дню рождения. А Вика очень хотела компактный комп. Уже у всех в классе были. А у неё старое стационарное барахло дома – и глючило постоянно. Одна радость была – телефон с эмпэтришкой.

Энергетик быстро ударил в голову, стало весело. А тут ещё Ахат дал затянуться какой-то фигнёй… Зигзаг играл… Девки выгибались… Ахат притянул Вику, усадил на колени и потащился рукой под куртку… Зигзаг играл… Девки выгибались… Ахат нащупал упругий Викин сосок и начал его выкручивать… Зигзаг играл… Девки выгибались…

– Пойдём в подъезд, – промусолил Ахат Вике.

Они встали и поплелись. Он спереди. Она чуть сзади. Так положено…

Ветер швырял по двору картонку. Она силилась взлететь. Медленно набирала разгон, задевая асфальт и подпрыгивая до уровня мусорных баков. Потом она грузно шлёпалась, переворачивалась, вставала на ребро, замирала, на несколько секунд зависнув на грани отрыва от земли, и, теряя равновесие, сваливалась набок, потом плашмя таранила своё тело по кругу двора, то тяжело подпрыгивая, то вновь падая, то взлетая.

Наблюдательным пунктом за жизнью картонки Сашка выбрал паребрик, отгораживающий проезжую часть двора от газона.

– Иди ко мне… иди ко мне… – шептал Сашка, маня к себе картонку.

Сашка хотел бы полететь с этой картонкой. Его взгляд жадно следил за каждым её движением. Он вытягивал голову и даже растопыривал пальцы, представляя, что он уже почти схватил её. Потом подскакивал. Бежал… Будто дразня Сашку, картонка в который раз успокоилась и прилегла. Новый порыв ветра дал ей сил и снова понёс по двору. Сашка бежал вдогонку. Он почти поймал её, но запнулся о свой же плащ, большой не по размеру, и неуклюже распластался. А картонка оставила завиток в воздухе, плюхнулась оземь и замерла.

Когда он упал, услышал совсем недалеко громкий хохот. Местная поцанва показывала в сторону Сашки пальцами и держалась за животы.

– Дебил! Дебил… – кричали они, тыча в сторону Сашки.

Сашка, поднимаясь, стал отряхиваться. Он улыбнулся сжатыми губами, то и дело пожимая плечами, как бы извиняясь. Подростки ещё немного похохотали, но вскоре отвлеклись на свои дела.

Каждый день Сашка дежурил во дворе около мусорных баков. Сегодня он проснулся позже обычного – ночь выдалась холодной, потому уснул только под утро. Подвал, в котором он жил вместе с Петровичем, Нинкой и Хриплым, вчера закрыли на дезинфекцию.

Петрович говорил, что надо бы попроситься к друганам кварталом выше и сегодня обещал принести от них решение. А ещё говорил, что надо бы, если те дадут согласие, проставиться – так положено: поллитра и закуска первой свежести.