Ирина Чикалова - Скунс без хвоста

Пока они шли до ее auberge 9 9 фр. общежитие после веселой Африки, Алина совершенно случайно упоминала Саган и жаловалась, что не могла найти в оригинале именно «Брамса», хотя, надо признаться, один поход в «Дом книги» нельзя назвать подвигом «найти и не сдаваться».

– Да, конечно. Et Sagan, Sagan j’aime même plus 10 10 фр. А Саган, Саган люблю даже больше. .

На следующий день в Университете было скучное, но необходимое мероприятие, предполагавшее присутствие всех студентов курса в актовом зале в течение полутора невыносимых часов жажды жизни за пределами каких бы то ни было зданий в такую пору

Мероприятие прошло примерно наполовину, когда Алина получила скомканный листок, переданный с соседнего ряда. Открыв его, она обнаружила: «Скунс без хвоста (зачеркнуто НС), хочет напиться (мелким шрифтом внизу) чаю». Послание было проиллюстрировано в стиле детских загадок, хотя скунс был больше похож на бобра, но чай, надо отдать должное художественным способностям Федора, различить было можно, именно чай, потому что было в этой чашке с дымящейся жидкостью что-то узнаваемое, кустодиевское.

Смышленой Алиной в ответ было отправлено следующее: «Mama sans ama 11 11 фр. мама без «ама» , oi, оса» (с зачеркнутой «а») и нота «си» (была изображена часть нотной книги).

Федор из этого легко заключил – moi aussi 12 12 фр. я тоже .

Следующая записка содержала призыв к действию:

«А – оболочки человека у древних египтян, chez – город у греков, а у нас – транспорт, ее державное течение, прилаг.»

После расшифровки «в 7, у метрополитена», «Невский проспект» был покорен без раздумий.

Мероприятие подходило к концу, когда Алина отправила ответ: «Сова в Вини Пухе с рядом изображенным флагом Франции», что было, конечно, гуманнее странных египтян и незаметно для него самого вызвало у Федора улыбку: ça va 13 13 фр. хорошо .

После фильма они свернули с Конюшенной налево, а не направо, не сговариваясь, желая слушать петербургскую тишину. В этом прелесть петербургской ночи – она бывает тихой, без вечно снующих на такси любителей ночных клубов, непонятно по каким делам спешащих бизнес-вуменов и менов.

Реки и каналы облегченно вздыхают, оставленные в покое неугомонными туристами, дворцы становятся еще более величественными, не окруженные суетливыми очередями; они отдают воздуху свой каменный холод и смотрят на вас как гордая и величественная красавица, позволяя восхищаться и преклоняться пред собой. Тогда Петербург становится еще более похож на Дориана Грея, прячущего свой стареющий и жуткий портрет во дворах-колодцах и нарочито выставляющего напоказ свою пышущую великолепием красоту. Во дворах он стыдливо прячется, на вечно не убранной Сенной будто пытается вам сказать, что это не он, это клевета не него.

И воздух после дневной жары ласково окутывает вас, легким ветерком пытаясь закружить в вальсе с колоннами Казанского или взнести на одного из многочисленных бронзовых коней.

Ага, les nuits blanches sont vraiment magnifique chez nous 14 14 фр. а белые ночи у нас и правда прекрасные. , – подумала Алина про себя, потому что за многочисленные часы прогулки они почти не разговаривали.

Слушая каждый свою мелодию дворцов и фонтанов, они незаметно подошли к Эрмитажу.

– Нет! Этого не может быть! Мы такие идиоты! – невольно вскричала Алина, увидев разводящийся Дворцовый мост и осознав, что они вообще-то на другой стороне.

– Можем посмотреть корабли, – предположил Федор, но увидев лицо Алины, добавил, – Плохая идея, да?

– Это вообще не идея для голодного уставшего человека! Я сейчас на основании Маслоу и в великой печали по этому поводу.

– Мы можем пойти ко мне, родители в Италии и оставили много еды.

– Так что ж ты раньше не сказал?!! Какие могут быть корабли, когда дают мамины пельмени! Ну или что там велико-фаршированное дают???

– Да, кстати, пельмени дают.

– Все мамы морозят пельмени для своих нерадивых сыновей. Даже моя, регулярно улетающая слушать карпатскую дуду и прочие цитры и моренхуры

– А, ну хорошо, – как-то механически сказал Федор, реагируя на Алинино великое воодушевление по поводу пельменей.

После ужина Алине была предложена комната, обычно занимаемая Федором. Перед сном он аккуратно постучался в дверь с целью спросить, не нужно ли воды и не стоит ли отключить кондиционер. Получив в ответ невразумительное мычание, удалился спать в просторные родительские покои.

С утра Федор проснулся чуть раньше и, выжав сок и сварив кофе, остановился в нерешительности перед дверью своей комнаты, не совсем понимая, то ли книжку пойти почитать или как, не будить же человека, в самом деле. Дверь неожиданно открылась, и растрепанное и помятое тело, бывшее вчера очаровательно ухоженной Алиной, столкнувшись с Федором, выпалило:

– Слушай, но по крышам я с тобой гулять не пойду!

Немой вопрос на лице Федора требовал на сей раз объяснений: скунс без хвоста был хотя бы вполне логичен, релевантен ситуации и вообще художественно представлен…

В своем временном замешательстве и неловкости Федор не заметил в руках Алины книгу «Крыши Петербурга», красивый альбом, подаренный ему недавно другом.

– Ну не хочешь, не пойдем. Я не настаиваю, – парировал немного пришедший в себя молодой человек. – Ты всегда такая? Категоричная?

– Ммм, чувствую кофе и грейпфрут. А блинчиков с творогом мама случайно не оставила? Хотя мальчики обычно не любят творог, – с искренним разочарованием прибавила Алина.

– Блинчики оставила. А творог есть отдельно. Мама ест какой-то там низкокалорийный. Тебе пойдет, я думаю.

Совместный завтрак послужил началом само собой разумеющихся походов на выставки, встреч с общими друзьями и прочих околоромантичеких мероприятий.

Выезд на пикник планировался уже давно и тщательно группой инициативных друзей Федора, выезд предполагался в будний день во избежание мешающих «взрослых и работающих», а часто и «с детьми». Наконец заветный день настал, все необходимое было аккуратно упаковано и погружено на несколько автомобилей. Дорога выдалась особенно веселая, как и полагается, с громкой музыкой («мы же одни на шоссе»), шумными разговорами и предвкушением не только обработанной органической материи, но леса, ощущения травы голыми пятками.

После купаний, бадминтонов и прочих активностей первые минут 10 обеда прошли под эгидой «уста жуют, замолкли разговоры».

После разговор оживился и одна из девочек рассказала, как ее молодой человек устроил им романтический вик-енд с полетом на воздушном шаре.

– Ну вот, не то что некоторые скунсы без хвоста, – выпалила Алина, весело поглядывая на Федора.

Федор побледнел и ничего не ответил. Большие карие глаза никогда еще не смотрели на Алину с такой горестью, смешанной с презреньем.