Владимир Янсюкевич - Завтрак для людоеда

Загребалкусман задумался и спросил:

– А что же делать?

– Предлагаю в рабочем порядке создать комиссию по выяснению реального положения дел на продовольственном рынке и разработке конкретных мер по преодолению свалившегося на наши головы кризиса.

За предложение Председателя проголосовали единогласно. И на этом заседание Совета МКЛ было завершено.

4

Дело было к вечеру, и четыре члена МКЛ, а именно: Иерохим, Загребалкусман, Вердухай и Марахулл, отправились в клуб людоедов «Моржовый ус» выпить по стаканчику спиртного и перекинуться в дурака. Им предоставили отдельный кабинет, и игра началась.

– А я вчера одного режиссёра оприходовал, – похвастался Марахулл, сдавая карты. – Деликатес. Такой аппетитный попался. Рыгал весь вечер.

– Кто, режиссёр? – сострил Загребалкусман.

Людоеды громко загоготали.

– Киношника? – поинтересовался Вердухай.

– Зачем!.. Твой ход, господин Загребалкусман! Киношники – паршивый продукт. У них сперма ядовитая. Поскольку от частого возбуждения не успевает выработаться в нужной консистенции. Чего-то там не хватает. А они всегда её выпускают, когда его на вилку насаживаешь. Как лесные клопы-вонючки. То ли удовольствие получают от этого, то ли защитная реакция… Моя благоверная съела однажды киношника, не досмотрел. Так чуть не забеременела, господа! Да-да, внематочная беременность! Доктор сказал. Еле откачали. Потому что кино – та же порнографическая фотка, только в движении. А уж съёмки – сплошной свальный грех.

– Вы, поди, ничего кроме порнофильмов и не смотрите, – съязвил Вердухай. – Есть и другие…

– Я смотрю то, что смотрю, – парировал Марахулл. – А вот театральный режиссёр совсем другое дело! Как говорится, театр начинается с вешалки, а кончается туалетом. Хороший режиссёр попался, оригинальный на вкус. С постмодернистской начинкой. И приправа не понадобилась. Давно такого не пробовал. Правда, вначале он покочевряжился малость, руками размахивал, упирался, а под конец выкрикнул какие-то две нелепые фразы, я так и не понял, что они означают…

– Какие фразы? Против нас? – поинтересовался Председатель.

– Да нет! Типа «искусство не умирает вместе с художником!» и «художник всегда прав!», и спёкся. Так что в результате слегка горелым попахивал и меня чуть не пронесло. Пришлось закусить артисточкой из той же оперы. Славненькая попалась, пухленькая, молоденькая. Правда, как артистка никудышная. Ненатурально играла, с какими-то кошачьими ужимками, с придыханиями. А вот роль десерта сыграла великолепно – так естественно и мило огорчилась, когда я её ко рту поднёс… я чуть не прослезился и проглотил целиком, не жуя. И что любопытно, господа, на вкус в ней что-то было от режиссёра, которого я до этого слопал.

– Видно, спелись, – заключил Загребалкусман.

Марахулл погладил себя по животу, мечтательно улыбнулся:

– Так что дело не в таланте, господа. Главное, чтобы ножки, грудка и всё прочее было на месте.

– Да что ты всё об искусстве да об искусстве! – вставил Загребалкусман. – А я вчера одним бизнесменом средней руки полакомился, господа! Вот на кого надо наседать. Они настолько энергичны и самоуверенны, что им и в голову не приходит, что вполне съедобны.

– А этот сейчас про коммерцию заведёт, – пробубнил Вердухай и вдруг вспыхнул, ухватив Загребалкусмана за рукав. – Э-э! Не жульничай! Туза королём кроет, видали!

– А про что нам ещё говорить? – озлился Марахулл. – Про политику? Да пропади она пропадом! С души воротит! Меня, например, успокаивает, когда про еду говорят. Потом лучше сплю.

– А Загребалкусман жульничает! – ещё раз напомнил игрокам Вердухай.

– Да пошёл ты.… – огрызнулся Загребалкусман. – В свои карты смотри! Вегетарианец хренов!

– Господа, соблюдайте приличия! – провозгласил Иерохим. – Выражения типа «пошёлты!» и «твоюмать!» надо озвучивать в полном объёме или не употреблять вовсе. А то найдутся такие – подумают о чём-нибудь нехорошем. Проявляйте уважение к народной речи. А вот вы ещё, уважаемый Марахулл, сказали «театр начинается с вешалки», правда, про туалет не припоминаю… Это спорное утверждение на нынешний момент. Раньше так было, слыхал. А нынче по-другому. Не знаю уж, с чего он теперь начинается, но что кончается вешалкой совершенно определённо. ТАКОЕ показывают – повеситься хочется! Сдайте карты, господин Вердухай. И прошу вас играть повнимательней. Других уличаете, а сами… нехорошо. Вы скоро туза двойкой будете крыть!

– Я не нарочно…. Меня возмутило жульничество господина Загребалкусмана. Я нервничаю…

– Это, наверное, оттого, что вы встали на путь воинствующего вегетарианства, – подытожил Иерохим.

Кабинет содрогнулся от хохота трёх людоедов.

– А я тут… кстати… между прочим… к слову сказать… как-то одного коррупционеришку подхватил, – вдруг стал оправдываться господин Вердухай, видимо, желая окончательно дистанцироваться от приписываемого ему вегетарианства.

– Подхватить можно только заразную болезнь, – грубо оборвал Вердухая господин Загребалкусман. – Коррупционеры вообще несъедобны! Его с какого боку ни возьми – смердит тюрягой, хоть тресни!

– Согласен, – поддержал банкира господин Председатель. – Паршивый продукт! Его только в крайнем случае можно. С голодухи.

– Да, нет, я серьёзно! Вполне безобидный попался, – настаивал господин Вердухай. – Брал по мелочи. Видать, у него с головой проблемы были…

– Или никто больше не давал! – подхватил на смехе Марахулл.

Но Вердухай мужественно завершил рассказ о своём завтраке.

– Ничего, съел в охотку. Даже не рыгал. Только вот со стулом была задержка…

Фраза господина Вердухая о стуле была жестом примирения со своими насмешниками.

В общем, хорошо посидели, расслабились на славу. Выиграл, как и следовало ожидать, Загребалкусман. Иерохим остался в дураках один раз, Марахулл – три, а Вердухай – целых восемь. Проигравшие сбросились на выпивку, и большая часть денег пополнивших кассу клуба, пришлась на кошелёк господина Вердухая, получившего после нынешнего заседания Совета прозвище Вегетарианец. Потом, как и полагается, загнали его под стол и заставили прокукарекать восемь раз кряду. Остальные откупились деньгами.

Под конец игры вдоволь напившись и повеселившись, три людоеда пригрозили четвёртому, что если он где-нибудь и когда-нибудь во всеуслышание вякнет о своей склонности к вегетарианству, они его самого, в обход людоедского закона «не есть своих», вымочат в уксусе, нашпигуют трын-травой, зажарят и подчистую слопают на дружеской вечеринке.

5

На ужин Мариола предложила отцу отварную вырезку из спины наёмного футболиста и хорошо прожаренные почки популярной писательницы.