Женя Снежкина - Слушай. Говори

Вот тут случился окончательный ужас. Я помню этот ужас, свой ужас, когда я увидела тот деревенский дом. Деревенская жизнь была чужой мне, все в ней было странно – вот эти занавески, какие-то метелки, лопаты, ведра. Но я как-то справлялась с этим ужасом, потому что не хотела, чтобы мама чувствовала себя плохо. Я все ждала, когда же мы вернемся обратно. А мы не вернулись уже. Просто мы совсем переехали.

Не могу вспомнить завтрак в новом доме. То есть я понимаю, что тогда мы сидели в старой столовой (новую пристроили позже), да, сидим мы с сестрой, мама и отчим. Что ели, не помню. Мать с отчимом о чем-то говорят, наверное, обсуждают план работ, дают нам задание на день.

Я помню только свои чувства. Я сидела и думала: «Господи, когда это закончится? Неужели это все со мной?» А с другой стороны, я понимала, что это никогда не закончится, что это действительно все происходит со мной. Это было мучительно, просто разрывающе мучительно. Я старалась есть как можно медленнее, чтобы оттянуть тот момент, когда нужно идти во двор, но мама меня торопила и ругалась.

Когда мы переехали, мать прошла по владениям, осмотрела, что там нужно сделать, составила ряд приоритетных и неприоритетных задач. За это лето нам нужно было полностью очистить участок от лебеды, крапивы и лопухов, чтобы потом эту землю перепахать и удобрить. Сорняки нужно было выкапывать, чтобы их корни не остались в земле и не проросли вновь, поэтому у нас были специальные такие полотники на палке. Такая металлическая конструкция, как заточенный ножик, с помощью которого мы все эти сорняки выковыривали. Нам предстояло обработать двадцать соток земли. Это плантация. Я бесконечное число раз делала одни и те же механические движения – пропалывала и выбирала корни.

Ужас этой работы заключался еще и в том, что она не могла быть сделана никогда – к тому моменту, как я заканчивала пропалывать один кусок участка, сорняки уже прорастали на предыдущем.

Второй по приоритетности задачей была работа по разгребанию свалок на участке. Свалок было несколько. Одна «техническо-бытовая» – туда сваливали старые кастрюли, миски, куски ржавого металла, рубероида. Но была еще свалка другая, туда выкидывали мусор органического происхождения, то есть куча гнили, в которой копошились опарышы. Все это мы тоже должны были разгребать и вывозить.

Сначала мы все это вытаскивали и выкапывали, потом мама приносила специальную тележку и помогала нам погрузить в нее мусор. Потом мы с сестрой впрягались в тележку и тащили ее на деревенскую свалку.

Это было так стыдно… Я же никогда в жизни так не работала… А тут мы с сестрой везем через всю деревню тележку… Кругом дети, которые приехали к бабушкам и дедушкам на каникулы… Тележка с гнилью привлекает их внимание… И я в каких-то говенных сапогах таскаю какое-то говно, целый день туда-сюда… Это было так унизительно… Я на всю жизнь запомнила это публичное унижение, связанное с работой.

В деревне люди часто работают у всех на виду: пасут коров, что-то грузят, строят, пропалывают цветы, собирают яблоки, но эта работа не казалась мне такой унизительной, как это таскание тележки с гнилью.

Отчим тогда по большей части находился где-то вне дома, так что приведением дома в порядок занималась мама, которая тоже не была привычна к деревенскому труду. Мне кажется, она пыталась получить от нас хоть крупицу помощи. Я думаю, что ей тоже было неудобно работать у всех на виду, когда лето, гулянья и ежедневный праздник. Поэтому на всех публичных работах были мы, дети.

Идея о том, что человек должен тяжело трудиться и зарабатывать себе на хлеб, в нашей семье принадлежит отчиму. Этот мотив проходил через все детство – ты должен отработать то, что ты получаешь. Отработать, отработать, отработать.

Это началось не сразу, исподволь. Он приходил вечером и спрашивал: «Что, устали, тяжело?» Мы говорили: «Да, устали, тяжело». Он говорил: «А ты как думаешь, ничего не бывает просто так, все работают, надо помогать родителям. Наука жизни такая».

Я думаю, что маме очень хотелось нравиться отчиму, и чтобы мы ему тоже нравились, поэтому мы должны были демонстрировать, что мы хорошие дети, мы его любим как папу. Поначалу наше прямое с ним общение сводилось к общему времяпровождению и развлечениям, поездкам куда-нибудь.

Обо всем, что касалось работы и обязанностей, говорила мать. А вот матери говорил он, точнее даже не говорил, а «подкидывал идею». Таким образом, кроме работы на участке, у нас довольно быстро появились и обязанности по дому – мытье посуды, подметание полов по утрам.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.