Кирилл Шатилов - Зимняя жара. Реальное фэнтези – Том III – Ложная правда

Лес здесь был давно вырублен, а на его месте высилось два причудливых сооружения. Одно представляло собой обрезанный и очищенный от веток ствол толстенного дуба высотой в четыре человеческих роста, если не больше. С верхней части этого великанского пня кора была аккуратно содрана, и отсюда на Бокинфала взирала удивлённая морда огромной совы с яйцевидными глазищами и острым клювом-закорючкой. Резец мастера почти не тронул нижнюю часть туловища, не стал подчеркивать крылья или хвост, и только обнажённые корни естественным образом изображали когтистые лапки, вцепившиеся в почву. Бокинфал видел это совершенно отчетливо, поскольку вся поляна, если её можно так назвать, была тщательно очищена от снега до самой травы, бурой и гнилой.

Сова стояла в дальней части поляны, выделяясь на фоне запорошённого леса, а между ней и избой темнело ещё одно по меньшей мере странное сооружение. Островерхий кол в человеческий рост обступали по ровному кругу такие же деревянные колья, вырезанные из цельных стволов, вероятно, сосны и просто вкопанные в землю. Их спиленные верхушки соединялись между собой поперечными стволами, также выложенными по кругу и образовывающими таким образом замкнутое кольцо на подпорках.

Ни в пучеглазой сове, ни в столбовом круге не было ничего, что радовало бы глаз красотой и пропорциями, однако в обоих сооружениях чувствовалась какая-то странная, гнетущая сила, заставлявшая наблюдателя сбиться с мысли и поверить в то, что перед ним древний памятник культа, простоявший здесь на потребу хозяевам не один десяток зим.

Бокинфал, которому в своё время попадались рукописи по строительству, мог судить о возрасте круга, основываясь на креплениях поперечных стволов. Легко было заметить, что ими служили деревянные клинья, забитые под углом в более мягкую породу, как то делали ещё задолго до его рождения, тогда как теперь плотники воспользовались бы их железными заменителями, более удобными, но отторгаемыми древесиной и оттого менее долговечными.

От неожиданности увиденного Бокинфал не сразу заметил людей, суетившихся повсюду. Теперь, стряхнув первое оцепенение и придя в себя, он различил среди них не только Йедду, размахивавшую руками и объяснявшую что-то неподалёку от центрального кола, но и Симу, с непокрытой головой и в короткой шубейке прямо поверх домашнего халата. Последний стоял перед низеньким помостом между совой и кругом и руководил помощниками, затаскивавшими на помост свёрток с телом покойного Томлина. Судя по всему, он следил за тем, чтобы труп положили так, как он хотел, то есть ногами к сове и головой к центру круга.

Надо ли говорить, что ничего подобного Бокинфалу не приходилось ни видеть, ни даже читать. Похоронные обычаи у вабонов были довольно простыми. В зависимости от того, умер человек своей смертью или был убит, труп после прощания с близкими закапывали либо лёжа, либо, соответственно, стоя или сидя с оружием в руках, чтобы в случае необходимости он мог отразить нападение убитых им в прежней жизни противников. Покойника, как правило, ничем не укрывали, только обряжали в лучшие одежды и накрывали глаза гладкими камешками, собиравшимися по берегу Бехемы и даже продававшимися за бесценок на рыночной площади для тех, кто ленился или боялся ходить к воде. Камни эти обычно назывались окатышами. Если труп закапывался стоячим или сидячим, приложенные к глазам окатыши обвязывались специальной широкой лентой вокруг головы. Считалось, что так покойник будет лучше видеть в посмертии. Ритуалу непосредственного погребения предшествовало обязательное посещение ближайшей беоры, где родственниками и друзьями умершего делались скромные подношения увековеченному в ней герою с просьбой сопутствовать и содействовать их сородичу в новом для него мире. И никаких столбовых кругов, никаких помостов и уж тем более никаких гигантских изображений повелительницы насильственной смерти в облике совы. И никакой ямы, глубину которой они якобы пришли сюда проверить.

Он осторожно поделился своим сомнением с Кадмоном. Тот в ответ лишь оскалился.

– Чтобы зарыть щепотку праха большой ямы не нужно. Важна глубина, а не гора вырытой земли. У нас тут свои обычаи.

– Это я уже понял, – пробормотал Бокинфал, стараясь не выпускать из поля зрения Симу.

Понял он и то, что принятое им поначалу за помост сооружение на самом деле является высокой поленницей, которую в нужный момент зажгут под покойником в погребальный костёр, чтобы превратить тело в горсть пепла, о котором упомянул Кадмон. Это уже было ему более знакомо, поскольку старые рукописи рассказывали о тех временах, когда трупы, действительно, не закапывали в землю, а сжигали в огне и затем либо распускались по ветру, либо высыпались в Бехему. Но при Гере Одноруком, отце Ракли, обычай сжигать умерших сочли неподобающим и повсеместно запретили под предлогом того, что вырубка Пограничья и загрязнение воды, пусть и проточной, может привести к нежелательным последствиям. Чем это хуже зарывания трупов в землю, с которой вабоны кормятся, Бокинфал никогда до конца не мог взять в толк, но до сего дня его это слишком мало заботило. Обычаи, рассуждал он, придумываются людьми, люди меняются, значит, меняются и обычаи. Всё естественно. Конечно, ему приходилось слышать, что некоторые фолдиты нарушают правила и избавляются от покойников по старинке, но на то они и фолдиты. Окажись тут Ахим, он бы, наверное, всё ему объяснил, но его не было, а голова Бокинфала сейчас болела больше о другом.

Тем временем они подошли к столбам, и Кадмон указал на неприметное отверстие в земле возле одного из них, с внутренней стороны круга. Отверстие выглядело размером с два кулака, очень ровным и, судя по всему, действительно, глубоким. Во всяком случае, дна сверху видно не было.

– Это и есть то, что ты хотел проверить?

Вместо ответа Кадмон опустился на колени и запустил в отверстие руку. Рука ушла под землю по самое плечо, и он утвердительно кивнул:

– Годится.

Бокинфал присмотрелся к другим столбам и обратил внимание на то, что возле большинства из них в том месте, где находилось свежевырытое отверстие, лежат довольно крупные, примерно в человеческую голову камни, на которых выцарапаны непонятные знаки. Не надписи, а именно знаки, хотя положения чёрточек и точек во многом перекликаются со знакомым ему письмом.

– Тут уже кого-то хоронили?

– Разумеется. – Кадмон встал и отряхнул колени. – Здесь зарыты все мои предки. По материнской линии. Столбов тринадцать, и тринадцатым, для кого выроют такую могилку, буду я.

– А что потом?

– Круг замкнётся.

– И?..

– Если интересно, поговори с моей матерью. Она в этом разбирается гораздо лучше меня. А вот и она.