Сергей Супремов - Легенды пучин

– Не тяни много, новичкам надо по чуть-чуть. Вот так… Да-а-а, у тебя лёгкие ни к чёрту годные! Кстати, хотел спросить, под рёбрами всё-таки лёгкие или жабры? Вот прикол – курящая рыба! Эй-эй, только без слёз, за шутки казнили только твои падишахи, а сейчас юмор даже русалкам прописывают от сырости, да от хандры. Был у меня друг, доктор, весёлый такой, утонул потом. Он русалочьи слёзы подмешивал в микстуры. Вот это был убойный медикамент, и слёз этих был у него огромный бак, должно быть купил у китайцев в сильном разведении! Как это я не сообразил у тебя настоящих слезинок набрать?!

Кэйт не понимала, как ее драматическая ситуация обратилась в шутку, и в каком месте её начали разыгрывать. Но она видела Дитера в превосходном расположении духа, как никогда прежде. Пузырьки и бутыльки на столе и подоконнике поблескивали приятным светом, предметы убогого интерьера переходили друг в друга в пастельных переливах и казались вытканными на роскошном ковре. «Это сигарета», промелькнула у нее, но мысль не вызвало протеста. Обвинительной тирады не получилось и Кэйт почувствовала себя неожиданно легко, будто надежда никогда ее не покидала, а просто спряталась за угол, а теперь отыскалась, и вместе с Кэйт радуется встрече.

– Океан дарит несравненное чувство бесконечности. Свободно перемещаться в воде на большие расстояния не используя никаких приспособления. Довольствоваться моллюсками, планктоном и морскими водорослями, а по ночам впитывать свет звёзд и луны – такая жизнь стоит того, чтобы о ней мечтать! Океаном были сотворены верховные существа…

Пока слушала, Ульрике наклонила голову набок, легко улыбалась и думала, что Биатрис, только одна из них – божественная. Капля сознания с ее клинка не высыхает, и Биатрис в каждый момент способна удерживать в себе осознание целого океана – Ульрике пока такое не под силу.

Но все же кое-что можно учудить! Кэйт начала поклоняться Дитеру, а красавица-русалка развернула параллельную игру, в которой дала юристу поверить, что у нее нет мужчины и ее волнуют ее только вопросы духа. Как вид сокровища, кем-то оброненного на дороге притягивает взгляд и заставляет суетливо перепрятать находку, парень втянулся, не до конца ещё веря, что на личном фронте внезапно засветилась удача. Наконец он клюнул, предварительно разведав у Кэйт, что Ульрике и вправду одна. Бедняга начал ухаживать, а Ульрике притворилась и, на манер Кэйт, надела маску преданной. Позвала Дитера в собор и поведала о божьем устройстве мира, об Истине, он же видел только как она проста и искренна. А он, хитрый и изворотливый, внезапно купился, чтобы отведать мучений сердечных, которые постигают как бедного, так и богатого и никогда не докладывают то своем приходе. Ему стало хотеться, чтобы Ульрике предала свои протестантские убеждения и догмы навязанные священно служителями. На это верующая предложила Дитеру поговорить с Матерью-настоятельницей и попросить ее отдать.

И как бесподобно она разыграла встречу с Матерью прихода, сама побыла в роли Настоятельницы, которой вера запрещала открывать свое лицо мужчине. Ульрике умела управлять голосом, так как звук был одной из стихий и, отделённая от Дитера шторкой исповедала беднягу, и сопротивляясь страстным напорам Дитера выторговала условия, на которых Ульрике может уйти в мир.

Но после оазиса веры раскидывается пустыня бытия. Надо устраиваться на работу, ценности попраны и никому нет дела до внутреннего мира этой кроткой с виду девушки. Ее берут в официантки, в ресторан Хорнбаха, хорошо известный своим предприимчивым хозяином, а также его женой-инвалидом. И хотя Хорнбах подчинялся своей жене и боялся ей изменить, для Дитера история была переделана в классическую версию. Дескать, красотка попала на прицел эксплуататора и тот ей проходу не даёт. Но Дитер верил Ульрике, когда та раскаивалась:

– Я предала святую церковь, это мне наказание за измену! Так мне и надо, я заболею и умру в мучениях. Меня коснулся выбор, какого не бывает ни у одного человека; судьба сделала меня русалкой, приблизила к Создателю. Судьба дала мне силу противиться соблазну – не бороться с грехом, а утопить само понятие греха в потоке вопрошания к Высшему. Почему я не увидела как велика Его милость?

– О чем ты говоришь? Не верю я в такую мораль…

– У людей грех и праведность стоят напротив друг друга и тянут канат на себя. У морской девы праведность мощнее, поэтому грех приближается с опасением – мы вступаем в бой, только когда демон греха отваживается напасть. Душа растет, а хватка ада ослабевает. Если бы я подождала пару лет, этот ничтожный соблазн не посмел ко мне подойти. Настоятельница говорила, маленького врага нет: крошечный страх мучает все тело, мимолётное сомнение сжигает все мечты, а секунда зависти разрывает близость с моими братьями и сестрами на Земле. Я приму возмездие судьбы, пусть Всевышний делает со мной что пожелает!

Дитер возмутился на непоследовательность женщин, их неспособность махнуть рукой и убежать от дурных обстоятельств. После двух банок пива он стал ругаться, что Ульрике угодила в чертов ресторан из-за его просьбы, и никакая это не судьба. Но она перебила Дитера.

– Это была моя слабость и законом определено, что мне нести ответственность! Тебе не надо вмешиваться.

Лице молодого человека выражало смятение и жажду мести. Но сколько он не искал в глазах ее одобрения, взгляд Ульрике упирался в стену и замер скорбном оцепенении. Он стал бить кулаком по стене, что заставило Ульрике подумать о ремонте, и она решила, что настало время ввести соперника, чтобы юрист оттачивал удары не на ее стенах.

Дитер отскочила от стены и выкрикикнул, что глупо обвинять себя, надо действовать.

Намереваясь поквитаться с хозяином, Дитер послал к нему своего церковного калеку Самсона. Но всё оказалось заранее устроено хитрой русалкой: Хорнбах предложил калеке повременить с погромом в обмен на ценные сведения: у Ульрике появился ухажер из числа влиятельных клиентов заведения.

– Девчонке неслыханно повезло с Францем Бойлем – предыдущие официантки обломали об него все глаза, а эта зашла с тылу и прямо в сердце! Так что с меня взятки-гладки; не сегодня, так завтра упорхнет ваша святоша к богатому папочке. Я ей уже никто…

Настала вторая глава мучений юриста, его стала одолевать ревность. Узнав эти подробности, Кэйт ужаснулась трюку Ульрике и хотела донести до Дитера, что Ульрике манипулирует им, но он отказался слушать «толстую клеветницу» и приказал больше не лезть в его дела.

– Ты напросилась прийти, какие на этот раз ритуалы?

– Нет ритуалов. Время от времени мне необходимо побыть рядом и получить от Вас указание… Я впотьмах и свет получаю от Ваших слов и Вашего взгляда.