Сергей Конышев - Мощь Великая

«Благонравный отец днём – ночью извращенец БДСМ-зоофил», «Кровавая битва за трусы кумира», «Известный певец скормил собственную крайнюю плоть доберманам», «Пьяная звезда танцевала нижний брейк в собственной блевотине»; «Известный рэпер Титя сочинил свой лучший трек «Рыба, мясо – тусую как квас я» в психушке»; «Грудь Соньки: вместо силикона пластилин и вата»; «Мусясюсь: «Тренируюсь только пупырчатыми огурцами»»; «Бывший замминистр задохнулся газами провинциальных проституток», «Пьяный фанат плюнул Кутяку в рот, когда тот тянул верхнее фа»; «Фекал-Рок банда «Туалетные грузчики» налимонили попсовым «Малинкам» клубнички»; «Мальчиковая группа «Клубни» с новым, пятым в этом году альбомом «Ночной бриз на твоих сосцах»; ««Душа, сечёная хламидиозом» – так называется прощальный тур Нака Такина»; ««Меня засосала вагина» – презентация новой песни композитора сексопата»; «Видеоклип на супер-хит «Усрусь, но до тебя доберусь» снимал режиссёр-андроид»; «Величайший прозаик современности Антон Заев прибыл на долгожданную встречу с министром верхом на двух порноактрисах»; «Художник-гипертрофатор-экзистенциалист Хукозин представил инсталляцию, составленную из 10 000 унитазов, искусно выполненных лично художником из помёта различных видов животных и птиц. Композиция призвана прочувствовать всю полноту апокрифичности программного демонстративного антиэстетизма»; «Говно-говно, насрать-насрать» – таково мнение известной телеведущей музыкального канала «ЗвуМу-ТВ» Алисы Щекоталки о своих фанатах»; «Исполнитель роли карлика-вонючки Крючка в сериале «Пускаем слюни» Рома Карп уже более пяти лет находится в сексуальном рабстве своего продюсера»; «Ведущий радиостанции «Му-да-Му» Артём Корка пропагандирует секс с кетчупом» – такие и им подобные материалы сопровождались красочными фотографиями и яркими интервью участников, свидетелей и очевидцев.

Поначалу Шарвунец активно занимался журналом и даже лично участвовал в разработке большей части материалов. Он находил такую деятельность забавной, усматривая в ней, по его выражению, «плебейскую пикантность». «Это как сиська вдруг из лифчика выскочит», – говорил он о «Жёлтой пурге». Энтузиазм быстро угас, и Шарвунец впал в привычную меланхолию и, держа под контролем только самые необходимые процессы, пустил еженедельник на самотек, что самому изданию, похоже, только на пользу пошло.

Теперь Александр Павлович у себя в кабинете обсуждал новый материал с молодым журналистом.

– Андрюш, ну, как же так? Ты пишешь: «Он клеился ко всем бабам, включая мужиков». Повнимательней. Потом, у тебя тут: «Завалий отправился в туалет что-то нюхать». Если имеешь в виду кокаин, то так и пиши, а то получается, что он пошёл говно нюхать.

– Ой, да, правда… как же я так? Я мигом всё исправлю!

– Да, давай – у тебя час. И вот здесь…

Тут дверь издала пару звонких стуков, распахнулась и показала улыбающуюся физиономию Коврина.

– Здрасте, Сан Палыч, позвольте побеспокоить?

– A-а, Лёша. Заходи, заходи. Как съездил?

– Всё отлично: материал готов – вот, – Коврин протянул шефу зелёную папку.

– Неужели получилось? А когда ж ты успел-то, ведь ты только… – Шарвунец заглянул в блокнот, – …только вчера…

– Всё верно – вчера приехал. Всю ночь работал.

– Хм. Молодец. Откуда такое рвение?

– Очень материал интересный.

Коврин действительно работал всю ночь, только истинная причина такой спешки была в том, что ему хотелось побыстрее разделаться с этой неприятной работой и забыть про очередное своё профессиональное фиаско.

– Да? С удовольствием ознакомлюсь.

Александр Павлович отпустил Андрюшу, затем открыл зелёную папку и прочитал следующее:

«Близ одной уральской деревушки в одинокой избе живёт на первый взгляд ничем не примечательный, но на самом деле – просто удивительный человек. Зовут его Фатей. В деревне меня сразу обескуражили: «Если нет в тебе откровенной боли какой физической или душевной или ещё какого дела равного по важности, даже и не пытайся – не примет тебя Фатей». Я решил попробовать и не знаю уж, по какой причине, но по отношению ко мне Фатей оказался очень даже гостеприимным: в дом пригласил, накормил, напоил и спать уложил. Вот так! Широчайшей души человек. Впрочем, всё по порядку.

Не буду вас утомлять описанием того, как я несколько часов плутал по лесу в поисках избы Фатея, перейду сразу к главному. Выхожу на полянку, а посреди неё стоит избушка маленькая, неказистая. Вдруг дверь открывается и выходит мужчина почтенных годов. Глаза такие глубокие, добрые. Смотрит на меня, улыбается, а потом жестом в дом приглашает. Накормил он меня и спать уложил. А наутро мы завтракали замечательной пищей, которую раньше мне пробовать никогда не доводилось. А потом долго беседовали с Фатеем. Только на вопросы, касающиеся своей биографии, Фатей отказался отвечать наотрез. Видимо, есть на то особо важные причины. Но и без того беседа выдалась очень содержательной.

– Фатей, а правда, вы от всех болезней можете вылечить, даже от самых неизлечимых?

– Случалось, приходят люди совсем безнадёжные. Поживут у меня, воздухом подышат, поговорю с ними, и легче им становится. Но в этом моей заслуги нет, это места здесь такие.

– Я слышал, и душевные раны вы излечиваете?

– Здесь человек обновляется полностью, душой и телом.

– А можете какой-нибудь случай рассказать, особенно замечательный?

– Женщина одна приходила, жаловалась – десять лет с мужем живёт, а детей нет. Так пожила у меня с недельку – и пожалуйста, в том же году тройню родила. Ещё девочку приводили с раком крови – жива и здорова теперь.

– Как вы здесь живёте, чем питаетесь?

– Пищу лес даёт, в основном летом, конечно, а на зиму запасы делаю. Ну и люд добрый приносит кое-чего полакомиться.

– А то, что вы судьбу предсказать можете, тоже правда?

– Кое-что могу рассказать о человеке. Иного насквозь видно.

– Ну, например, обо мне что можете сказать?

– Хороший ты, в общем, человек и в своём деле способный. Но много лишнего в тебе, хлам тебе глаза застит. Но всё у тебя хорошо будет и в личной жизни, и в работе. Наберись терпения только.

– Не хотели бы вы в Москву перебраться, людей лечить? Многие в вашей помощи нуждаются, но не каждый о вас знает и сюда добраться может.

– Мне здешняя земля, лес силы дают, без них я ничего не смогу. А в Москве и без меня хороших людей хватает.

Что ж, и то правда, в Москве хороших людей много, а вот Фатей – один такой на всю Россию. Вот так. Пообедали мы. Тепло попрощались, и отправился я восвояси, пообещав Фатею, что обязательно ещё к нему заеду. Возвращаясь, я побеседовал с местными жителями, которым посчастливилось общаться с Фатеем. Вот что они мне рассказали…».