Анна Роддик - Беги-беги, я догоню

Вечером перед шоу я села за столик к Сабрине, ее маме и Лауре. Так мы и просидели все шоу и вечер после. Риччи после представления сел к нам и, несмотря на то, что он живо поддерживал разговор, иногда он выглядел так, как будто вот-вот уснет. Я же, как ни странно, понимала все, о чем говорили за столиком, несмотря на то, что разговор шел исключительно на немецком. Даже пару раз отвечала и шутила вместе со всеми. Мне нравилось участвовать в немецкой беседе. Риччи же, заметив, что я в упор на него не смотрю и, всякий раз, когда он мне улыбается, демонстративно отворачиваюсь и говорю что-нибудь Сабрине, подозвал диджея и попросил поставить его любимые песни Фрэнка Синатры. Когда приказ был исполнен, он встал, взял меня за руку и потащил танцевать. Я трижды сказала «нет», но его это не интересовало. Он готов был меня вытянуть из-за столика во что бы то ни стало. Собственно, практически так и сделал, подхватив меня со стула.

В этот раз танец шел гораздо живее, нежели несколько дней назад. Риччи крепко обнимал меня за талию и прижимался к моей щеке. «Пожалуйста, больше не садись за этот столик…» – я многозначительно промолчала, а он продолжил: «Я очень хочу проводить время с тобой. Только с тобой и ни с кем это время не делить… Пожалуйста, в следующий раз сядь за любой другой столик… Это же невозможно! Мы сидим и вот только бла-бла-бла! Одни разговоры! У меня уже голова лопается. А я хотел побыть с тобой…» – он уткнулся носом в мои волосы и глубоко вдохнул, при этом на некоторое мгновение прижав меня к себе еще сильнее. Тихо напевая «My way» мне на ухо, он медленно кружил меня в танце. Я не чувствовала себя неуютно, но решила, что тактика «не оставаться с Риччи наедине» должна быть изменена на любую другую, потому что ее он уже раскусил. «Почему ты не позвонила мне? Я же просил…» – его тон был снова полон упрека и разочарования. Я же придерживалась уже высказанной в прошлой раз позиции: «Я не знала, зачем звонить и что говорить… Глупо звонить, когда не знаешь, что сказать…» «И все-таки позвони утром, пожалуйста…» – сказал он. Музыка закончилась, он поблагодарил меня за танец. Я кивнула и сказала: «Может быть…» – вздохнув, он покачал головой. Думаю, он и сам понимал, что конкретно означало мое «может быть» всякий раз, когда я это ему говорила. Мы вернулись за столик, но потом Риччи застали врасплох неожиданно возникшие дела, да и я вскоре ушла к себе. День прошел без инцидентов и меня это радовало. Оставалось всего два дня…

Вечером я села за отдельный столик, намеренно отделившись от Сабрины и компании, однако на этот раз вовсе не из-за Риччи. В этот день я была решительно против его общества. У меня резко испортилось настроение, все вокруг будто окрасилось в черные тона. Я злилась на себя за свои эмоции и на Риччи за то, что вызывал их во мне. Я снова надела на себя шипы и прочую подростковую фигню, о которой на некоторое время забыла. Я включила плеер и тупо уставилась в свечку перед собой. Мне снова стало противно в этом отеле – я представила себе, как мистер шеф каждые две недели клеит новую девушку. Я ненавидела себя за то, что поддалась на его ухаживания и ненавидела Риччи за то, что он в этот раз выбрал именно меня, а не Надю, Сабрину или кого бы то ни было еще (постарше, кстати!) … И к тому же я понимала, к чему он все это ведет. Ему же нужен секс. А от меня он этого не получит. Впервые за две недели я готова была поддаться на ухаживания бармена. Он хотя бы был почти мой ровесник, да и не такой… важный.

Когда пришло время танцевать клубный танец после шоу, я осталась сидеть на своем месте. Риччи, заметив это, прямо в микрофон сказал: «Энн, встань пожалуйста, присоединись к всеобщему танцу…» – на площади повисла тишина, оба прожектора направили мне в лицо. Секунда неловкости – и я резко с шумом отодвинула стул, встав и показав всем своим видом, как мне это противно. Впрочем, когда болтология в микрофон закончилась и заиграла музыка, я вновь села, вызвав полный упрека взгляд шефа. Он покачал головой, я же, безразлично отвернувшись, встала и вышла из-за столика в направлении дамской комнаты. Там я умылась и, когда музыка закончилась, вернулась на свое место. После шоу был запланирован салют. Я вместе со всеми направилась на лужайку, решив, что после я все-таки присоединюсь к Сабрине.

Через некоторое время Риччи подошел к нам. Я стояла и тряслась от холода – погодка была еще та. Он взял меня за руку и отвел в диджей-кабину, сказав, что там тепло. Несмотря на то, что эта комнатушка была открыта со всех сторон, там и правда было значительно теплей. Заметив на моем лице недоумение, Риччи улыбнулся и сказал: «Наш ди-джей – горячий парень!» Я хмыкнула и плюхнулась на предложенный мне стул, даже не поблагодарив. Риччи посмотрел на часы и спросил, собираюсь ли я на дискотеку. Я кивнула, после чего он продолжил: «Я сейчас на полчаса должен отлучиться в номер. Во-первых, мне надо переодеться, во-вторых, дискотека все равно начнется только в полночь. Если хочешь, пошли со мной…» – я никогда не забуду, сколько всяких мыслей буквально взорвалось в голове в тот момент. В свое «нет» я вложила столько ненависти, сколько накопилась у меня в сердце на все и на всех за всю жизнь. Я сказала «нет» с такой злобой и посмотрела на него с такой неприязнью, что даже он удивленно вскинул брови и, кажется, невольно попятился. Я продолжала сверлить его злым-презлым взглядом, и он понял, что перегнул палку. «Тогда посиди пока здесь, погрейся или иди сразу на дискотеку, вы с Сабриной не ждите меня. Я потом приду…»

Я проводила глазами уходящего шефа и, когда он скрылся из виду, резко встала со стула и ушла, сказав Сабрине, что должна отлучиться. В номер я идти не собиралась, но и в обществе Сабрины я сейчас не нуждалась. Я пришла на дискотеку и села за свой любимый столик. Там я включила плеер и упала головой на стол. Теперь за происходящим я собиралась наблюдать только с такого ракурса.

За секундой шла секунда, за минутой тянулась вторая. Прошло уже минут сорок, настала полночь, и вся анимационная команда, во главе с Риччи, принялись отмечать Сабринин день рождения. Меня Риччи не заметил, когда внимательно осматривал танцпол, и слава богу. Но, очевидно, он послал за мной «бойца», ибо вскоре по танцполу начал ходить Синан, выискивая кого-то взглядом. Заметив меня, он тут же ко мне подбежал и спросил, все ли у меня в порядке. Обняв меня по-братски, он поинтересовался, почему я сижу тут в одиночестве такая грустная и надо ли мне принести что-нибудь попить. Я отказалась и поблагодарила его за заботу. Он ушел… стукач чертов. Ровно через минуту ко мне пришел Риччи. Его вопросы были примерно такими же, как у Синана «Почему не отмечаешь вместе со всеми?» и «О чем задумалась». Я с отвращением отпрянула от стола и откинулась на спинку стула. Вопросы проигнорировала. Он еще что-то у меня спросил, потом обиженно всплеснул руками и воскликнул: «Окей, я понял. Энн не разговаривает с Риччи. Хорошо, я все понял…» – и отошел от столика. Но уходить далеко не стал – просто встал поодаль. Так он простоял или протанцевал (я даже не знаю, как это скорее назвать) больше получаса. Он ни разу так и не вернулся к празднованию дня рождения Сабрины и ни разу больше не подошел ко мне с расспросами. Через какое-то время мне надоело, я встала и сказала, что ухожу. Он тут же оставил свой «пост» и пошел вместе со мной. Когда мы дошли до здания, Риччи предложил посидеть немного возле ресепшена на диванах. Так как здесь всегда курсировал другой персонал, я сочла, что это вполне приемлемый вариант – ближе, чем на метр, тут он ко мне вряд ли приблизиться. Безразлично пожав плечами, я проследовала за ним к диванам. Сев напротив него в кресло, я устало глянула на часы.