Тамара Королёва - Простая история

Опять начинать все сначала. Пока рожала, наступил новый театральный сезон, и выстраданная роль ушла к другой актрисе. И что теперь делать Лере? Еще пять лет белочкой скакать?

У Олега роли и в театре и в кино. Да, он, конечно, не без таланта, но о чем говорить – мужчине всегда легче пробиться. Он и особенных усилий не прикладывал. Легко поступил, легко отучился. Еще во время учебы засветился в эпизоде, затем приглашение в театр и сразу главная роль в премьерном спектакле. Если быть до конца честной, и выбрала его Лера за успешность.

А у самой Леры сплошные трудности. В театральный поступать, отец встал на дыбы: «Только через мой труп в доме артисточка появится». Александр Семенович, номенклатурный работник, терпеть не мог «лодырей и лоботрясов», каковыми являлись все эти «так называемые артисты».

Лера единственный и поздний ребенок в семье. Отцу было за сорок, маму Лера не помнит, она умерла, когда ей было четыре года. И сразу в их семье появилась Манефа, добрый Лерочкин ангел. То ли домработница, то ли жена. Отец взял в дом женщину, которая должна была ухаживать и воспитывать ребенка и выполнять еще ряд функций.

У Манефы не было своих детей, и всю нерастраченную любовь она отдала Лерочке. И конечно, когда ее девочка, умница, красавица, захотела стать артисткой, Манефа сделала все возможное и невозможное. Первого сентября Лера гордо шагала по Моховой, а через пять лет – в сторону ТЮЗа, правда, уже не так гордо. В ТЮЗ ее протолкнул товарищ отца, который курировал отдел культуры. И здесь постаралась Манефа.

В театре тоже все время кто-нибудь перебегал дорогу. То старая и заслуженная, то молодая и прыткая. Лера ждала своего звездного часа. И час наступил с приходом нового художественного руководителя. С первой же встречи Лера почувствовала, что произвела нужное впечатление, теперь надо было дождаться момента.

Момент не заставил себя долго ждать, и как-то само собой все получилось. Главная роль в премьерном спектакле. Лера ликовала. Репетиции, прогоны – и вдруг все закончилось, не успев толком начаться. В результате Лера опять на обочине.

Грустные мысли прервала Манефа.

– Лерочка, руки мой и за стол. Максик скоро проснется, а ты голодная.

– Да, Манечка, сейчас иду. Максик скоро проснется, с Максиком надо пойти погулять, Максика надо покупать, – Лера разговаривала сама с собой

– Ты что там бубнишь, деточка?

– Все хо-ро-шо.

Полька уже не плакала, она завывала. Аня из последних сил трясла ее на руках:

– Ну что тебе еще надо? Сухая, накормленная. Ты должна спать. Я должна спать, мы должны спать.

Казалось, что сейчас Аня действительно уснет, мозг отключался. Ребенок продолжал кричать, и мать из последних сил старалась не уснуть с орущим ребенком на руках. В воспаленном мозгу мелькнула мысль: выйти сейчас на улицу, положить девочку на скамеечку, а самой уйти и наконец-то поспать. Сразу несколько часов подряд, а еще лучше – несколько дней.

Аня с силой тряхнула головой, чтобы прогнать только что нарисованную больным воображением картинку. Она так натурально увидела свою крохотную девочку, одиноко лежащую на скамейке, что сама заплакала вместе с Полей.

В дверях стояла бабушка и смотрела на ревущих мать и дочь. Аня даже не заметила, как та появилась на пороге комнаты.

– Ну что, воюешь? Давай сюда дите. – Бабушка взяла ребенка на руки. Как по волшебству девочка моментально затихла. Бабуля тихонько стала напевать: «Придет серенький волчок, схватит Полю за бочок». Вскоре ребенок мирно спал в кроватке.

Уже сидя в кухне, бабушка в который раз за последнее время завела разговор о Шурике:

– Ну на что тебе сдался этот мамкин сын? Как с быка молока. Кстати, кто завтра на молочную кухню пойдет? Ведь когда он от мамочки приедет, там уже ничего не будет.

Аня слушала, безучастно глядя в темное кухонное окно, ни сил, ни желания вступать с бабушкой в диалог у нее не было.

– Я схожу.

– Куда сходишь? А с Полиной кто будет сидеть?

– Я с Полиной схожу, – так же безучастно ответила девушка.

– А теперь послушай, моя дорогая внученька, что я тебе скажу. – Бабушкин тон изменился, из ворчливого он превратился в официальный. – Мне сегодня звонили из исполкома. Квартира твоя будет готова к сдаче через два месяца.

– Бабуля! – Аня радостно вскочила со стула и чмокнула Людмилу Николаевну в щеку.

– Ты меня не дослушала, Анна. – Опять этот официальный тон, девушка уже с тревогой посмотрела на бабушку. – Я повторяю, твоя, – сделала она акцент на слове «твоя».

Девушка начала догадываться, бабушка продолжила.

– Как ты уже поняла, через два месяца вы с Александром должны развестись.

– Никогда. И квартира мне ваша не нужна. Нам не нужна, – поправилась Аня, голос звучал гневно.

– Ты, девочка, не горячись и квартирами не разбрасывайся, они не так легко даются. А Шурка твой никуда не денется. Ведь это всего лишь штамп в паспорте, а нам с матерью спокойнее будет, что квартира только на тебе и на Полине.

– И мама с тобой заодно.

Мама была ее последняя надежда.

Девушка поняла, что скоро, очень скоро ей предстоит сделать выбор: муж или квартира.

– Мое солнышко, моя ласточка, моя девочка, – Валентина гулила, склонившись над кроваткой. – Костик, ты где застрял?

– Муся, уже бегу.

В комнату с бутылочкой в руках вкатился Костик. Небольшого роста, с намечающимся животиком и ранней лысиной, нос картошкой и полные яркие губы, что делало его облик мягким, похожим на мультяшного Винни-Пуха. Костик склонился над дочерью и с умилением стал смотреть, как жадный ротик ребенка вцепился в бутылочку со смесью.

– Ну вот и я на что-то сгодился. Кормящий отец, – гордо произнес он.

– Да уж, куда мы без тебя? Пропадем.

– Валюш, хотел тебя предупредить. Смену я взял дополнительную, завтра в ночь на сто первый маршрут выхожу. Сонечку без меня искупаешь?

Валентина внимательно посмотрела на мужа и, пряча улыбку, спросила:

– Это теперь у вас так называется? Сто первый маршрут?

– Да ты что, Валентина? – возмутился Костик. – Я денег в дом заработать хочу. Все для вас с Сонькой.

Костик нахмурился и отвернулся. Обиделся.

– Да ты что, совсем шуток не понимаешь? Быча ты моя, – Валя шутливо толкнула мужа в бок.

– Шутки у тебя, Валюха, очень обидные. – Костя заулыбался и сделался похож на большого ребенка.

– Доверяй, но проверяй. Так моя мамочка, покойница, царство ей небесное, говорила. Ты меня, Костик, знаешь, если что…

– Знаю. Ты лишишь меня места под солнцем.

– Вот и умница.

– Так я побежал, Валюш?

– Беги уж, не опоздай. А то премии лишат.

Костик чмокнул Валентину в подставленную щеку, а Сонечку взял на руки и поцеловал ей каждый пальчик, девочка заулыбалась своим беззубым ротиком, и Костик, совсем разомлевший от нахлынувшей нежности, чуть не расплакался.