Алла Иошпе - Бочка счастья (сборник)

– Еду с вами. Вас нельзя отпускать одних. Вам веры нет.

Инна Михайловна, «мадам», жена его, осталась «в лавке». «Гнездо сторожить». А «этот» – с нами.

Ехали целый день. Перекусывали на завалинках: у нас с собой было.

На второй день решили «пилить» до упора, чтоб назавтра пораньше приехать. Куда именно? Где остановимся? Точно еще не знали.

– Разберемся, – сказал гениальный хирург, молодой доктор наук, профессор Владимир Васильевич Кузьменко.

Но пришлось заночевать на дороге. Не доезжая до места назначения. Поздно вечером выбрали место для ночевки. На пригорке. На лужку. Сеном пахнет и еще чем-то… Природа, в общем.

– Итак, начинаем отпуск, – торжественно объявляет В. В.

И – у нас с собой было. У Владимира Васильевича, вернее. У него всегда с собой было.

Устроились на ночлег.

Мы с Танюшкой – на раскладушках. С собой в багажнике две маленькие привезли. Стахан – в машине. В. В. тоже.

Дочка уснула.

Я пытаюсь.

Мужики курят. И не только. «Запасы» Владимира Васильевича уничтожают. Решают жизненные проблемы мирового значения. Философствуют на природе.

…Рассвет наступил неожиданно. Я проснулась – ничего понять не могу. Вместо нежного зеленого лужка, на котором мы заснули, что-то черно-серое, шевелящееся и блеющее…

Господи! Стадо! Козы! А мы – в самом центре их! В середине – мы с Танюшкой, ребята – чуть сбоку.

Козы медленно перемещаются. Травку жуют.

Мы козам не мешаем.

– Мамочка! Что это?! Кто это?! – раздается испуганный голос дочери.

– Доченька, не бойся, это козочки пасутся. Мы на их месте устроились.

Козочки живут своей жизнью.

– Мам!!! Смотри, смотри! Дерутся! Одна даже на другую залезла, кусается!

Боже! Какое счастье для Владимира Васильевича!

– Они не дерутся, – со знанием вопроса серьезно объявляет профессионал.

Я вжимаюсь в раскладушку.

– Они детей делают, – объясняет со знанием дела В. В.

– А-а-а, – задумчиво тянет Танюшка.

К счастью, к нашим раскладушкам направляется молодой любопытный козел. Смотрит на Танюшу. Она – на него. Тоже с любопытством.

Вопрос о «кусающих» козлах отложен.

Но это я так думаю.

– Дядя Володя, – обращается Танюшка к компетентному дяде Володе, – а когда у них появятся маленькие детки?

– Скоро.

– Дядя Володя, а вы тоже кусаете свою тетю Инну?

– А то как же, – важно ответствует невозмутимый дядя Володя, нарезая колбаску для завтрака.

– И вообще, вырастешь, заходи. Объясню все подробно, – пообещал он.

Стахан говорит козлам «фу». Это относится и к Владимиру Васильевичу. Козлы недовольно отходят от наших раскладушек. Смотрят искоса и со стороны.

Я раскладываю на салфетке оставшуюся провизию.

«Завтрак на траве». С козлами.

Позавтракали.

Складываем манатки.

Поехали.

Танюша все оглядывается назад.

…До Сочи добрались только к вечеру. Где остановимся – неизвестно.

– Не волнуйтесь. Все беру на себя. Устрою все наилучшим образом, – уверенно заявляет профессор Кузьменко. – Будете довольны.

И добавляет гордо:

– У меня везде пациенты. Кого я только не резал!

Решили подъехать к автовокзалу. Наверно, там предлагают жилье на отпуск.

В. В. подходит к какой-то местной женщине. Выбрал посимпатичней. Пошептал ей что-то на ухо…

И – «все устроил».

Мы попали в крошечную каморку из одной кровати, с кривой тумбочкой – на втором этаже. Крутая лестница из полусломанных деревянных ступенек… Прямо под крышей. Что-то типа голубятни.

Но без голубей.

– Красота, правда?! Танюшку – на раскладушку, – заговорил Владимир стихами.

– А вам двоим – места хватит в углу. Завтра переселю в люкс, – пообещал он.

Где ночевал он, нам неизвестно.

Но наутро любопытная Танюша поинтересовалась:

– Дядя Володя, а вы где спали?

Дядя Володя показывает рукой в сторону хозяйкиного домика. Там.

– Дядя Володя, а там же тетя спит!

– А я – над тетей, – отвечает он между делом, пытаясь раскурить на морском ветру сигаретку.

– Вы тоже детей делали? – обрадовалась Танюшка.

– Не успел, – не моргнув глазом честно признался дядя Володя.

Завтракали прямо на пляже. Потом – в море! Первое купание. С ожесточением смывали с себя дорожную и московскую грязь.

И – первый за год загар.

Нежились.

Ночью, уложив Танюшку и убедившись, что ребенок крепко уснул, опять спустились к морю. Благо оно тут же. Под ногами.

Никого. Торжественно тихо. Только о чем-то, по секрету, шепчутся волны. Лунная дорожка серебром режет море… песок горячий…

Боже, какая красота! И умиротворение!

Так не бывает.

Но так было.

– Надо отметить, – нарушил тишину профессор.

И удивил. С собой у него было: бумажная скатерка, три маленькие хрустальные рюмочки (откуда?!), блюдце и огурец. Молча, торжественно, он все раскладывает на «столе». Хирургическим скальпелем аккуратно разрезает на дольки огурчик. Наполняет откуда-то взявшимся «божественным напитком хирургов» хрустальные рюмочки… Блаженно вздыхает и провозглашает:

– Вот теперь – начали! Все! За отпуск!

Мы купались, загорали… Я, естественно, обгорела… И лечилась по рецепту известного профессора В. В. – «завяжи и лежи». А когда я действительно лежала, вопреки аллопатам обмазанная сметаной, и тихо постанывала, его «что лежишь, как в Мавзолее?» почему-то облегчало страдания.

…В этой голубятне мы прожили весь наш отпуск. Все запланированные двадцать дней.

…В другой раз для отпуска мы выбрали Прибалтику.

Это было давно, поэтому проблем еще не было: с визами и прочими шенгенами.

Тогда нас пригласили в пансионат от какого-то предприятия какие-то поклонники. Куда-то под Вильнюс. В лес.

– Там никто вас не потревожит. Еще не сезон. А мы вам создадим все условия. Тихо. Красиво. Баня. Ягоды. Одна красота. Будете в сказке.

Выехали втроем, уже с двенадцатилетней Танюшкой.

Красота действительно была. И баня в бревенчатом деревянном доме… И ягоды в свежезеленом лесу… Пахнут одуряюще… И Булгаков с «Мастером и Маргаритой», которого с упоением читала нам вслух наша Танюша. Свесившись с верхней кровати, как в поезде. Всеми вечерами читала. Постоянно.

И не было, да и не нужен был телевизор. С его новостями, известиями, да и концертами эстрадных артистов, которые мы и так уже знали наизусть.

Это было еще то благостное время, когда дочка ездила с нами в отпуска. Это было и то время, когда мы после сумасшедшей гастрольной жизни нуждались в уединенном отдыхе. Отдыхе от людей. Даже знакомых. Уж больно много сил и энергии мы тратили на наши дороги и выходы к нашим зрителям. На сцену и подготовку к ней.

А истопник, который через день топил нам баню, был в радость. Топил и молчал. Хороший истопник.