Роберт Равоев - Старики

Но как бы ни так!

Эта сказка о всеобщем вселенском благосостоянии еще более разбудит темные пороки человечества.

Природа не только предъявляет человечеству экологические требования, она совершенно ясно выдвигает свои требования и по поводу нравственных и моральных качеств обитателей Земли.

И одно из ключевых требований – обуздание ненасытности, коей человек отличается от иных существ, довольствование малым достатком, самоограничение, обуздание жажды потребления. Лишь в старости многих постигает мысль, как мало нужно человеку и как много времени требуется, чтобы понять это.

Природа же допускает существование такого неприятного для большинства людей явления, как бедность.

Как это ни парадоксально звучит, бедность очищает человеческий дух, в недрах бедности порождаются лучшие нравственные и моральные качества человека, более того, бедность является необходимым элементом существования человека. Не станет бедности – исчезнет и само человечество. Есть хороший аналог из области медицины. Переедание, чрезмерное потребление пищи стало настоящим бичом человека в развитых странах мира. То количество высококалорийной пищи, которое не так давно было доступно лишь небольшой части населения этих стран, сегодня стало почти общедоступным.

Последствия приняли угрожающий характер и теперь заговорили об угрозе здоровью нации, о необходимости вести здоровый образ жизни. Но здоровый образ жизни не может быть лишь ограничением рациона пищи, фитнесом и прочими модными благами цивилизации.

Здоровый образ жизни предполагает иную философию жизни, ключевым моментом которой является существование в бедности. Бедность не должна рассматриваться как нечто постыдное, неприемлемое и нежелательное для человека, наоборот, она должна пониматься как наиболее рациональный и приемлемый для человека образ жизни. Я не фантазирую, во многих странах, особенно в Юго-Восточной Азии, такое отношение к бедности – реальность. Некоторые известные персоны даже пожелали попробовать этой экзотики, но оказавшись снова в своих родных, упитанных стенах, возвращаются к привычному образу жизни. Это более похоже на некое духовное баловство нашего мира.

Многие хотят стать миллионерами. А вот прожить в бедности? Еще никто не сказал, что труднее – вырваться в миллионеры или спуститься в бедняки. Вам смешно?! Но не смейтесь, это во мне говорит мудрость старика. Ведь что такое старость? Это, помимо всего прочего, возвращение в детство, простой, наивный взгляд на историю своей жизни.

Мир меняется на глазах, причем скорость перемен поразительно убыстряется с каждым годом. Вроде те же 24 часа в сутки, но как быстро они летят, особенно в старости. И, наконец, я ощущаю, что мир, в котором я живу, – это не мой мир, он не плох и не хорош, а просто не мой. Почему не мой? Наверное, потому, что я не поспеваю переварить, привыкнуть, а затем и сделать привычным для себя эти изменения. Я не поспеваю за переменами, за новизной. Я говорю по мобильнику, очень удобно, печатаю эти строки на компьютере, просто не сравнить даже с недавним прошлым.

На днях пришлось выбросить пишущую машинку, пылящуюся под кроватью, мне стоило это больших усилий.

Если бы вдруг я поймал золотую рыбку, и она предложила мне исполнить одно мое желание, то я попросил бы возвратить меня в мой старый мир. Это в молодости все новое, современное вызывает восторг, а старое или уходящее – пренебрежение.

– Я современный человек, – с гордостью и неким бахвальством заявляют преуспевающие, популярные молодые и не очень молодые люди. Но зачем они этим гордятся? Наверное, потому, что они уверены в том, что их мир, в котором они являются активными его строителями, лучше, чем постепенно сдающийся и уходящий в историю, вчерашний.

Чем активнее участвует человек в строительстве новой жизни, тем больше она дорога и тем больше он связан с этим миром. Но приходит момент в жизни каждого из нас, когда постепенно обрываются нити, связывающие вас с этим миром, и ты начинаешь ощущать, что твой мир уходит в прошлое, превращаясь в мир воспоминаний. Кончается период созидания, начинается период ностальгии.

Некоторые люди почтенного возраста, особенно публичные, известные деятели, пытаются приспособиться, к современной жизни, но это показное. В глубине души они живут прошлым, подсознательно сопоставляя прошлое с настоящим. Это не значит, что вместо загородного особняка они предпочли бы жить в коммуналке, где прошли их молодые годы. Нет. Это означает, что они вспоминают с теплотой или с ненавистью ту коммуналку, где тетя Поля поила их чаем с пирожками или дядя Леша наливал рюмочку по праздникам каждому из обитателей, приговаривая: «За радость в этой жизни».

И вообще, когда сопоставляешь мир своей юности и мир старости, то обнаруживаешь удивительную вещь – все изменилось: и дома, и машины, вся техника, еда, и даже вода. Ну буквально все. И даже люди в прошлом были, кажется, лучше. Но когда начинаешь глубже и бесстрастно копаться в памяти, то обнаруживаешь, что, увы, только одно не изменилось – человек. Эта банальная истина особенно полно открывается в старости.

Я где-то читал, что один английский поэт имел обыкновение читать свои новые произведения своей собаке. И его знакомые воспринимали это как должное. Можно представить беседу с каким-нибудь хомячком или с кошкой, и никто не сочтет это чудачеством. Но в то же время мы подозрительно смотрим на старика, который беседует вслух с весьма значительной личностью – с самим собой.

– Что ты там все бубнишь и бубнишь, не переставая? – кричит соседка на огороде своему старому мужу.

На самом деле он один, вокруг никого, и он говорит как будто с кем-то, стоящим рядом. Но кто его слушатель? Вечность. В действительности именно ей направлены монологи старика, потому что душа у него там, даже когда она тут, в нас.

– Рассматривается дело об убийстве Е. Р. Подсудимый, встаньте, вы признаете свою вину?

– Да, я признаю свою вину. Это я убил свою дочь Елену, в чем сейчас раскаиваюсь, – заявляет высокий, шестидесятилетний мужчина с пышной шевелюрой, с чуть приплюснутым носом на слегка продолговатом лице, покрытым короткой щетиной, сквозь которую просвечивают бугристые ямочки, следы какой-то болезни. Но у Романа Васильевича не только почтенный возраст, но и не менее почетное положение в обществе – он профессор, заведующий кафедрой престижного института.