Светлана Бестужева-Лада - Царская внучка

– После объясню, – отмахнулась я. – А вы, сударь, вспомните, доводилось ли вам слышать или читать о банках, кои на спину и грудь недужным ставят? Дабы дурную кровь оттянуть и дыхание облегчить.

– О да, ваше высочество! – тут же оживился врач. – Читал я, что римляне такие банки использовали и даже сам пробовал, когда нужно было из ран гной отторгнуть. По моему заказу их изготовили, всегда с собой вожу.

– И сейчас прихватили? – поинтересовалась я.

– Нет… но могу послать немедленно.

– Так посылайте! – жестко отрубила я. – Сами, небось, видите, что сейчас все средства хороши, лишь бы скорее.

– Государыня-цесаревна, – робко подал голос один из монахов, ухаживавших за владыкой, – банок, о коих толковать изволишь, у нас нет, а вот горшочки особые имеются. Их, правда, при пупных болезнях больше применяют, но…

– Давайте их сюда! И святой воды побольше принесите. Да, проветрить бы тут не мешало, а то владыко у нас задохнется от жары и смрада. Укутайте его потеплее, да какое-нибудь окно откройте.

– Они запеча…

– Знаю, что на зиму законопачено-запечатано, так ведь не замуровано же. Ну, быстренько, с молитвою, всей братией беритесь за исцеление столпа церкви нашей святой. Не время еще ему помирать, здесь надобен. Господин Лесток, вы мне головой за лечение патриарха отвечаете.

В этот момент принесли дымящийся котелок с травяным настоем и мисочку с самой что ни на есть натуральной плесенью. Быстро управились, молодцы.

– Господин Лесток, организуйте ингаляцию…

Глаза у господина доктора стали большими и круглыми.

– Ну, не знаю я ваших медицинских терминов! – потеряла я терпение. – Нужно, чтобы патриарх минут десять вдыхал лечебный пар от травяного настоя. Это понятно?

– Да, ваше высочество.

Пока доктор с монахами-помощниками суетились вокруг больного и выполняли мои ценные указания, я взяла мисочку с плесенью и, перекрестившись, плеснула туда святой воды, а потом размешала все в не слишком аппетитную с виду жидкость.

– Вот это будете давать через каждые три часа по глотку, – растолковала я монаху, показавшегося мне наиболее смышленым. – Да молитвы при этом честь не забывайте, особливо к младенцу Пантелеймону. Доктора я здесь оставляю, а мне весточки шлите как можно чаще. Я у себя помолюсь…

Той же ночью у патриарха случился кризис, а утром Лесток прислал ко мне монашка с сообщением, что опасности более нет, и Феофан обязательно поправиться.

С этим радостным известием я направилась к августейшей тётушке и застала ее… в постели, страдающей, как она сама утверждала, от несварения желудка. При том, что был Великий Пост, я могла только изумиться: что такого могло попасть в желудок императрицы, если категорически отказывалось там перевариваться? Блиц-допрос с пристрастием выявил, что намедни тётушка согрешила своей любимой буженинкой, сопроводив ее внушительной порцией квашеной капусты и парой вместительных бокалов вина… Н-да, тяжелый случай.

В принципе, из известной мне истории было достаточно ясно, что тётушка моя лет через несколько все едино помрет от камней в почках и мочевом пузыре. Но вот в данный конкретный момент это было бы очень некстати. Императрицу Анну Иоанновну следовало немедленно поставить на ноги и как следует полечить, чтобы она пробыла на престоле хотя бы еще года три. Иначе в России начнется такая смута и кровавая карусель дворцовых переворотов, что времена Дмитрия Самозванца и польского нашествия покажутся новогодним мультиком.

– Помираю я, Аннушка, – жалобно простонала тётушка, завидев меня. – Совсем плохо мне ныне, а врачи только кровь пускают, да клистиры ставить советуют…

– Я им, тетинька, сама клистир поставлю и кровь пущу, ежели они так будут ваше величество пользовать, – посулила я. – Вон патриарха тоже чуть не до смерти залечили, слава Богу, опасность миновала, поправиться Феофан всем нам на радость. И ваше императорское величество вылечим. Допрежь всего прикажите повсюду молебны служить о здравии вашем и патриарха.

– Ох, сама прикажи… моим именем. Ты наследница, скоро самодержицею станешь…

– Надеюсь, что еще не скоро, – хладнокровно возразила я. – Но только вам, тетушка, надлежит пост с сей минуты соблюдать – наистрожайше. И соления всякие со стола своего изгоните… хотя бы до Пасхи. А мне позвольте изготовить травяной отвар, который помочь должен в страданиях ваших.

– Какой отвар? – простонала императрица.

– Корень шиповника очень помогает. И кукурузные рыльца…

– Откуда ты все это знаешь? – подозрительно прищурилась тётушка.

– Читаю много, – безмятежно пояснила я. – А вообще-то нужно придворную аптеку организовать, чтобы за каждым порошком к докторам не бегать. Прикажите собрать несколько человек, сведущих в лекарственных свойствах растений, пусть они этим займутся…

– Сама прикажи, – простонала тётушка.

Меня эта новая манера все спихивать на хрупкие девичьи плечи уже начала откровенно раздражать. То сама, это сама… Во-первых, полномочий у меня таковых не имеется, а, во-вторых, для чего тогда императрица? Буженину трескать?

– Вот что, майн либер танте, – как можно более спокойно сказала я, – приказывать я могу только лакеям, да придворным. Глядишь, послушаются. А государственными делами заниматься меня никто не ставил. Благоволите продиктовать кому-либо указы и титл свой поставить. А я прослежу, чтобы все было исполнено в точности.

– Да нет у меня силушек…

– И не будет, коли вы себя не изволите беречь. Сегодня попоститесь, сделайте такую Божескую милость, да вино пока воздержитесь вкушать. В патриархии есть люди, в травах сведущие, с них и начнем, пусть они для вашего величества целебные отвары готовят… с молитвою.

– Помру я, Аннушка… – простонала тётушка, но уже куда менее жалобно.

– Все мы там будем, ваше величество, – философски отозвалась я, – да только торопить сие событие не нужно. Господь сам решит, кого и когда к себе призвать. Но вам помирать до того, как внуков своих увидите, никак невозможно. Так что поберегите себя… хотя бы для будущего России. Я права, ваша светлость?

Последний вопрос я адресовала непосредственно Бирону, который все время нашей беседы с тетушкой маячил где-то за занавесками ее ложа.

– Конечно, правы, ваше высочество! – с пылом воскликнул тот. – Анхен, сердечко мое, мы еще попируем на свадьбе ее высочества, а потом на бракосочетаниях моих деток, коих вы сверх меры облагодетельствовать изволили. Только не сиротите нас, позаботьтесь о своем высоком благополучии…

– Только вы двое меня и любите, – пустила искреннюю слезу императрица. – Будь по-вашему, попощусь и травки попью. А может, на богомолье…?

– А вот после свадьбы моей все вместе в лавру и отправимся, – предложила я. – К тому времени ваше императорское величество по милости Божией совсем оправиться. Вот тогда мы с вами государственными-то делами и займемся… вместе. Мне еще учиться надо, как и кому приказывать.