Геннадий Дорогов - Наташка и «Харлей-Девидсон»

Кремень опустил голову и почесал затылок, изображая смущение.

– Так ведь неважно, с кем я ночь провёл. Важно, о ком думал. А думать я могу только о тебе.

– Ну ладно, отстань! – сказала Леска. – Меня люди ждут.

– Так ведь и я человек.

– Отвали! – Леска вырвала свою ладонь из Санькиной и легонько ткнула его кулаком в грудь.

Подойдя к Патрону, она дружески обнялась с ним, потом пожала руку Наталье.

– Значит, ты – Натаха?

– Да. А ты – Леска.

– Ну вот и познакомились. Думаю, что мы подружимся. Колька Рентген дал тебе отличную характеристику. А он людей насквозь видит.

Наталья почему-то почувствовала себя неловко.

– Просто он очень добрый человек. Наверное, поэтому и в других людях видит только хорошее, – сказала она смущённо.

Патрон расхохотался.

– Уж Колька наш добряк ещё тот! – выразительно протянул он.

– Разве я не права? – Наталья вопросительно взглянула на Леску. – Мне показалось…

– Рентген – он и есть Рентген, – ответила Леска опять улыбнувшись своей сдержанной улыбкой. – Порой необходим, но вреден. А в больших дозах просто опасен.

В суровой правдивости этих слов Наталья убедилась очень скоро, когда Колька ангажировал её, пользуясь тем, что патрон и Леска увлеклись беседой. Рентген предложил прогуляться по берегу реки, и Наталья не стала отказываться. Ей льстило, что она нравится парню, что ему приятно её общество. Они побродили вдоль берега шумной из-за быстрого течения и многочисленных порогов реки. Колька без умолку болтал и остроумно шутил. Он очень хотел понравиться Наталье, и это её забавляло. И тут она сделала непростительную ошибку. Взглянув в сторону шумной компании байкеров, Наталья попросила:

– Коля, расскажи мне о своих товарищах.

И Рентген охотно принялся выполнять её просьбу, давая своим коллегам меткие характеристики. При этом абсолютно положительных оценок удостоились лишь единицы. У других наряду с достоинствами были вскрыты многочисленные недостатки. Третью, наиболее крупную группу он просто изничтожил. Язык у Кольки был острый, как жало осы, и такой же ядовитый. Сначала его словесные выкрутасы казались Наталье забавными, потом стали сильно утомлять. Она несколько раз пыталась сменить тему разговора, но это удавалось ненадолго. Рентген вновь садился на своего любимого конька.

Вскоре Наталью стали одолевать приступы дурноты. «Кажется, я заработала лучевую болезнь», – подумала она, поклявшись себе, что в следующий раз приблизится к Рентгену только при наличии свинцового фартука.

– Пора возвращаться, – сказала она.

– Как, уже? – огорчился Рентген. – Давай ещё погуляем.

– Нет. Кирилл может обидеться.

– Это Патрон-то обидится? – Колька мгновенно вынул своё заточенное жало, но, встретившись с Натальей взглядом, тут же спрятал его обратно. – Ну что ты, он совсем не обидчивый.

– Пошли! – скомандовала она, и он послушно побрёл вслед за ней.

Они ещё не успели подойти близко, как к месту стоянки подъехал ещё один мотоциклист. Это был здоровенный верзила в каске солдата «Вермахта». Он сидел на мотоцикле, таком же огромном и устрашающем, как его хозяин. Кожаная безрукавка обнажала массивные ручища, богато покрытые татуировками.

Остановившись, парень снял каску и повесил её на руль. Длинные взлохмаченные волосы и густая всклокоченная борода придавали ему вид бандита-мотоциклиста из американского фильма. Привстав над мотоциклом во весь огромный рост, парень поднял вверх свою лапищу и крикнул:

– Салют, братва! Питерский Жеребец приветствует вас!

Он энергично вклинился в толпу, похлопывал по плечам, сыпал прибаутками и всячески показывал своё дружеское расположение. Так часто ведут себя люди, не замечающие, что их навязчивое веселье быстро становится в тягость окружающим.

– Кто это? – спросила Наталья.

– Первый раз его вижу, – ответил Рентген. – Но, кажется, кое-кто здесь с ним знак о м.

Действительно, очень скоро Жеребец был уже в кругу своих приятелей. Эта компания изначально не понравилась Наталье – не по какой-то конкретной причине, а просто, как это порой бывает, с первого взгляда возникла неосознанная неприязнь. Она с любопытством взглянула на своего спутника.

– А ему ты можешь дать характеристику?

– Для этого не надо быть Рентгеном, – ответил Колька. – Из этого парня дерьмо наружу прёт.

Наталья остановилась.

– Коля, хочу задать тебе один вопрос.

– Слушаю, – с готовностью отозвался он.

– Вот ты здесь многих красочно обрисовал, а две колоритные фигуры оставил без внимания.

– Кто тебя интересует? – насторожился Рентген.

– Леска и Кремень.

– Ну… – немного замялся Колька. – Как бы тебе сказать… Леска – это клубок противоречий. Может выкинуть любой фортель.

– Да? – удивилась Наталья. – Странно. А мне она понравилась.

– Она всем нравится, и мне в том числе. Разве я сказал, что она плохой человек? Но и у хороших людей бывают свои заскоки.

– А Кремень?

– Санька очень сильный и крепкий парень, – сказал Рентген с неподдельным уважением. – Такого ничем не испугаешь и не остановишь. Но, в принципе, он безобидный, если его не трогать.

– А если тронуть?

– О! Такую искру может высечь! Кремень – он и есть Кремень.

Наталья невольно улыбнулась, вспомнив Лескино выражение: «Рентген – он и есть Рентген».

– А что у них за отношения? – спросила она.

– Это не моё дело, – вяло ответил Колька, давая понять, что не намерен развивать эту тему.

В просторном баре царило бесшабашное веселье. Было шумно и сильно накурено. За столиками по двое, по трое, по четверо сидели люди. Но эти численности были не постоянными, поскольку в зале происходило подобие Броуновского движения: то и дело кто-нибудь покидал один столик и подсаживался за другой. Звенела стеклянная посуда. Заказы следовали один за другим. Два бармена едва успевали обслуживать разгулявшуюся клиентуру.

Наталья и Кирилл заняли столик посередине. Отсюда было хорошо видно всех. Чуть в стороне от них сидели Санька Кремень и Люся Колокольчик. Ближе к выходу расположились Леска и две её подруги – огненно рыжая Алёнка, очень метко прозванная Спичкой, и смуглая черноволосая Жанна Мулатка.

Люся Колокольчик что-то оживлённо рассказывала Саньке, звонко смеялась и была очень весела или хотела казаться такой. При этом она не забывала следить за Санькиным взглядом. За всё время, которое они здесь находились, Кремень ни разу не взглянул в сторону Лески, и трудно было понять, радовало это обстоятельство Люсю или, напротив, настораживало. Наталья исподтишка наблюдала за ними. И хотя она не была любительницей совать нос в чужие дела, на этот раз просто сгорала от любопытства.