Сергей Надькин - В огнях трёх революций

28 мая молодежь в вечерние время праздно шаталась по городу.

– Вы чего тут колобродите, господа, а ну предъявите документы.

– А нет документов.

– А почему их нет?

– Мы не обязаны их носить.

– Ну, тогда вам придется следовать с нами, согласно административному уложению, в участок. Пройдемте, господа, – объявил полицейский о задержании Георгия Полякова, а с ним и молодого парня, почти ребенка, Юру Анухрина. – Пройдемте.

Двое полицейских повели двоих заводских ребят. Вели по улице Мариинка, направляясь в участок.

– Наших в тюрьму ведут! Не по делу взяли, не по делу! – кричал паренек Казимир Болдык, – Пойдем, Сашка, ребята, давай!

– Гу-гу-гу! Упс-апс! Дырк! Но! – слышался подымавшийся гам. Кажется, понеслось.

Они преградили путь полицейским, взявшись за камни с мостовой. Сашка Меркушев схватил булыжник одним из первых. Держал его в руках, он ему показался не таким тяжелым, и он, не моргнув глазом, подбежал к полицейскому на близкое расстояние и метнул камень. Булыжник пролетел у жандарма прямо над головой; если б тот не увернулся, он бы пробил стражнику голову. Следом за одним камнем в полицейских дружными рядами полетели другие.

– Ну смутьяны, ну сатана, – услышал Сашка проклятия полицейских, бежавших прочь, оставивших отбитую арестованную молодежь.

Следом бежавшим с места события стражникам продолжали лететь камни.

– Спасибо вам, товарищи! – в один голос благодарили два парня отбивших их у полиции своих друзей.

– Не за что, потому что одно общее дело делаем: революцию, – заявил Казимир Болдек ребятам.

– Чего стоим, пошли домой, на Голикову! – крикнул кто-то из толпы. – По дороге всех легавых сносить будем.

– Давай, товарищи, давай! Кричал на всю Мариинскую улицу юный большевик Сашка Меркушев.

– Давай! – повторил Александр Кузмин и остальные, и пошли они с миром громить попадавшиеся навстречу полицейские будки. Отбирая оружье у задремавших на посту городовых, дружно крича «Марсельезу». Сашка вместе со всеми подхватывал.

– Что за смутьяны пьяные идут? Против государя нашего бунтовать осмелились! – разговаривали между собой двое одетых в белое мужчин и одна женщина.

– Царь-государь наш, – с большой любовью отзывался об императоре мужчина в белом, который был помоложе.

– Я тебе покажу – государь! – подбежал Сашка Меркушев к болтуну и, изловчившись, ударил человека кулаком по лицу. У того с губы потекла кровь, а Сашка шел по улице, дальше продолжая петь Марсельезу.

– А ну, давай! – кричали они друг другу, когда переворачивали попавшуюся на своем пути полицейскую будку, и Сашка тянул новую песню:

Вихри враждебные веют над нами,

В бой роковой мы вступили с врагами… –

запел перед домом полицмейстера, прямо в окна, мужской хор, исполнив вечную память.

Белая олонецкая ночь тянулась, выбрасывая в небо пелену облаков до самого рассвета. Рабочая молодежь не расходилась. Собиралась до утра в доме у Василия Егорова.

– Ну, мы дали полицейским, раздразнили их, гадов. Освободили наших товарищей, Юру и Гошу, – рассказывал подробно суть событий Егорову Саша Кузмин. Думал, Егорова это порадует, но его только огорчило.

– Так ничего не получится, надо готовиться! Необходимо делать все организованно, без сумасбродства. Четвертого июня намечается крупная акция: после представления в цирке рабочие собираются на митинг. И выдвинут требование отставки полицмейстера Криколева. Желающие могут записаться.

– А деньги платить будут? – спрашивал Егорова Коля Савельев от лица молодежи.

– Нет, на этот раз акция бесплатная, – ответил Егоров товарищу. – Тот, кто отличится в разоружении полицейских, получит зарплату. Одного необходимо сбросить в речку Лососинку, – говорил, ставил задачу товарищам товарищ Егоров.

– Ну как, готовы, молодежь? – спросил ребят он.

– Сделаем, искупаем в реке, за этим дело не постоит, – заверил товарищей Александр Кузмин.

– Хорошо бы губернатору нервы потрепать, – говорил собранию Сашка Меркушев. У Егорова он спрашивал:

– Дядя Витя, разреши мне спеть Марсельезу?

Четвертого июня рабочие Александровского завода собрались в цеху на собрание. В цеху обсуждался проект устава товарищества рабочих Александровского завода Олонецкого горного округа.

– Товарищи! Рабочим необходима потребительская лавка. Мука должна закупаться не хозяйским способом, а с торгов. Заработная плата рабочим должна быть повышена в три раза и упорядочена. Несправедливые штрафы за прогулы отменены, и включены в них дни первое мая и девятое января. Товарищи, кроме всего этого требуйте установления кубов для кипячение воды, – говорил рабочим товарищ Егоров. Вечером того же дня, как и было запланировано ранее, после окончания представления в цирке толпа молодых рабочих проводила митинг у здания городской полиции.

– Чего вы добиваетесь, господа, – спросил недовольных людей с балкона кто то из полицейских.

– Давай! Долой полицмейстера Крикалева! В отставку! Смерть ему! – кричал за толпу Василий Егоров. Тимофей Чехонин, Николай Григорьев, Виктор Филин, Тимофей Богданов, Саша Меркушев, Сашка Харитонов, Сашка Кузмин громко свистели, возглашая одновременно: «Ура!»

Сашка Меркушев начал петь Марсельезу. За ним подхватили другие.

– Ватага, за мной! – услыхал поющий Сашка призыв Василия Егорова. Егоров повел за собой толпу. Толпа потянулась по улице Мариинской, когда Сашка Меркушев повернул голову на восток, на дорогу, видя вдали купола церквей. «Бога нет» – подумал тогда Сашка, «а священники лгуны и проходимцы. Приспешники кровавому царю. А народ им верит. Слушает их, подчиняется. Темные люди. Ничего, рабоче-крестьянская революция выведет народ из тьмы» – думал, улыбаясь, Саша.

Он бросил взгляд на Николая Тимофеевича Григорьева, двадцативосьмилетнего, темноволосого, круглолицего мужчину. Его бездонные голубые глаза, пышные ухоженные усы, вдумчивый и тактичный характер – весь он производил глубокое впечатление на собеседников. Серьезный молчаливый человек, но его краткие выступления всегда выслушивались Сашкой с большим вниманием. Двенадцать лет производственного стажа в цеху токарем сделали ему, потомственному рабочему Александровского завода, хорошую революционную закалку. Всегда рядом был с ним Василий Александрович Егоров, человек пламенного характера и большой силы. Он всегда выделялся из толпы рабочих во время митингов и демонстраций, охотно принимал участие в столкновениях с полицией, возглавил охрану собрания и митингов рабочих.

– Мы снова в бой пойдем за власть советов,

И как один умрем в борьбе за это, —

запел Саша Меркушев песню. По дороге они вступили в кровавый бой, избивая и разоружая городовых. Городовые требовали от них, кричали: