Савелий Баргер - Мудрецы из Хелма

По улице местечка шел почтальон в старой, еще имперской почтовой форме. На черном форменном сюртуке сверкали два ряда пуговиц, блеск пуговиц на обшлагах, значки в петлицах, фуражка украшена бляхой. Густые усы в разлет, через плечо тяжелая сумка, сегодня кто-то на этой улице получит письмо, а может быть даже бандероль. Йоси замер и затрепетал от увиденной красоты, а потом на весь штетль раздался его крик, когда он не жалея пяток несся домой:

– Тато, их гоб гезеен а генерал! Их гоб гезеен а генерал!**

* маленький город, местечко (идиш)

** Папа, я видел генерала! (идиш)

– Мама, что ты мне посоветуешь? Меня пригласили на свидание сразу двое, – Ента всегда советовалась со своей мамочкой, во-первых, она была очень послушной девочкой, а во-вторых – в старые времена и в рассказах о ранешнем времени дети чаще советуются со своими родителями, если вы верите рассказам. Ента продолжила, увидев, что мамуля превратилась вся в ухо:

– Одного ты знаешь, это Гиршеле, сын нашего резника. У второго такое красивое имя – Эдмон! Он недавно приехал в Хелм из Вены, у его отца и деда здесь какие-то дела. Он такой фантазер, постоянно рассказывает мне о Вене и о Париже, обещает увезти меня их Хелма!

– Доченька, ну подумай сама. Гирша и всю его семью мы знаем много лет. Его отец – шойхет, Гирш скоро сдаст экзамен и тоже станет резником, уж что-что, а голодать и бедствовать ты не будешь, пока в Хелме будут жить евреи. Кто-то обязательно должен зарезать корову, овцу или хотя бы курицу, чтобы жены могли приготовить обед своим мужьям. А Эдмон – кто его знает, еврей ли он и соблюдают ли в его доме субботу? И откуда он только приехал на нашу голову, и какую фамилию носит его отец?!

– Ротшильд или что-то в этом роде…

***

Как в любом порядочном еврейском городе, в Хелме были свой ребе, свой городской сумасшедший и своя блудница – не хуже, чем в Егупеце, Париже или даже в Вене. В Хелм, бывало, приезжали коммивояжеры и закупщики, должны они с кем-то проводить свободное время, как вы думаете? Ривка – хелмская Юдифь, посещала по субботам синагогу, в Пейсах ела мацу и соблюдала пост в Судный день. В синагоге она поднималась на женскую «половину», но между ней и женщинами Хелма всегда оставалось свободное пространство, как бы тесно не стояли еврейки. Раввин не выказал своего удивления, когда вечером Ривка пришла к нему, но рабанит негодующе фыркнула и ушла к себе на кухню, не закрыв, однако, дверь в комнату.

– Ребе, прошлой ночью у меня в гостях был закупщик, такой приятный чисто одетый человек, он шил свой костюм в Вене или в Лодзи, несомненно. Но утром я заметила, что купюра, которую он мне оставил – фальшивая. Скажите мне, ребе, он меня изнасиловал или обокрал?

Привычно раввин начал листать Талмуд, когда из кухни послышался голос его жены:

– Дурень, что ты ищешь ответ там, где его быть не может! Все очень просто и незачем попусту трепать книгу. Если ты таки получила удовольствие прошлой ночью – тебя обокрали, а если нет – изнасиловали. Тоже мне, ай гицем паровоз!

***

Взволнованная и потная, колыхая пышной грудью, в домик раввина быстро вошла девушка. Она спросила рабанит (жену раввина), но та уехала проведать свою замужнюю дочку, потискать внуков, но пуще всего – немножко отравить жизнь своему зятю, который по ее мнению недостаточно любит свою жену, плохо заботится о своих детях и совсем не уважает тещу. Пришлось раву самому разговаривать с девицей.

– Ребе, сегодня вечером моя свадьба, я буду стоять под хупой…

– Мне ли не знать об этом, если я должен буду стоять напротив?!

– Ну да, ну да… Я хочу спросить, ведь после свадьбы, я буду лежать в постели со своим мужем…

– И что удивительного? То есть что тебя удивляет, ибо сказано в Торе «Плодитесь и размножайтесть»!

– Ну да, ну да… Я хочу спросить тебя, ребе, о чем мне следует думать, когда… ну вы понимаете, когда…

Раввин помолчал немного и спросил:

– Ты ведь Лия, дочка хромой Рахили? Той Рахили, дочки Малки, и следовательно ты Малкина внучка… Когда будешь лежать в постели со своим мужем, когда он начнет снимать с тебя рубашку – поблагодари от моего имени свою бабку Малку.

– За что, ребе?! – удивилась Лия.

– За то, что когда-то давно, на свадьбе у Пинхуса Дворкина, когда я потискал ее в темном месте у забора, она влепила мне пощечину. Она мне нравилась, а после той пощечины у нас ничего не сладилось и теперь, слава Г-ду нашему, у меня нет такой дуры-внучки!

***

Меир Вольф снова пришел к раввину, чтобы задать свой вопрос. Известно ведь, что любой житель Хелма способен задать столько вопросов, что на них не будут успевать ответить все жители Егупеца, не только раввины. А сложность вопросов жителей Хелма бывает такой, что собравшись вместе, раввины Егупеца не могут найти на них ответы. Будь это во времена гаонов, можно было бы написать в Вавилон или хотя бы в Ерушалаим, но… Не таков был хелмский раввин, наполненный мудростью Талмуда и комментариям Раши, он всегда знал, что сказать не только евреям!

– Ребе! – спросил Меир, – почему мир устроен так, что летом, когда мы изнываем от жары, когда так хочется снега и льда, никогда с неба сыпется снег? Зато зимой, продрогшие до костей, мы мечтаем об июльском зное, но солнце нас не согревает, только светит?

Раввин полистал ТаНаХ, для этого ему не пришлось даже одевать очки, очки уже сидели у него на носу. Видно было, что Книгу он листает для виду, обдумывая ответ, а не ища его среди страниц.

– Послушай, Меир, если бы летом вдруг пошел снег, а моя Лия, дай ей Б-г дожить до ста двадцати, как раз разложила просушиться перину и подушки? Ты только представь, какая это была бы неприятность! А ты Меир, зимой ты переехал к своему тестю на другой конец Хелма, перестал топить печь, чтобы выморозить всех своих тараканов. И что? Среди января начинается жара и эти твари возвращаются к тебе жить, тебе приходится возвращаться домой, даже не попробовав бульон с манделах, который приготовила твоя теща, не отведав ее рогаликов. Хорошо бы это было?

И ушел Меир Вольф из дома раввина, размышляя о безмерной мудрости Г-да и благодаря его за то, что прислал к ним в Хелм такого мудрого рава.

***

Меир Вольф из Хелма пришел к раввину, чтобы задать вопрос:

– Ребе, каждый еврей знает, что рыба очень полезна для ума, в ней так много фосфора. Как ты думаешь, где едят больше селедки – в Егупеце или в Касриловке?

– Ты знаешь, Меир, иногда мне кажется, что в Хелме рыбу не едят вовсе, а всю селедку, которую должны привозить в наш с тобой Хелм съедают Бродский и Высотский.

– Ребе, я каждый вечер за ужином съедаю гекахте фиш, моя Лея-Двойра готовит ее так вкусно! И съедая по целой селедке вечером, я должен потом ночью вставать несколько раз, чтобы утолить жажду. Сколько же воды выпивают ночью сахарозаводчик Бродский и чайный фабрикант Высотский?!