Ростислав Жуков - В сиянии небесных сияющих

Было известно, что он никогда не касается дороги, когда спит. Ноль, светящийся и мерцающий, как диск, внезапно влез в глаза К. В. Дерменгольма. Пинком ноги он резко распахнул дверь и для начала сделал семь предупредительных выстрелов в стену напротив. После этого К. В. Дерменгольм стал перезаряжать пистолет. Он осмотрелся.

Но, по-видимому, здесь содержались лишь самые мерзкие больные. У одного не было полхари, у другого из пасти торчал обрубок шланга, у третьего была обширная дыра в шее, у четвёртого из глотки свешивалось всё её содержимое, у пятого, и так далее. Больные обступили пришедшего К. В. Дерменгольма, и он, медленно двигаясь вдоль стены и заряжая пистолет, тихо беседовал с больными и раздавал им подарки.

Вдоль другой стены, навстречу, так же медленно двигался окружённый больными Джус. Когда они поравнялись с К. В. Дерменгольмом, оба расшвыряли больных, вскинули пистолеты и начали палить один в другого, но не попадая. Они крошили пулями стены, поднимая тучи штукатурной пыли, иногда стреляли в потолок, причём оттуда начинали сыпаться гроздья битого стекла от ламп дневного света, иногда в разные стороны коридора. Когда они останавливались из-за окончания патронов, они щёлкали зубами, рычали и строили один другому устрашающие рожи, а больные в это время перезаряжали им пистолеты и давали вполголоса различные советы. После этого оба опять принимались за стрельбу, и так продолжалось довольно долго.

Внезапно раздался орудийный выстрел из конца коридора. Между лицами отпрянувших в ужасе К. В. Дерменгольма и Джуса неспешно пролетел здоровенный дымящийся снаряд, и из конца коридора послышалось кряканье и довольное хихиканье товарища Сталина. К. В. Дерменгольм поспешил вернуться в коридор, покинув Taylor Hospital и затворив за собой дверь. Пока К. В. Дерменгольм курил в коридоре, обдумывая ситуацию, изнутри раздавалось отчаянное лупление в дверь Джуса, его невнятные вопли и, время от времени, грохот орудийных выстрелов и шлёпанье падающих где-то снарядов. Постепенно Джус затихал – очевидно, на него клубком намотались больные. Под конец товарищ Сталин, очевидно, пальнул в потолок, потому что невероятно загрохотали разламывающиеся и рушащиеся железобетонные перекрытия. Затем из-под двери вытекли две блестящие змейки, и всё стихло.

К. В. Дерменгольм докурил папиросу «Беломорканал» и в раздумье сделал шаг вперёд и два шага назад. Тем не менее вокруг уже основательно назрели и даже начали происходить какие-то изменения. Во-первых, коридор исчез; здесь имеется в виду, что он раздвинулся до невидимых пределов. Во-вторых, следовательно, взгляду К. В. Дерменгольма открылась масса самых разных явлений, которые он раньше не в состоянии был видеть.

Что-то толкнуло К. В. Дерменгольма сзади, и он осторожно посторонился. Оказалось, что это был стремительно пробегающий на четвереньках и не стеснённый теперь уже ничем М. П. Лукьяппер, катящий перед собой здоровенный бубырь кала размером с человечью голову. М. П. Лукьяппер был сильно пьян. С треском пукая, подпрыгивая и петляя среди множества людей и явлений, М.П. исчез. Навстречу ему на четвереньках пробежал комиссар без галифе, с сулеёй самогона в пасти, гонящий перед собой, однако, всего лишь самый маленький каловый бубырик. Комиссар очень громко рычал, и К. В. Дерменгольм несколько испугался. Однако испуг его прошёл, когда комиссар удалился на достаточное расстояние; некоторое время в дымке маячила его грязная задница с торчащим из неё солёным огурцом; потом пропала и комиссарская срака. Материализовалась, прошла, шатаясь, мимо и исчезла сильно пьяная Ротонда Шрайеровна Граульгейм с лишайниками. Прошли курящие «Стрелу» и стряхивающие с себя реальных змей и скорпионов пребывающие в состоянии перманентной белой горячки Полина Виллисовна Джефферсон и Моника Штрауховна Хальтендах, причём М. Ш. Хальтендах непрерывно блевала и в промежутках между выбросами магмы громко произносила какую-то фразу, на что П. В. Джефферсон, стряхивая тарантулов, кобылоподобно ржала. Внезапно пятнистая безумная рожа М. Ш. Хальтендах очутилась перед лицом К. В. Дерменгольма. «Я в самом центре школы висела!» – горделиво проорала М. Ш. Хальтендах, и К. В. Дерменгольм рухнул на пол без сознания от невероятной мощности алкогольных паров, вылетевших из пасти М. Ш. Хальтендах. Очнулся К. В. Дерменгольм через секунду от того, что над ним кто-то намеренно склонился. Это был абсолютно ничего не соображающий Т. Б. Эгершельд. Т. Б. Некоторое время демонстрировал К. В. Дерменгольму одну и ту же, скорченную, очевидно, заранее, рожу, после чего сообщил К. В. Дерменгольму, что он, то есть Т.Б., – Винни-Пух, и, поворачивая скорченную рожу направо и налево, убежал. Затем откуда-то возник, одновременно с раздавшимися где-то невдалеке криками Инфалангеуса, думающий, опускающийся и улыбающийся, как Чикаго, Джек-Флойдоман. При его появлении общий фон гула резко усилился. «…!» – громко крикнул Джек-Флойдоман, и всё стихло. В полной тишине перед К. В. Дерменгольмом возникло окно. Оно медленно осветилось малиновым светом, и оттуда стала медленно выплывать рожа Тирарция Ферфаульдовича Поппинда. Рожа глядела на К.В. «Собака», – сказал К. В. Дерменгольм, и лицо Т. Ф. Поппинда так же медленно задвинулось обратно, свет потух, и окно исчезло. Доверительно беседуя, появились Джус и врач-психотерапевт, и К. В. Дерменгольм счёл целесообразным куда-нибудь уйти. Тем более что уже секунды две его кто-то настойчиво звал. К. В. Дерменгольм обернулся и увидел товарища Сталина.

– Товарищ Дерменгольм, – молвил, держа трубку в кулаке, товарищ Сталин, – у меня к Вам есть дело. Но сначала у меня к Вам есть вопрос: не хотите ли Вы выпить со мной?

– Вовсе не против, товарищ Сталин, – озираясь вокруг и отступая от упорно наседающих сзади Джуса и врача-психотерапевта, отвечал К. В. Дерменгольм, – только…

– Вас это беспокоит?.. – участливо спросил товарищ Сталин. Он достал огромный кнут, громко щёлкнул им, и всё исчезло. В руках у товарища Сталина возникли бутылка грузинского коньяка и две большие рюмки, одну из которых товарищ Сталин вручил К. В. Дерменгольму. Он разлил коньяк, они с некоторой торжественностью чокнулись и выпили, и товарищ Сталин немедленно налил ещё.

– Вот теперь-то, – молвил, чему-то загадочно ухмыляясь в усы, товарищ Сталин, – мы и обсудим с Вами это известное Вам дело, по поводу которого я хотел бы услышать Ваше мнение и, исходя из этого, выработать наше с Вами совместное и не подлежащее ничьему пересмотру решение…

И товарищ Сталин широким приглашающим жестом указал на два роскошных кресла со стоящим между ними столиком, на котором лежали какие-то небольшие плоские и побольше коробочки.