Борис Штейман - Любитель истории

В дверь заглянула женщина. Лицо ее показалась Желудину знакомым.

– Вы ко мне? – ласково поинтересовался он.

– Нет, это со мной! – нетерпеливо произнес Гуго.

Первый опус назывался «Торт». Прочтя название, Желудин поморщился от отвращения: «Час от часу не легче!» Но пересилил себя и стал быстро листать странички.

«Даже не читает, змей! Хоть бы вид сделал, сукин кот!» – усмехнулся Гуго и вслух произнес:

– Надо определиться, все же змей или сукин кот?

– Что? – Желудин поднял голову и вопросительно взглянул на автора.

– Это я так, мысли вслух. Не могу сделать выбор. Извините, что отвлек!

– Про еду, к сожалению, сейчас ничего не берем! Нельзя раздражать народ, – пояснил Желудин. – И потом, как прикажете понимать – «Он плюнул на рельсы, по которым через минуту должен был пройти поезд». Аллегория?

– Просто плюнул. Железнодорожник. Любит плевать на рельсы. Дурная привычка. Какое у него воспитание? Отца не помнит. Тот сразу смотался, еще до рождения. А может, мамаша и сама толком не знала, от кого, так сказать, понесла. Ведь дело-то было по пьяной лавочке. Короче говоря, винить некого. В школе учился с трудом, еле-еле до девятого класса дотянули. Потом ПТУ. Тоже с трудом. Может быть, и аллегория. А возможно, что плюнул от досады, что так непутево все складывается.

– Слово непутево придется пропустить!

– Почему?

– Подумайте.

– Ладно. Понятно. Да его и в тексте-то нет.

– На будущее.

– Так вот, о птичках. Народ боится с ним связываться. Человек при исполнении как никак!

– Вот вы сейчас объяснили, а так непонятно было! – укорил автора Желудин. – И вообще вам не повезло. Я сейчас читаю одного замечательного парня. С семинара молодых писателей. После него все как-то не то! А этот ваш рассказик простоват, так, забавная ситуация. Второй – описание смешных мест. И все! Получше, чем первый, но не по нашей тематике. Ничего, к сожалению, оставить не могу!

– А что вас в принципе интересует?

– Что-нибудь социальное, но с эротическим уклоном, – туманно закончил разговор Желудин. – Но только в следующий понедельник!

Гуго церемонно откланился. Забрал свои листочки и, чуть запрокинув назад голову, с достоинством удалился.

– Фиксировать свои мысли, фантазии, ощущения… Абсурд! То, что не поддается замедлению, полному покою! А текст – это неподвижность. Он неизменен! Это мы, мы меняемся, пытаясь вложить себя в неподвижность! – раздраженно проговорил Желудин.

– Это все очень непросто и одновременно очень верно! – отозвался Попсун. – Ко мне опять приехали родственники отца. Из деревни… Как же они мне все надоели! Эти милые родные добрые люди! Мои родственнички! – ожесточился он. – Спасибо матери! У той только племянник где-то в Харькове. Никогда его, слава богу, не видел!

– Как тебе эта парочка?! – обратился Желудин к Бабасову. – А? Нахальства и самоуверенности не занимать! Сегодня что-нибудь напишет, что в голову взбредет, завтра нарисует! Еще и бабу с собой притащил, нахал эдакий! А знаешь, как он подписывается?!

– Я знаю такие языковые тонкости, какие вам, сударь, и не снились! Потому что я его изучал! А русские думают, что они знают свой язык, потому что они русские! – засмеялся в ответ Бабасов.

– Да ладно тебе! Я не про это! – досадливо поморщился Желудин и вдруг вспомнил, что женщина эта была у него дома, и утром он оставил ее у себя в постели. Он схватил трубку телефона, чтобы проверить это свое довольно фантастическое предположение. Но понял, что она или уже ушла, или может не снять трубку. Тем более, если это была она! С этим… Гуго! Он бросился к окну. Всю жизнь он подчинялся этим проклятым внутренним импульсам, от которых и страдал постоянно. Парочка как раз выходила из подъезда. Желудин открыл окно, сильно высунулся наружу и крикнул:

– Эй, вы! – Ответа не последовало. Понимая, насколько нелепо все это выглядит со стороны, он снова крикнул: – Гуго! – Опять нуль внимания. – Гуго Великолепный! – наконец заорал он, что есть сил.

Тот обернулся.

– Как зовут вашу… – Желудин замялся. – Ну, вашу даму?

– Светка! – моментально откликнулась дама. – Забыл уже, кавалер называется! По прозвищу Светка! – захохотала она довольно.

Гуго чуть заметно улыбнулся. Слегка кивнул на прощание, и парочка, неожиданно дружно присев на корточки, переваливаясь, пошла гусиным шагом по двору.

– Я – болван! – вслух констатировал Желудин. – Натуральный болван! Так дешево проколоться!

– Мне привезли два ящика парного мяса. Забили кабанчика. И куда, спрашивается, его девать? – отозвался Попсун.

Женщина в желудинской квартире проснулась в неплохом настроении. Она вчера крепко перебрала и ничего не помнит. Она знает за собой. Нельзя даже чуть-чуть. И каждый раз одно и то же, одно и то же! Поэтому в сумочке имеется зубная щетка. Она достает ее и бредет в ванную комнату. Ну и запашок! Прямо валит с ног. Настоящий бомжатник! Плитка кое-где отвалилась. Раковина в желтых подтеках. «Как же все запущено!» – думает она и чистит зубы. Умывается. Смотрит на себя в зеркало: «А что? Я еще ничего!» Приосанивается. Поднимает руками волосы. При этом слегка поднимается большая грудь с розовыми сосками. Женщина прищуривает лукаво один глаз и томно произносит: «Вы ошибаетесь! Мы с вами не знакомы!» Все, как говорится, на месте. Кровь с молоком! И это после такой пьянки! И как же, спрашивается, я сюда попала?! Ничегошеньки не помню. Даже немного стыдно. А если бы не загул, то вообще была бы топ-топ моделью! Наконец ей надоедает играть роль подгулявшей накануне легкомысленной бабенки. Тем более, что легенда эта уже никому не нужна.

Опасение у Екатерины Григорьевны вызывает только кот. Он что-то задумал, это – несомненно.

– Ты мне смотри, говнюк! – строго предупреждает она кота. – Только посмей! Пожалеешь, гад!

В ответ говнюк злобно сверкает единственным глазом, и подчиняться, кажется, не собирается. «Главное, чтобы не подкрался сзади! Ведь не дает расслабиться, гаденыш! Надо бы запереть его на кухне», – размышляет Екатерина.

Пукс смотрит на нее в щель. Эта нахальная бабенка раздражает его неимоверно. И откуда притащил ее хозяин? Уму непостижимо! Всю ночь бродила по квартире. Пукс напряженно соображает, как бы незаметно к ней подобраться да и куснуть половчее за ногу, а потом быстро спрятаться под диван.

«Как ложиться под каких-то мерзких стариков, так Катенька, без тебя никак! Уже послали на тебя документы! Обязательно в этом году майора получишь! – одеваясь, передразнивает она своего шефа. – Поганый слоненок! А как какой-нибудь стоящий мужик, так эту секушку Стеську!» Екатерина присоединилась к теплой компании, когда все были уже очень хороши. И ей не составило труда бросить в рюмку Желудина микроскопический кристаллик. Служебная машина, косившая под такси, уже ждала у выхода. Дома клиент сразу вырубился. Екатерина, как на учебной тренировке, разбила квартиру на квадраты и тщательно ее обыскала. Но нужную вещь не нашла. Или ее там не было, или уж слишком хорошо была спрятана, что было маловероятно. Притомившись, она легла рядом с Желудиным, спальных мест больше не было. Такие мужики ей нравились. В кабаке он и его дружки непрерывно юморили. Приставали к бабам. Один раз чуть до драки не дошло. Денег не считали. В общем, гудели на всю катушку. Медведь, как окрестила Екатерина клиента, ночью возбудился. И она не смогла себе отказать. Секс получился на четверочку, потому что медведь был в полном отрубе. Но это ее почему-то даже заводило. Вот и пришлось послать весь этот инструктаж на три буквы. О чем она ничуть не пожалела. Под утро она крепко заснула, поэтому все вышло довольно натурально. Хотя лучше было бы уйти сразу после осмотра квартиры. Но как вышло, так вышло. Заниматься самоедством было не в ее характере.