Ирина Островецкая - Не могу с тобой расстаться

– Тётенька, вы обманщица! А обманывать маленьких – не хорошо, не педагогично! – Ехидно-возмущённо пищала где-то рядом Дианка.

Моё сердце усиленно билось, во всех моих членах блуждала всепоглощающая слабость, двигаться, а тем более отвечать занозистой малявке не хотелось.

Вдруг, я почувствовала, что на живот мне льётся что-то тягучее, мокрое и холодное. Я открыла глаза и увидела, наклонившуюся, надо мной, сосредоточенную Дианку.

– Что ты делаешь? – Полюбопытствовала я.

– Дом строю.

– А почему на моём животе?

– Вы – Чудо-юдо, а я на вас город строю, вы ж всё равно пойдёте купаться. – Безапелляционно ответила вредина.

Я села, и весь дом Дианки повалился в набежавшую волну, и тут же растворившись в ней.

– Поваляли, поваляли! – Весело кричала Дианка. – Зачем поваляли?!

– Надо идти купаться, всю меня запачкала. – Со вздохом, сказала я.

– Со мной, со мной! – Умоляюще закричала девочка.

– Ага, так ты специально строила дом на мне?!

– Ну, да, чтобы вы со мной купаться пошли! Вам же надо теперь ваше большое пузо от песка отмыть. – Она искренне смотрела на меня своими синими, чистыми, как утренняя роса, глазами.

«В логике ей не откажешь.» – Подумала я, но двигаться ещё не хотелось, и я с удовольствием подставила спину жарким солнечным лучам.

– А где твоя бабушка? – Спросила я у Дианки., чтобы немного затянуть время.

– Бабушечка вон, сидит под навесом. Она купаться не любит, и меня не пускает. А с вами пустит, и ругать не будет. Пошли купаться! – Умоляюще пищала Дианка и тащила меня в воду.

Мы загорали, купались, брызгались, и я от всей души наслаждалась свободой, так нежданно подаренной мне моей дочерью. Я забыла о доме, семье, обо всех бедах, свалившихся на мою седую голову. С этой егозой я, как бы, сама впала в детство, и мне не хотелось освобождаться от его волшебных чар.

– Дианка, марш из воды, Смотри, посинела вся! – Вдруг услышали мы сердитый окрик Жанны. Я внимательно посмотрела на девочку и поняла: мы с ней действительно перекупались. У Дианки сводило судорогой рот, зубы выбивали мелкую дробь, губы, были синими, но её огромные, синие как море, глаза весело смеялись. И ни за что не хотела она выходить из воды.

А Жанна стояла, словно нерушимая скала с пушистым полотенцем в руках на берегу, и настойчиво звала девочку, призывая её подчиниться.

– Ну, бабушечка, ну, миленькая, ну ещё немножечко! – Молила Дианка. – Ты сама иди к нам! Ну, зайди в воду, ну, поплавай с нами, я, честное мамино, не буду в тебя брызгать! Ты сама увидишь, как здорово!!!

– Вылазь немедленно, Синяя Гуска! Вот сегодня папе расскажу!

– Ладно-ладно! – Вдруг рассердилась Дианка и, очень недовольная, маршевым шагом, подошла к бабушке. Она тут же закуталась в пушистое полотенце. Зубы её продолжали выбивать мелкую дробь, а глаза снова радостно блестели. Дианка прыгала на одной ножке и приговаривала: – Не холодно, не холодно, не холодно!

– Да, – ворчала с укором бабушка, – не холодно! Смотри, как дрожишь! До ресторана не дойдёшь, по дороге упадёшь.

Наблюдая за лёгкой перебранкой бабушки и внучки, я вдруг вспомнила о своих близнецах. Они бы, наверное, подружились с Дианкой, ведь у них много общего: и возраст один, и поведение, правда, продвинутой и шарящей меня никогда не называют. Я вдруг поняла, что безумно скучаю без своих сорванцов. Надо дочке сказать, пусть привезёт их сюда. Здесь они скучать не будут, и никому вокруг не дадут расслабиться. До начала учебного года ещё есть время…

Дианка порозовела, сбросила, уже не нужное ей, полотенце и приготовилась снова бежать в воду, но Жанна её не пустила, заставила играть на берегу.

– Ещё простудится, чего доброго, возись потом с ней, – пояснила она.

Но и я замёрзла прилично и тоже долго не могла согреться, поэтому согласно кивнула Жанне в ответ. Я забыла обо всём, что меня тревожило, с её внучкой, этой маленькой и такой живой девочкой, а не мешало бы вспомнить о вреде переохлаждения и перегрева в первый день отдыха. Не мешало бы вспомнить, что идти к ресторану надо по той же аллее, только теперь придётся подниматься вверх. А аллея довольно крутая, несколько раз поворачивающая в обратную сторону, словно змейка, ползущая вверх по склону горы.

Я устала от впечатлений, переполнявших меня сегодня, поэтому, упав на лежак, тут же задремала.

– Маша, Маша, вы слышите меня? Пора подниматься, а то на обед опоздаем! – Услышала я сквозь сон голос Жанны.

Я провалилась в благодатный сон на своём лежаке, даже не обращая внимания на то, что лежак этот был довольно твёрдым, давил бока и отчаянно скрипел при малейшем движении.

Да, действительно, пора было подниматься. Ещё на гору забираться с четверть часа. Как-то надо собрать себя в кучку. Но ноги ослабели и безвольно свисали с лежака. Мне не хотелось двигаться, думать, что-то предпринимать для своего блага. Хотелось просто лежать, смотреть в небо через сеточку навеса и больше ни-че-го!!!

– Тётя Машечка, вставайте! Нам ещё на гору переться! – Деловито воскликнула Дианка. Она будто прочитала мои мысли. Девочка была уже одета в свой кусочек ткани, отдалённо напоминавший сарафанчик, её тоненькие ножки обуты в шлёпанцы, на голове задорно сидел головной убор непонятной мне конструкции, заменивший панамку. Один из двух хвостиков хулигански торчал из-под этого сложного сооружения.

– Дианка, я тебя предупреждаю в последний раз, следи за своим языком. – Поучала Дианку Жанна.

– А что я такого сказала?! – Возмущённо воскликнула Дианка.

«Да, – подумала я, – и правда, надо на гору переться, Дианка правильно выразилась».

Я с трудом поднялась, переоделась, и мы, не спеша, «попёрлись» на эту самую гору. Дианка весело бежала впереди, но даже она периодически тормозила. На виражах аллеи мы дружно останавливались, чтобы перевести дух, успокоить дыхание и биение сердца, но новый подъём заставлял нас снова напрягать все оставшиеся силы, которых у нас оставалось всё меньше с каждым поворотом дорожки.

Жанна особенно тяжело переносила подъёмы, но эта мученица мужественно шла к намеченной цели, не ныла и не чертыхалась. Она понимала, что головой отвечает за доверенного ей ребёнка, и принимала тяготы жизни как должное.

– Бабушечка, миленькая, купишь мне мороженого, когда мы поднимемся?! – На одном из виражей заныла Дианка.

– Кукиш, кукиш! – Ответила ей Жанна. – Ты же не слушаешься!

– Бабушечка, миленькая, я тебя умоляю!!! – Театрально заломила Дианка тоненькие ручки и закатила огромные, синие как море глаза.

– Одолеешь весь обед, выдам тебе денежки, и сама пойдёшь за мороженым, ладно?

– Да, да, бабушечка, я буду слушаться, я простараюсь съесть весь обед. Ты обещаешь?!

Чем выше мы поднимались, тем тяжелее становилось дышать. Мы даже разговаривать перестали – не хватало сил. Нас обгоняли другие отдыхающие, а мы, словно дрессированные мухи, старательно ползли вверх по серпантину аллеи.