Александр Чикин - Котелок спирта

– Вы знаете, батюшка, – чёрт пропустил мимо ушей замечание попа об астрономии, – древние римляне, во времена Страбона, считали Гомеровские «Илиаду» и «Одиссею», как это ни странно сегодня звучит, географической энциклопедией. По их мнению, Гомер взял осаду Трои и скитания Одиссея просто как повод для описания известного грекам Мира.

– Весьма странная трактовка художественного произведения, – заметил поп.

– Ничего странного, если задуматься, – и чертёнок задумался, рассеяно болтая ножкой, раскидывая копытцем снег.

– О чём задуматься? – батюшка забрал у него бутылку.

– Тогда ведь ещё не было, как теперь, разделения научных дисциплин. Астрономия, математика и география представлялись как нечто совокупное. Стандартов написания научных работ не существовало, вот поэтому и можно было, взяв за основу эпическое повествование, написать энциклопедию, – чертёнок неожиданно вскочил и пулей бросился в лес.

Захмелевший поп уже ничему не удивлялся. Он даже немного обрадовался случившемуся одиночеству, глядя на полбутылки водки у себя в руке. Минут пять он счастливо таращил глаза на предвечерний заснеженный лес. Благодушно посмотрел на белку, отправившуюся искать шишку на ужин, и только собрался глотнуть из бутылки, как чертёнок выскочил из-за ёлок, держа в лапках какую-то пухленькую книжицу.

– Это же моя карманная Библия, – обрадовался поп, – которая потерялась во время переезда в Яманово! И как это Вас не вспучит и не разорвёт от Святого Писания?

– Отец Дмитрий, сколько же Вам раз объяснять, что я не новозаветное существо и на меня Ваше христианское мракобесие не действует? – хохотнул чёрт. – По папиной линии мой предок Пан, а по маминой – Дионис, он же Вакх. Вы же хорошо античную литературу знаете. Меня можно только бронзовой римской доской «Senatus consultum de Bacchanalibus» приструнить. Ну, или водку не покупайте и наливочку не трогайте.

– Что это за «бронзовая римская доска»? – передразнил поп.

– Сенатское запрещение вакханалий, – хохотнул чёрт, радуясь то ли удачному передразниванию, то ли сенатскому указу, отлитому в бронзе.

Чертёнок передал отцу Дмитрию Библию и глотнул из бутылки:

– Вы, батюшка, и в самом деле считаете, что это и есть Слово Божие? – чертёнок указал на Библию.

– Ну, все так считают, – неуверенно промямлил поп, чувствуя подвох.

– А Вы уверены, что многочисленные толмачи, переводя это Слово с языка Бога, не исказили его из своекорыстия?

– Какого такого «своекорыстия»? – опять передразнил батюшка чёрта. – Что Вы мне голову морочите? – поп начал сердиться.

– То, что Вы держите в руках, – результат перевода с иудейского на латынь, с латыни на греческий, с греческого на старославянский, если допустить, что Бог разговаривал с иудеями на понятном им языке, и перевода на иудейский не потребовалось.

– А-а-а… Я понял – это искушение, о котором в Святом Писании сказано, – поп истово перекрестился и со словами: «Изыди, сатана», оттянув цепочку на груди, сунул в нос чёрту нательный крест.

– Да, полно беситься-то, Дмитрий Васильевич, – чертёнок обиделся. – Я ему о таких вещах говорю, о которых он никогда и не задумывался, а вместо понимания – «изыди, сатана», – чертёнок передразнил батюшку. – Вот «изыду», и что делать станете? Вам же, кроме как со мной, ни выпить, ни поговорить не с кем и не о чем. Я же неспроста разговор этот завёл: о будущем Вашем беспокоюсь. Как жить будете, когда всё серебро и злато большевикам сбудете?

Поп тяжело вздохнул и потупился: он и сам уже не раз со страхом подумывал о том, что станет с его семьёй, когда кончатся вещи на продажу?

– Я, батюшка, предлагаю Вам подумать о своей новой карьере, – серьёзно сказал чертёнок. – На сегодняшний день, исключая Луначарского, лучшей кандидатуры на пост наркома просвещения никого, кроме Вас, не вижу. Вам надо вылезать из этой глуши. В этом захолустном Яманове Вы и нательный золотой крестик проедите: чем тогда мне в нос тыкать станете?

– Как же отсюда выбраться? – развёл руками поп. – Священнослужителей нынче не жалуют, да и вообще – безнадёжно всё как-то…

– Напишите, для начала, антирелигиозную работу, – предложил чёрт. – Они сейчас весьма востребованы.

– Антирелигиозную? – батюшка рассеяно повёл взглядом вдоль дороги, словно надеялся там кого-то увидеть и призвать в свидетели. – Да Вы в своём уме? Как у Вас язык-то повернулся предложить мне такое?

– А что тут такого? – удивился чертёнок. – Я же не предлагаю Вам кричать на всех углах, как повелось нынче, что Бога нет, – в конце концов, я сам праправнук Диониса – бога виноделия, – я предлагаю Вам написать статью о Библии.

– И что же мне написать?

– Общий смысл таков, что Библия – не есть Слово Божье, – улыбнулся чёрт. – Наивно же думать, что Создатель не догадывался о том, что Земля не плоский блин, омываемый рекой Океан? Раз уж он Создатель, то знал, как тут всё устроено. И тогда получается: либо Слово его исказили, либо выдумали.

– Как это? – возмутился поп. – Что значит «исказили или выдумали»?

– А то и значит, – пустился в разъяснения чертёнок, – что искажать, я думаю, поостереглись бы, а вот выдумать – запросто. Если уж Бог с тобой не разговаривает, то поневоле за него сочинять начнёшь. Там, в этой самой Библии, разве где-нибудь написано, как принято ныне в ГПУ: «С моих слов записано верно: Бог»? Или, хотя бы: «Со слов Бога записано мною: имярёк»? Некий аноним, а возможно и целый творческий коллектив анонимных авторов, взялся описать известный ему на тот период Мир. Энциклопедию решил создать, одним словом. Беда только в том, что данный весьма не совершенный труд по отысканию причины Мира и его, так сказать, Мироустройству уже в момент написания был сильно устаревшим, так как чуть ли не за пятьсот лет до Рождества Христова греческий философ Пифагор Иониец знал, что Земля – шар. А другой греческий философ и математик – Аристарх Самосский – почти за триста лет до Рождества Христова определил наш Мир как гелиоцентрический и низвёл Землю от пупа Вселенной до состояния рядовой планеты Солнечной системы. Так что по всему видно, что никакое это не Слово Божье, а просто весьма, даже по тогдашним меркам, учитывая опыт греческих философов, слабая попытка обобщить знания о Мире.

Поп сидел подавленный. Какие-то мысли копошились у него в голове, он что-то бормотал себе под нос, потом опрокинул внутрь себя остатки водки из бутылки и побрёл, теперь уже никуда не торопясь, домой в Яманово. Чертёнок остался сидеть на упавшей сосне и, глядя отцу Дмитрию в спину, улыбался.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.