Евгений Федоров - От трёх до тридцати

Наши «рыбки» тянули почти по тонне весом каждая и в каждой было по три ведра чёрной икры!

В польском порту Гданьск, куда мы пришли на верьфь Stochna Gdanyska на гарантийный ремонт, мы оказались рядом с нашим траулером, который пришёл тоже на ремонт из полярного Североморска. У него на палубе с утра до ночи резвился среди весёлых матросов маленький медвежонок.

Мы сходили в инвалютный магазин «Baltona», купили там коробку «французского» (польский «самопал») коньяка «Наполеон» и… медвежонок стал нашим!

Мы назвали его «Мишаня» в честь нашего старшего рефмеханика Михаила Гимпельмана, это он был «заводила» «ченджа» (обмена) медвежонка на коньяк. «Мишаня» даже и не заметил подмены друзей, но к Мише Гимпельману он, вдруг, воспылал всем своим медвежьим сердцем: Миша владел большими запасами сгущёнки, которую он выдавал своим рефмотористам «за вредность». (Не за «вредность» мотористов, а за «вредность» производства – так положено на флоте!).

Это нужно было видеть, что вытворял Мишаня , когда ему давали банку сгущенного молока с одной маленькой дырочкой! Он поднимал банку над головой, по капле высасывал молоко и очень злился, что оно вытекает только каплями! Даже грыз банку и рычал и даже …плакал… от такой «жадной» банки. Тогда мы пробивали вторую дырочку и Мишаня высасывал всю банку одним махом!

У Мишани было слабое зрение, но зато был очень тонкий нюх! Он учуял на палубе, возле камбуза, огромный бачок с компотом (кок выставил его для охлаждения!), открыл крышку и стал лапой выгребать фруктовую смесь к себе в рот! … Пришлось коку варить компот снова!

Но Мишаня был такой « проныра» , что за ним не успевали уследить и он стал через иллюминатор (окно!) лазить по женским каютам и угощаться всем сладеньким, что там удавалось найти. А потом заваливался спать в женские постели. Девушек это сначала забавляло, но, когда незваный гость стал посещать их даже ночью, они испугались и попросили запирать Мишаню на ночь.

На палубе с Владимиром Касаткиным – 2-м штурманом плавбазы «Иван Фёдоров»

Тогда Мишаня стал залезать ночью в постели к матросам. И однажды залез в кровать к спящему матросу, который накануне вечером изрядно выпил… сладкого ликёра «Шартрез». Мишаня учуял приятный запах из носа спящего матроса, присосался … к носу и сосал всю ночь его нос. Утром матрос проснулся, на потеху всему экипажу, с огромным, распухшим, лиловым носом!

Однажды мы упросили капитана нашей плавбазы «Иван Фёдоров»Дмитрия Камкина разрешить нам поход на нашем спасательном мотоботе на морские пляжи и взяли, естественно, Мишаню с собой. Следуя по реке, мы попали в водоворот под мостом и наш бот перевернулся… Все моряки выплыли на берег, а бот унесло сильным течением в море. Мы горевали, что среди выплывших на берег не оказалось Мишани. Мы подумали, что он – утонул… Было жаль его до слёз… Мы к нему уже привязались, как к члену экипажа.

За нашим ботом поляки послали спасательный катер с аквалангистами.

Они обнаружили в море наш спасательный бот, плавающий кверху килем, аквалангисты зацепили бот за стропы крана и перевернули бот в нормальное положение. И… бросились в рассыпную, кто куда! Испугались!

Мы не успели предупредить поляков, что с нами был ещё один моряк – медведь, который, наверное, погиб! И когда поляки бот перевернули, из-под банки (скамейки) выскочил с рёвом живой и невредимый наш Мишаня!!

Оказалось, что он залез под скамью и дышал там воздушным пузырём!

Мы очень обрадовались, что наш Мишаня остался жив и ещё больше полюбили нашего настоящего моряка – Мишаню.

Через год мы отдали его в «Зоопарк» и ходили к нему в гости со сгущёнкой, конечно в руках! И он очень был рад встретить старых друзей!

В индийском порту Бомбей мы выгружали автозапчасти из Японии и чумизу (бобовые, вроде нашего гороха) из Сингапура. Индусы работают медленно и стоянки длились неделю. Каждый день я ходил осматривать город и при этом непременно заходил в зоомагазин, который находился вблизи ворот порта Red gate, недалеко от нашего причала. Более всего меня интересовали экзотические птицы. Попугаи и Red munia – типа колибри .

Хозяин магазина по имени Раджи-Хан приметил меня: я приводил к нему наших моряков. Перед отходом в рейс я зашёл попрощаться с хозяином и Раджи-хан очень был растроган моим вниманием к нему и подарил мне птенца попугая, соломенное гнездышко и пакет с кормом, в знак благодарности за приводимых мною покупателей.

Я был удивлён: подаренный птенец был голым, без перьев и очень жалкий. Но Раджи-хан убедил меня, что это – Large Indian green parrot (Большой зелёный индийский попугай) – очень ценная порода крупных попугаев и я буду ему благодарен, когда птенец вырастет.

Я поблагодарил и одарил хозяина русским сувениром, но сам подумал: «Посмотрим, что из этого чмо вырастет?»

В каюте на письменном столе я разместил гнездо под настольной лампой и поселил в гнездо «Хана» (так я назвал попугайчика – по имени хозяина магазина), чтобы он не мёрз.

Через месяц Ханик стал обрастать пухом и пёрышками. Он стал вылезать из гнезда и… слушать музыку. На столе стоял музыкальный центр и Ханик сразу проявил к нему интерес: он распускал крылышки и подскакивал в такт музыке. А позже он стал довольно точно подпевать мелодию группы Skorpios, которую я ежедневно слушал с кассеты.

Ханик быстро рос и осваивался в моей каюте. Меня он, видимо, принимал за папу и на ночь лез спать ко мне в постель, на шею или в подмышки, где потеплее!

Через полгода я вернулся домой вместе с Хаником. Он сразу подружился с моими дочками Ирой (7 лет) и Аней (12 лет). Когда девочки садились за стол на кухне и ели манную кашу, Ханик расхаживал по столу и хлебал кашу из их тарелок, поочерёдно. Или черпал одной лапой (ногой?) и подносил к своему клюву. Так же он брал в лапу и колбаску, фруктиы и… ничем не брезговал.

В то время поутру передачи радио начинались мелодией гимна: на кухне висел динамик радиоточки. Так вот, Ханик, за 5 минут до начала передачи, начинал насвистывать мелодию гимна, не сбиваясь ни на одной ноте! Кроме гимна, он напевал целые арии своих собственных сочинений, и при этом точно повторял мелодии, без импровизаций.

Ира и Ханик – друзья!

Ханик очень любил сидеть у кого-нибудь на плече и покусывать ухо, очки, нос. Вошедшему в нашу квартиру он сначала говорил: «Добро пожаловать! Вэлкам!» А потом, уже сидя на плече, он шептал на ушко: «Пошёл вон! Гоу эвэй!»