Светлана Макаренко-Астрикова - Сказки кофейного фея

– Фейкин, тебе, что, страшно? – подбежавший к ней Лешка, доверчиво обнимает ее колени. – Не бойся, мы же все вместе!

– Я совсем и не боюсь, солнышко, что ты! Ты поедешь с мамой и отцом в город или – останешься с нами? Будешь ночевать один в комнате для гостей. – Фей целует Лешкины глаза, щеки. – Совсем большой стал. – Она улыбается нежно. – Скоро мне, чтобы дотянуться до тебя, надо будет встать…. И то – не достану…

– А я просто присяду на корточки. И ты меня всегда обнимешь. Всегда – всегда.. – Лешка подмигивает фею, как то особенно: смешно, с лукавинкой озорства, и нам всем, в одну секунду, становится вдруг ясно до чего же он похож на Мишку. На старшего Ворохова. Впрочем, иначе – и быть не может. Сын должен походить на отца. Внук – на деда. Это – непреложная истина. Аксиома жизни…..

….Входя на крыльцо, пока я запираю ворота и калитку, фей еще раз оглядывается на угасающие, шипящие от воды, угли костра, и, опершись рукой о косяк, снимает туфли, разжимая крохотные пальчики, расправляя их.

– Подожди, я помогу. Что же ты? – Иду по тропинке, поднимаюсь на крылечко, торопливо беру ее под локоть. – Осторожно, не упади!

– Устали ноги.. Сил нет. – Она обхватывает нежно, чуть неловко, рукой, мое лицо, приближает губы – Поцелуй меня…. Она тянется, на цыпочках, как жаждущий капли воды птенец.

– Нет, не так… Сильнее… – Она смеется нежным, переливчатым колокольчиком – Чтобы голова закружилась! Вот так. Да. Да, мой любимый…

– О.. madame.. У меня и так от Вас всегда голова кружится, даже когда Вы просто – рядом.. – А если я целую Вас, или читаю Ваши строчки, у меня совсем сносит крышу.. Конкретно, – как говорит наш общий друг, мсье Ворохов – я улыбаюсь – в левую сторону..

– Почему – в левую? – изумленно фыркает она и гладит пальцами мою щеку.

– Ближе к сердцу! – я развожу руками и прижимаю ее к себе, осторожно целуя голову, затылок, глаза, щеки.. И тут вдруг, на волосы фея сверху, с лестницы, озорно и легко падает яркий, шелестящий фантик. От ириски. Вслед фантику раздается фырканье и сдавленный смех Лешки:

– Тили – тесто, жених с невестой! – бурчит он и хохочет, уже не таясь – Прячутся под лестницу, бе- ее! Как маленькие. Я все видел! – Лешка торжествующе высовывает язык.

– Мы – не прячемся, – Пытаясь сохранить серьезность отвечаю я.

– Лешик, не пугай, пожалуйста, фея.. Ты ведь знаешь, что от неожиданности она может вздрогнуть, споткнуться, упасть..Видишь, хорошо, что я ее держу…

– Прости. Я не хотел. Не подумал. – Лешка шмыгает носом и бежит вниз.

– Босиком – почему? – ахает в притворной строгости фей, ловя раскрытыми в ширь руками маленького мальчишку в пижаме, с веселыми краено – зелеными паровозиками и мячиками. Лешик утыкается ей в колени…

– Жарища, не хочу тапочки! – мурлыкает он, и берет в свою ладошку руку фея. – Пошли со мной, а то чего то не засыпается.. Расскажи историю, а?

– Ну – ка, иди сюда, Гаврош, сын Картуша! – я хватаю Лешку под мышку, наперевес, другой рукой – обнимаю фея. Лешик визжит восторженно, болтает ногами, и мы идем вверх по лестнице под переливы нежного смеха фея. Я пинком распахиваю двери гостевой спальни.

Фей сжимает мой локоть:

– Горушка, не урони, ради Бога, ребенка! – шепчет она мне в ухо…

– Ты что! Я крепко держу… Как я могу уронить! Сейчас вот – как брошу! За руки за ноги и в …реку – Я, держа Лешика довольно крепко за руку и ногу, как маленькую обезьянку, осторожно бросаю его на кровать. Он визжит и хохочет довольно, утыкаясь лицом в подушку, отбрыкиваясь от одеяла, которым фей пытается его укрыть.

– Жарко, не надо! Ма, не надо! – в запальчивости бормочет он, обхватывая фея рукой за шею…. Иногда у него прорывается это детское и теплое «ма» которым он называет фея, почти – неосознанно, не отделяя ее образ от Ани, соединяя с ней. Веки фея чуть дрожат и она с улыбкой шепчет:

– Погоди, Лешенька, я только ножки укрою, вот так, пониже, чтобы ты не простыл.

В саду падает яблоко. И громко хрустит ветка под чьей то рукой. Или -шагами? Фей цепенеет с одеялом в руках. Смотрит на меня. Окно гостевой спальни находится над чердаком и выходит, как раз, на левую, тыльную сторону нашего небольшого сада. Я прижимаю палец к губам, и осторожно сняв обувь, крадусь к окну. Лешка замирает нервно, цепко обхватив пальчиками запястье фея, и оторвав голову от подушки:

– Грэг, кто там? – громко шепчет он. наблюдая за моим силуэтом.

– Никого вроде бы. Может быть, это птица? – отвечаю я. Сейчас тепло, они спят на ветках.– Я стараюсь успокоить сразу обоих: и фея, и Лешика.

– Солнышко мое, вот и ты спи. – Фей присаживается на край кровати. Гладит Лешкины вихры, острые коленки, обтянутые пижамой – Поздно уже. Ты знаешь, был у султана Селима, падишаха османского, такой визирь – мудрец, который не спал по ночам, слушал соловьев в садах, шелест розовых лепестков, лепет фонтанных струй.. И вот, однажды, грезы так охватили визиря, что он, сидя у открытого окна, не заметил, как вор, прокравшийся в сад, выхватил из его пальцев важный свиток, указ Селима о помиловании невиновного человека… Сокрушаясь о потере, визирь с тех пор дал себе зарок – спать по ночам.

Лешкино сопение в ответ – лишнее доказательство того, что он то – не нуждается ни в каких зароках. Уснул, не дослушав конца истории. Я подмигиваю фею и, взявшись за руки, мы выходим из комнаты, не затворив двери. На пороге фей приглушенно, мягко, ахает и ощупывает рукой ножку в скользком капроне.

– Милая, что такое? Что ты?! – Я крепко прижимаю ее к себе, рывком, интуитивно, по привычке: не дай бог, упадет!

– Тут – гвоздь… Зацепила колготки! – с досадой шепчет она, уткнувшись в меня носом.– Они мне надоели.. Рвутся и рвутся…

– Ходи без них! – молниеносно предлагаю я, касаясь губами ее волос на нежной макушке, края уха, изгиба шеи.. – Вообще ходи – безо всего.. Я обожаю тебя, когда ты.. безо всего… ммм… моя королева.. Девочка моя.. – Мои руки скользят по ее спине, повторяя изгиб позвоночника, контур ягодиц, собирая в ямки ладоней ее тепло, нежное, переливчатое, такое же, как смех:

– Любимый, ты ко мне – пристрастен – Она смотрит на меня сквозь ресницы, не мигая, и осторожно тянет за руку, в соседнюю комнату – нашу спальню. Входим и тоже – не затворяем дверь. Лунные квадраты блестят на полу, скользят по стенам.

– Королева в драных колготках, ежкин свет! – смешно морщится фей и садится на софу, закидывая руки за голову, гибкая, маленькая. Зевает и бормочет нежно, почти что уже – сонно:

– Ты иди в душ, потом я пойду.. Уже полвторого. Кошмар! Когда у тебя завтра лекции?

– В два. Еще успеем поспать! – я обнимаю ее, не дыша, и бережно расстегивая корсетный пояс серого платья, молнию на спине, освобождая от ткани хрупкую линию шеи, изгиб плеча. Считая губами россыпь родинок, теплую, с запахом молочных пенок или остывающего кофе..– Ласточка моя, устала… Сейчас.. Какие тугие пуговицы.. Или я – плохой камерист – я медленно улыбаюсь, в попытке чуть – чуть, нежно, лукаво – раздразнить ее.