Алиса Орлова-Вязовская - Детонька

Владе очень нравилось слушать о своем волевом характере и правильных задатках, но, за папу обиделась и поджала губы.

– Мне, пожалуй, пора, – холодно произносила она.

– Ой, напугала, – насмешливо хмыкала пани бабуся.

Влада уходила с твердым намерением больше с бабушкой не общаться. Но, проходило несколько дней и все повторялось. Повторялось как у малышни во дворе: «Больше никогда с тобой играть не буду! Я с тобой не дружу! Вечером гулять выйдешь?»

Теперь, глядя в зеркало, Влада с удивлением замечала, что превращается в другого человека. Исчезала хмурая девочка, появлялась молодая женщина с презрительным взглядом лисьих глаз пани бабуси.

Даже мама с сестрой заметили.

– Плохо тебе там, тяжело, да? – Участливо спрашивала Анька, стараясь придвинуться ближе, заглянуть в глаза.

– Влада, детонька, ты совсем себя заморила! – Вздыхала мама. – Поесть-то видно не успеваешь толком. Может, дома поживешь? Вон, многие ребята в институт с утра едут, вечером домой. И поесть приготовлено и кровать своя. И заниматься легче, никто не помешает.

Но Влада отмахивалась. Еще не хватало! Ей и так еле-еле дали место в общежитии, пожалели отличницу. Там до института две остановки, можно и пешком пробежать по хорошей погоде. А так, вставать в пять утра, и нестись сломя голову на первую электричку. И метро, потное, шумное, галдящее. А вечером опять, тащится в транспорте и все ради того, что бы проглотить, засыпая на ходу тарелку маминого супа и рухнуть в собственную кровать?

Влада другие доводы приводить не стала. Ни мама, ни Анька не смогут понять, что она увидела кусочек другой жизни. Пока именно кусочек, все равно как в приоткрытую дверь смотрит, зайти еще не решается. А зайти, ой как хочется.

В выходные помогала маме с сестрой на огороде. И как им не надоест? Мокли в ведрах вонючие стебли чеснока, за водой надо спуститься вниз к жалкой узкой речушке. Крошечный щитовой домишко, со старым столом и кушеткой. Даже от дождя не укроешься, протекает крыша. В углу лопата, грабли, тяпка и садовые ножницы. Возле домика ржавая металлическая бочка для воды. И даже в дождливое лето, она не набирается доверху и за водой по-прежнему надо идти вниз. Кусты черной смородины, покрытые паутинками. Одинокая яблоня с побеленным известкой стволом. Грядки, на которых, согнувшись копошиться мать с Анькой. Вот радости-то! Можно подумать с голоду умрут, если растянутся с жалким кусочком земли. Урожая с гулькин нос, а возни месяцами. Ладно бы, как у Семыкиных, все засажено клубникой на продажу. Или Морозовы, что растят только картошку и продают дачникам. Хоть понятно, за что горбатятся. А мать с сестрой ради чего?

То ли дело провести выходные в городе с пани бабусей. Поначалу, Влада, конечно, не рассчитывала на такой аттракцион невиданной щедрости. У бабушки была отвратительная манера, любое благое дело, она предваряла язвительным замечанием. И получалось по принципу: «не было счастья, да несчастье помогло». Например, заявляет, что в субботу Влада идет с ней гулять. Вся прогулка заключалась в неторопливом шествии по очередной нарядной улице в центре до ближайшего кафе. Там, пани бабуся могла сидеть по нескольку часов кряду. Влада подозревала, что бабушке просто нравится угодливое обращение официантов. Но, внучке предварительно сообщалось, что они гуляют только из-за того, что своими дешевыми сигаретами, Влада провоняла всю квартиру. Уж если куришь, так покупала бы приличные. Сама пани бабуся курила ментоловые тоненькие сигареты. Для внучкиного кошелька почти не досягаемые. Теперь Влада с каждой стипендии покупала пачку дорогих сигарет и курила их только при бабушке. Первый свой поход в кафе она запомнила надолго. Стефания Юзефовна не глядя в меню сделала заказ, а Влада увидав цены, похолодела. Долго мялась, высчитывала в уме, складывала и вычитала. И сбиваясь, начала мямлить, что буквально недавно так наелась, что ей кроме шарика мороженого ничего и не хочется. Пани бабуся хмыкнула и сказала, что у Влады в глазах мелькают цифры, как на калькуляторе.

Внучка беспомощно огрызнулась, что привыкла рассчитывать на то, что есть. Бабушка, выдохнула из узких губ струйку ароматного дыма, и обозвала Владу дурой.

– Если рассчитывать на то, что есть, так больше ничего и не прибавиться. Кто много хочет, тот много и получает. Не повторяй ошибки своих родителей. Их все устраивало, вот и прожили жалкую никчемную жизнь в этом вашем Запердольске.

Владе хотелось схамить что-нибудь в ответ, но веских аргументов не нашла. Смогла только прошипеть, что если бабушка не помнит, то малая родина внучки называется Шатрово.

– Ай, да какая разница? – Скривилась пани бабуся. – Все одно, Запердольск.

Потом Влада уже привыкла, что походы в кафе оплачивает бабушка. Стефания Юзефовна объясняла, что, мол, кто пригласил, тот и платит, а вовсе не из христианского милосердия. А Влада для себя решила, что пани бабуся таким способом замаливает старые грехи, всю жизнь на внучек не тратилась. Жалко только что на Аньку такой щедрости не перепало. Ничего, вот станет Влада обеспеченной и успешной и обязательно пойдет с сестрой в дорогое кафе. Так же как пани бабуся, вальяжно сядет нога на ногу и станет, не глядя на цены, заказывать все подряд. И официантки будут так же ласково улыбаться и предупредительно менять на столике пепельницу, с одним единственным окурком.

Конечно, обидно слушать, когда бабушка язвит о родителях, но, пожалуй, в чем-то она права. Владу всегда удивляла мамина наивная вера в повсеместное добро. Солнце светит-хорошо, дождь пошел, тоже хорошо, денег нет, так зарплата скоро. Муж ничего толком по хозяйству не умеет, так зато он умный. Старшая дочка вечно насупленная, так у нее одни пятерки, устает очень. Телевизор не цветной, а когда его смотреть-то? Чего Бога гневить, раз все у нее хорошо? И младшая сестренка была точной копией матери. Влада даже ей немного завидовала. Анька словно не замечала, что живут они по поселковым меркам, плохо, скудно. Что соседи за спиной с удовольствием злословят: «Галькин муж никудышный мужик. Ни по хозяйству, ни денег в дом, ни достать чего. Даже пьянице Тимохину больше уважения, вечно с похмелья, а электрик высшего класса. На ногах не стоит, а проводку провести, или розетку, или там починить телевизор, всегда, пожалуйста. У соседей и дачников нарасхват. Родионов, жучила каких поискать, по морде видно жулик. Однако в 90-х Родионов первый поставил в поселке палатку. Сам ездил за товаром, жена сидела за прилавком. У Стрельникой муж в ГАИ работает, Семыкины и Морозовы торгуют на рынке. Конечно, не все зарабатывают по совести, но хоть стараются, что бы дома достаток был. А у Гали пропащий муж. Что это за работа для мужика в детском саду на пианино играть? Это еще жене спасибо, упросила, что бы взяли. А раньше в школе учителем музыки работал. Поселковая школа была маленькой, закрыли ее, ребят стали в районный центр возить, а там своя учительница есть. Уж лучше бы на бухгалтера выучился, раз руками ничего делать не умеет. Одно время выпивать начал, но и тут компанию поддержать не смог. Выпьет, засмущается и домой. Как Галя его терпит?