Александр Павлюков - Невидимая грань пирамид

Мне приходилось читать в мемуарах людей постарше, что их, дескать, отвратила от советской действительности раскрепощенная атмосфера безумных дней Фестиваля молодежи, прошедшего, как известно, в 1957 году. Я его хорошо помню, тринадцать лет – это возраст неосознанных мечтаний о подвигах и судьбоносных встречах, но что-то меня всегда удерживало от несанкционированных и не предполагающих прямую выгоду контактов с иностранцами. Столкновение с другим миром, нет, планетой, произошло позднее – в 1959 году на американской выставке, где можно было на халяву заполнить пузо пепси-колой, потрогать настоящие американские автомобили, получить тепленькие из-под пресса пластиковые блюдечки для мороженого, запастись массой глянцевой печатной продукции. Все это – стаканчики из под пепси, блюдечки и каталоги авто 1959 года выпуска много лет потом хранились как священные реликвии.

Еще и поэтому командировка в Египет была рывком – пусть не в настоящую западную заграницу, но все-таки в страну, где холодная кока-кола продавалась на каждом углу и можно было спокойно зайти в магазин и отовариться джинсами фирмы «Рэнглер», хочешь синими, а хочешь – голубыми. Про изобилие продуктов, ресторанов и ночных клубов, возможно, поговорим позднее. Даже сейчас, сорок лет спустя, в уже заполненной импортными товарами и разнообразным общепитом Москве, слюнки текут.

Ладно, так мы рискуем надолго застрять на темах выпивки и закуски, нас же в конце концов убедительно просили не уподобляться некоторым генералам и офицерам.

Первая приобретенная в Каире книжка, кстати, оказалась замечательной и чрезвычайно полезной. В ней на двух языках – русском и английском паралеллельно – приводился текст знаменитого доклада Хрущева на ХХ съезде КПСС. Не книжка, а клад для переводчика! Да и текст был небезинтересен, он в то время для беспартийных считался секретным. Здорово, да? На каирском развале – пожалуйста, а среди родных осин только для избранных. Вот это то самое проклятое совковое прошлое и есть, причем в самом что ни на есть натуральном виде.

Я не стал скрывать книгу от сослуживцев, впрочем, точно так же, как и другие приглянувшиеся издания. Признаться, правда, Троцкого или «Майн Кампф» я не покупал, что-то удерживало. Но о некоторых других моих каирских приобретениях стоит упомянуть. По мозгам они били не то, что сильно, ошеломительно. Но перед этим еще одно отступление.

До поездки в Египет мне только дважды довелось держать в руках книги, тянувшие на статус антисоветских. Я ведь уже говорил, что никаким диссидентом я и близко не был, на самом деле типичный советский юноша, гомо советикус, разве что столичного разлива, и только. А Америка, ну что Америка, она тогда была невообразимым идеалом, объектом притяжения и отталкивания, почти как сейчас. С одной только существенной разницей, что сегодня юноше даже с пустыми карманами можно запросто туда смотаться на сезон уборки помидоров или еще зачем. Было бы желание!

Одна из этих книг – «Незнакомцы на мосту» Джеймса Донована. Она была переведена и издана, как тогда говорилось, «под номерами», то есть ограниченным тиражом и в торговую сеть, конечно, не поступала. Написал ее в 1964 году американский адвокат известного советского разведчика Абеля-Фишера, он описал в ней арест, судебный процесс и обмен Абеля на сбитого над Уралом и плененного летчика Пауэрса. Всем этим Доновану пришлось безвозмездно по решению адвокатского сообщества США и просьбе Президента Джона Кеннеди заниматься на протяжении ряда лет. История памятная, недаром Пауэрсу спустя полвека посмертно дали «Серебряную звезду». В новое время книгу издали и я уже свободно ее купил. Но много лет назад, еще в нежном возрасте, признаюсь честно, она меня перевернула. У нас все еще выходили из лагерей репрессированные, да и сама «социалистическая демократия» имела ярко выраженную карательную специфику, а там, за океаном, в разгар холодной войны взятого с поличным советского шпиона судили по всем правилам и нормам юриспруденции и по морде съездили всего-то один раз сгоряча при аресте. Ну и ну! Да что говорить, можно просто взять книжку в библиотеке и прочитать. Полагаю, она не потеряла актуальности и во времена «суверенной», равно как и «управляемой» демократии и при практически полном, как и сорок лет назад отсутствии в стране оправдательных приговоров, не говоря уже о стремлении «закрыть» кролика ушастого при первой возможности. Недавно, кстати, Голливуд вспомнил об этой истории. У нас же долго гундели о выдающихся достоинствах ленты «Мертвый сезон». Абелю-Фишеру даже позволили там выйти к народу в «прямом экране». Советую интересующимся поближе познакомиться с биографией этого, безусловно, много повидавшего в жизни человека.

Еще раньше, после первого курса в летние каникулы 1963 года мне на одну ночь дали итальянское русскоязычное издание «Доктора Живаго» Пастернака. За такое чтение, кстати, тогда могли запросто и посадить. Пастернака-поэта я обожал, читал и перечитывал, про себя и вслух, но проза показалась мне… просто хорошей прозой и оставила равнодушной. Может быть и потому, что такие книги нельзя читать наспех, под одеялом. И было совершенно непонятно, за что так травили с подачи Никиты-кукурузника человека, поэта, гения, хором обзывали по-всякому, исключали из Союза писателей, оставляли без возможности заработка – никакой антисоветчиной, как мне показалось, в книжке и не пахло, уж «Тихий Дон» Шолохова и тот посильнее будет. Только безграмотностью Никиты Сергеевича и тупостью его помощников-перестраховщиков и можно эту историю объяснить. Вообще я часто думаю, что в нашей стране правители традиционно обладают каким-то исключительным коллективным верхним чутьем, как у хорошо натасканных собак на то, что хоть мало-мальски выламывается из железобетонной конструкции государственного устройства и как голодный пес на мясо бросаются рвать зубами все теплое, живое, шевелящееся.

Так вот о каирских книжных радостях и удовольствиях. Конечно, я мог позволить себе только «пэйпербэки» издательства «Пингвин», самые недорогие, на дешевой желтоватой бумаге и, естественно, без иллюстраций. Но какая, скажите, разница, если у вас в руках «Суд» Кафки или «Скотный двор» Оруэлла. Где вы можете прочитать эти вещи в Советском Союзе? В каком спецхране? Уж на что знакомый библиофил, известный летчик-испытатель, Герой Советского Союза и состоятельный человек и то гордился разве что Барковым, да берлинскими изданиями Эренбурга и Пильняка двадцатых годов! Все это в свете каирских книжных богатств показалось и пошло и мелко. Право же, ради того, чтобы прочитать Оруэлла не в преклонном возрасте, когда уже нет своих зубов и все мысли о том, чтобы с утра не хватил какой-нибудь очередной кондратий, а в двадцать четыре, когда что-то внутри тебя трепещет в ответ на удачный авторский пассаж или реплику героя, стоило ехать в Каир. О риске для жизни в первые месяцы пребывания речи еще не шло. В зоне несудоходного после войны Суэцкого канала, разделявшего противников, было сравнительно тихо. Наших советников еще не было, и я пока мирно и необременительно трудился в учебном центре инженерных войск.