Константин Крикунов - Четыре тетради (сборник)
- Название:Четыре тетради (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Литагент «ИП Князев»
- Год:2010
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-91901-001-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Крикунов - Четыре тетради (сборник) краткое содержание
Анализ творчества К. Крикунова дан в послесловии критика Никиты Елисеева.
Четыре тетради (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Слева, где закат за облаками, Ладога – ртуть. Справа, где север, – кипящий свинец.
Остров круглых катающихся камней, каждый камень со страусиное яйцо. Проблесковый маяк.
Они вспомнили Иных. А я: её молодость и некоего тренера (первого), второго её мужчину. И палатку их, и одиночество, полноту резкости и счастья. Всё утекло.
Чинил кроссовки, schumacher.
Супик: пара подберёзовиков, сыроежки, пакет сухих шампиньонов, чёрный перец (горошек), лавровый лист, капля вьетнамского кетчупа, две картошины, кубик грибной и капля раст. масла.
Необходимость быть.
«Так он же евромонах», – (спутал – иеромонах). – «А мне всё равно, кто в рясе, тот и поп».
Остров состоит из шаров размерами от куриного яйца до пушкинской дующей головы богатыря. Один мыс – камни – горох, другой – головы богатырей. Посреди черничные поляны.
Подозрительно красиво. Сидя под елью, представить себя грибом, стоя на уступе – скульптурой в нише Зимнего дворца, лёжа на плоском камне – ящерицей, божком, петроглифом.
Уже пар изо рта и скоро зима.
Нет в природе ни загадки, ни смысла, ни тайны. Тупая стихия, совершенно чуждая тебе. Зимой здесь гуляет зима: без людей по этим островам и по этому озеру, по зиме, по снегу. И по новым его слоям, равнодушная к тебе, никак к тебе не относящаяся.
Некто проплыл по озеру – с длинной дорожкой, с длинным телом.
Кто была та птица с оранжевым фартуком, что вчера сидела в кустах, косилась на меня и говорила: ток-ток-тик, тик-ток-ток?
На камне над бухтой, подставив лоб солнцу. Стрекозы подлетают, фырчат. останавливаются в воздухе, смотрят в лицо и, не заметив ничего удивительного, я их ничем не поразил, садятся на скалу и тоже смотрят на бухту глазами, как витражи костёла св. Франциска Ассизского.
Мимо пробежала муха. Стрекоза отогнала её лапой, брезгливо, отойди, тебя не хватало, фыркнула.
Рассказ Ивана про серебряную скалу: «Подходим к Кухке – что такое? скала серебряная. Руда вышла на поверхность? как литая. Оказалось, прошёл дождь и медленно стекал по мху с вершины, покрывая её всю тонкой плёнкой воды.
Угол солнца».
– Идиллия, – сказал Иван. – Смотри, рыбки плавают с ладошку. Вот таких чайники и ловят.
Иван: – Все суки. Я ещё не так стар, как мои дети.
Часа полтора фотографировал взлетающую с ладони божью коровку: оттопырив попу, подняв надкрылья, вытаращив подкрылья, застрекотав, как велосипед, как геликоптер – в небо.
Другая не летит, а переползает с одной стороны ладони на другую и намеревается забраться в рукав. 8 диафрагма, 0,8 м расстояние.
Долго я переворачивал свою ладонь на фоне неба, надоело, отпустил её.
Манежную площадь взорвали, дети погибли.
Штурмовая авиация, бои в сёлах Дагестана.
Остатки финских хуторов, малина выродилась или сгорела за лето. Шиповник величиной с яблоко, с колючими семечками на губах.
Рисунок пингвина на скале.
Смотри, как темнеют скалы.
Островок с финским именем из 19 букв. Иван обещает дождь.
На месте свёрнутой оранжевой палатки ползёт оранжевая гусеница. Ткнул травинкой – замерла на минуту и подняла свою твёрдую оранжевую голову с пигментными пятнами вместо глаз и поползла к своей неизвестной цели.
Обсудили достоинства разных клеев обуви.
Морской пёс.
Шли, как на нерест, вверх по Тихой километра три.
Дно – ворочающиеся камни, камешки, валуны, щели между ними.
Встречи – дурень, указывающий «среднее русло», которое ведёт никуда.
Две шмары: одна хна, другая перекись, с жопами, курящие на мостках.
Старуха в очках, ловящая рыбу, Астрид Линдгрен, мисс Марпл.
Тётка в брюках с удочкой. Косилась на крючок в пальцах и червяка нанизываемого – так? Недозревшие девочки на деревьях.
Поёт, подняв взор на 45 град. от горизонта.
К. о белых сестрицах: «Я не видел». – «Увидишь».
На берегу утёса зыбкого Качалась рыбка.
Это о 2000 и христианстве?
Ночью был дождь. Утки ныряют. Керзум стреляет болтами в озеро. Какое-то насекомое чертит иероглифы на песке и делает воронки. Его путь по песку целесообразен, и иероглифы гармоничны. Спасают «Курск».
Утром был дождь. В честь По выпил кружку водки с шестью муравьями.
Пожалуйста, верните мне радость.
Прошёл старик, тихо, в чёрной накидке на голове. Прошёл старик тихо, присел.
Бесы в виде ворон, вылетающие из Конь-камня. Легенда о св. Арсении.
Искусство есть отбор. «Ещё я сотворил левиафана».
«Будь умницей». – «Что это значит?» – «Делай, что хочешь, и не позволяй другим делать с тобой, что хотят они». – «Это выполнимо. Я с удовольствием буду умницей».
Пить цветы.
Как широк слог: не дом, а построенный дом.
19 авг. Преображение, о. Арсений. Вчера исповедь.
– Как исключение. Ходите к своему духовнику.
До храма 3 км от нашего берега, летней дорогой. Трясло от страха и радости. Керзум сидел на дереве, настраивал телевизор, не настроилось.
День.
Людей не спасли из лодки. Если они живы.
29, воскр., вечер. Щука с топором.
Ночь – Исайя, «Подбери подол, открой голени, переходя через реки».
Ис., 47, 1:9 – о падении Вавилона, поэтизм, и до – об идолах, и до – 45:9 – о глине, которая говорит горшечнику.
И до 44:9 – кузнец делает из железа топор.
Язык, вскрывающий следующим построением мир, как банку консервный нож.
Мир, как консервную банку. И книга листает книгу.
21 авг. Коневец, поднялся ветер. Ели малину.
3 Ездры. Трепет бездн. Три пути: иди и взвесь тяжесть огня, измерь дуновение ветра и возврати тот день, который прошёл.
«Ты уже и того, что твоё и с тобою от юности, не можешь познать, как же сосуд твой мог бы вместить в себя путь всевышнего, и в этом уже заметно растленном веке понять растение, которое очевидно в глазах моих». 4:10–11.
«Я отправился в полевой лес и застал дерева, держащими совет». 3 Езд., 4:13.
Война деревьев с морем. «Переходим из века сего, как саранча, жизнь наша проходит в страхе и ужасе…» 3 Езд., 4:24. «О знамениях могу сказать тебе, а о жизни твоей я не послан говорить с тобою, да и не знаю». 3 Езд., 4:52.
В «Курске» нет живых, сказали по радио.
23.30. Горит свеча. Бушует Ладога. Моисей: «Избери себе жизнь, чтобы жить». 3 Езд., 7:56.
Утро 22 авг., солнце, шторм утих. Уходим.
21.00. В пути 7 час. 45 мин. Ах, какой будет сон! Дорога Ладоги была усеяна упавшими в воду мотыльками. Выныривали перед носом любопытные нерпы.
23. Всех объявили погибшими.
В монастырь. Горькое пиво. Упал на спину, ругал себя за безобразность жизни. Идут муравьи кругами. Кровь в ушах шумит, как прибой, мерно.
3 Ездры, по её страницам совершают круги муравьи. Страх, что проспал что-то. Время утекает сквозь пальцы, дни не остановить. Я один.
25 авг. Валаам – Путсари. Не мотыльки уже, а золотая монета проплыла по тихой воде.
Пришли около 17. В скиту св. Сергия – монах-не-монах, «раб божий», без имени.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: