Александр Павлюков - Невидимая грань пирамид

Так что случившееся на Синае в июне 1967 года можно было не без оснований рассматривать как досадный эпизод, занозу в заднице. Подкинем арабам танков, пушек, самолетов, подучим и вперед! Сравнительно свежему Генсеку «бровеносцу» Леониду Брежневу необходимо укрепляться на престоле, а для этого нужны громкие победы, за ценой же, как известно, мы не постоим.

Именно над тем, как этого практически добиться и ломали головы в Москве люди в погонах с большими звездами. А Ваш покорный слуга в это время представлялся в Каире своему непосредственному начальству – Главному военному специалисту генералу, если память не изменяет, Антипову. Происходила эта сцена в кабинете просторной съемной квартиры в престижном районе Каира – Замалеке, превращенной в офис с канцелярскими столами и пишущими машинками.

Склонный к полноте генерал, разглядывая представлявшихся ему переводчиков, накануне прилетевших из Москвы, непрерывно лузгал подсолнухи, возможно доставленные тем же рейсом и оценив гвардейский рост молодых людей, одобрительно хмыкнул. Дальше генерал стал распространяться о том, что подчиненные ему офицеры почему-то употребляют в свободное от службы время и по уважительным поводам исключительно дешевый местный спирт и при этом практически не закусывают и, бывает, вследствие этого блюют на головы генералам. Нам не стоит уподобляться этим офицерам. Нужно употреблять, – продолжал убеждать нас, стоявших в штатском руки по швам, генерал, – исключительно благородные напитки, виски там или джин, на худой конец бренди. И хорошо питаться, не жалея и не экономя получаемую иностранную валюту. Позже я понял, что оптимизм генерала в отношении надлежащего поведения молодого поколения военнослужащих проистекал из того факта, что сам-то он отоваривался в посольской или торгпредской лавке, где супостатские напитки (отменного, заметим, качества!) стоили раза в три-четыре дешевле, чем в городе. Не говоря уже о существенной разнице в нашем с ним денежном довольствии (не будем о грустном!).

Согласитесь, между строгими наставлениями суровых московских идеологов со Старой площади и духоподъемными речами каирского генерала-начальника существовало непреодолимое противоречие. Причем противоречие из такого ряда, которые, как учила гомо советикус марксистская наука, разрешаются исключительно революционным путем.

Так оно и произошло. Мудрая жизнь расставила-таки все по местам. В тот же день я совершенно случайно купил на развале за гроши замечательную книжку под названием «Хрущев и призрак Сталина», а вечером мы с университетским приятелем «разлагались» с моего аванса на веранде дорогого ресторана на площади Оперы, лакомясь печеными на углях королевскими креветками и освежаясь прохладным пивом «Стелла Артуа».

Разглядывая в тот памятный вечер пеструю каирскую толпу, я еще, конечно, не предполагал, какие серьезные открытия меня поджидают. Гомо советикус ведь поразительно мало знали о том, как живут люди в странах за железным занавесом, неважно в Британии ли, в Бразилии, или в Египте. Конечно, в школе и Университете нам вложили в голову уйму самых различных сведений – экономическую географию и политическую карту мира мы выучили назубок. Но это знания глобальные, они не помогут, скажем, купить любимой девушке нужую губную помаду в парижской «Галери Лафайет» или быстро сообразить, что завтра наступает сезон скидок и сегодня лучше поберечь силы и на лондонскую Оксфорд-стрит не ходить, а провести время в Британском музее.

В былинные времена моей юности на каждого вернувшегося из длительной или короткой, неважно, заграничной поездки гомо советикуса сбегались посмотреть, как много веков назад, наверное, тверичане на Афанасия Никитина. Рассказам не было конца и слушали, поверьте, раскрыв рты. Никого не интересовала политика, требовали и получали подробный отчет о том, чем живут люди, что и за сколько продают в магазинах, на чем ездят и, наконец, сколько зарабатывают и что на эти деньги можно купить. Разглядывали и тестировали на ощупь заграничные шмотки, словно трофеи из Германии весной 45-го. Наши однокашники курсом старше как раз во время госэкзаменов вернулись из годовой командировки на Кубу и порассказали нам немало интересного и поучительного.

Конечно, Египет и Куба – две большие разницы. Да и никакой, даже самый красочный рассказ не заменит собственного опыта.

Ступив на горячий бетон каирского аэропорта, я ничем не отличался от подавляющего большинства своих сограждан. В каком-то смысле я был абсолютно невинен, как младенец и сидя в ресторане с восторгом и удивлением наблюдал за своим товарищем, уже научившимся лихо и без запинки заказывать еду и напитки.

Я, кажется, упомянул, что являюсь страстным книгочеем. Матушка, много лет работавшая заведующей библиотекой одного из московских техникумов, с младых ногтей разрешала мне клеить кармашки для формуляров и я, видимо, навсегда пропитался неизлечимой отравой – книжной пылью. К тому же мама каждый день приносила с работы кипу газет, книжные и журнальные новинки и, между прочим, среди них (внимание!) журнал «Америка», наполненный, естественно, супостатской пропагандой. Вот так я и возрастал в идеологической мешанине из суровых советских реалий (многочасовые зимние очереди за мукой и яйцами, номера мелом на спине, пионерское «Будь готов!» – «Всегда готов!»), окружающей коммунистической идеологии (чего стоит только неоновый лозунг на крыше одного из домов на Садовом кольце – «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно!») – вот это воистину просто просится в бронзу – и глянцевого журнала «Америка», повествующего о том, как мой заокеанский сверстник накопил на свою первую машину (подержанную), подстригая лужайку у дома и регулярно получая оплату за труд с родителей. Я попробовал было качать права после мытья полов в квартире, но где взять деньги зав. библиотекой с зарплатой в 60 тогдашних рублей и где взять ту машину?

Несомненно, таких разнонаправленных пропагандистских толчков было маловато, чтобы сформировать не то что мировоззрение, а хотя бы сколько-нибудь полноценную человеческую позицию. Признаться, и знакомство с классиками марксизма-ленинизма мало чем мне помогло, Владимир Ильич, судя по его публицистике, представал малоприятным грубияном, а сквозь дебри «Капитала» мог прорваться лишь человек, обладающий специальной подготовкой. Вспоминаю, как рубились на факультете фанатики, споря до хрипоты, является ли при социализме рабочая сила товаром. Одного нашего вполне симпатичного однокурсника углубленное изучение первоисточников довело до желтого дома, откуда он вернулся на удивление тихим и бесстрастным.