Анатолий Рубин - Белый мерседес

Вот с таким человеком познакомился Крестовский, и, спустя всего полтора часа, сидел с ним за одним столиком в кафе. Родион был готов поспорить с кем угодно, на какую угодно сумму, что удостоился беседы с одним из самых интереснейших людей нашего времени.

– Интеллигент, не уважающий рабочего или земледельца, не видя в нем личность, – это не интеллигент, – говорил он. – Но где, скажите, справедливое отношение к самим интеллигентам? Где признание выдающейся роли этих трудяг и подвижников в сотворении всех благ нашего мира?

Другая мысль, которую он развивал была о денежном вознаграждении за работу:

– Я не хочу работать бесплатно, – говорил Валера. – В рублях не живу. Пусть платят деньги, а пойти они могут куда угодно, скажем, на выращивание цветов на Луне. У меня есть свой порог, ниже нельзя. Когда работаешь бесплатно к тебе и отношение такое же как к рабу. Но когда платят деньги и отношение другое. Все про себя говорят: «Ему же столько платят, значит, он такой умный».

Но главный итог встречи состоял в том, что Валера обещал свести его с одним своим знакомым, предлагавшим одно выгодное дело, которое могло принести не только белый «Мерседес», но и другие существенные материальные блага.

Этим знакомым был молодой человек по имени Эдик Кутузов. Несмотря на сравнительно молодой возраст он выглядел старше и солиднее по причине того, что носил усы и небольшую аккуратную профессорскую бородку. А предлагал ни много ни мало нелегально перейти границу. И без визы и загранпаспорта добраться до одного из городков на юге Германии, где открыт пункт беженцев. Зачем, спросите вы, нужно забираться так далеко от России и сдаваться в плен. Все очень просто. В этом и состояло главное зерно гениальной идеи Эдика. Перебравшись на немецкую территорию, надо было прийти на любой пункт помощи беженцам и подать туда пару поддельных справок и заявление с просьбой предоставить убежище. Поскольку желающих его получить было предостаточно, а чиновников, проверяющих документы, как всегда, не хватает, поэтому документа обычно рассматриваются от восьми до двенадцати месяцев. На время, пока ждут результатов, немецкое государство предоставляет беженцу жилье и денежное пособие от трехсот до пятисот марок в месяц. Правда, неплохо. Причем Эдик уже пару раз наезжал в Германию и теперь делал очередной наезд. Какой-нибудь хорватский или палестинский беженец, получив уведомление об отказе в виде на жительство, уезжает. Эдик же за сто пятьдесят долларов на старом Арбате купил себе новый заграничный паспорт и под другой фамилией вновь собирался подать документы, но уже в другом городе, и снова исправно в течение восьми-двенадцати месяцев получать в кассе положенное по закону пособие. Некоторые российские граждане так и жили, делая третий, а то и четвертый круг. Обзаведясь «БМВ», «Мерседесами», «Опелями» и другими машинами с красивыми и волнующими названиями. Вот эта идея и вдохновила Родиона. И он собирался пожить за границей за чужой счет.

– А чем там можно заняться? – интересовался Крестовский. Эдик честно признался, что однажды ему предложили поработать разносчиком рекламы. Пару дней он таскался с листками какой-то компании, выпускающей экологически чистые продукты питания, но потом отказался. Парни из Нижнего Новгорода, которые промышляли в том же районе, засмеяли.

Но больше всего новый знакомый напирал на то, что можно потихонечку таскать вещи из немецких супермакетов. Только потом, учил он Родиона, надо действовать осмотрительнее – реализовывать уткраденные вещи на следующий день. На что Крестовский про себя ухмылялся: «Учи ученого, ты мне только помоги туда попасть, в эту Германию, а там…» Так далеко, правда, Родион еще не загадывал. Мелко воровать, как это делал Эдик, было ниже его достоинства.

Вообще, надо сказать, что в голову Эдика не сразу пришла эта идея. История Кутузова была проста, как три рубля. На закате советской истории жил он в городе Барнауле. Учился в техникуме, увлекался рок-музыкой, подумывал о высшем образовании. Вообще-то, ему хотелось поразить мир своими открытиями. Особенно почему-то нравилась дальняя страна Австралия. Он спрашивал всех: «Слушай, не знаешь, как уехать в Австралию?» Все думали, что Эдик юный провокатор и на всякий случай советовали поступить в институт, заняться комсомольской работой.

Но тут подошло время служить в армии, а родители считали, что именно она может стать для сына настоящей школой жизни. Эдик не сопротивлялся и честно отправился на Северный флот. А дальше было до банальности просто и типично: начались нелегкие флотские будни, зуботычины «стариков». После очередного педагогического мордобоя Эдика отправили в госпиталь на поправку. Пострадавшего первогодка начальство стало уговаривать рассказать о том, кто его избил. Части позарез нужен был показательный суд над «неуставниками». Но он-то хорошо знал основной закон «Закладывать ближнего – нехорошо». За несговорчивость начальство обещало после возвращения устроить ему кромешный ад. Поэтому после недолгих колебаний он подался в бега.

Оказавшись на воле и раздобыв чей-то паспорт, начал активно наслаждаться сладкими дезертирскими буднями. Впервые в жизни он понял, как здорово быть свободным и жить в огромной стране, в которой происходило, черт знает что.

Военкомы вычисляли его по месту жительства, наводили справки среди дружков и родителей, а он в это время колесил по республикам СССР, словно предчувствовал, что скоро все это станет чужой территорией. И каждый раз обнаруживал для себя, что неизменно оказывался около государственной границы, то с Турцией, то с Болгарией, то с Польшей. Это был рок.

Самой простой Эдику в свое время показалась польская граница. Там было меньше «колючки» и больше электроники. И он поехал в Западную Украину. Ему без особых приключений удалось попасть на территорию сопредельного государства.

В Польше его больше всего поразили двухэтажные электрички и он стал разъезжать «зайцем» по окрестностям. Однако, в отличие от Союза билеты здесь проверяли не тщедушные пенсионеры, а бугаи с пистолетами и наручниками. Бегал от них как мог, но в конце концов догнали и сдали в полицию.

Смекнули, что имеют дело с иностранцем. Но Эдик тогда больше всего боялся передачи в Союз, поэтому решил молчать, не выдавая гражданство. Полякам в конце концов надоели бессмысленные допросы и они обратились в Интерпол – тут-то и всплыли отпечатки кроссовок на границе. К делу подключились местные кегебисты.

Когда его доставили на польско-советскую границу, там уже с нетерпением ждали советские пограничники с ящиком водки и закуской. По неписаным правилам, та сторона, которой возвращали нарушителя, выставляла угощение своим более бдительным коллегам. Тут же возле символических столбов началась «торжественная передача». Захмелевшие поляки даже взгрустнули немного: «Старик, мы тебя чекистам не отдадим, они тебя замучают до смерти…» Но, разумеется, отдали.