Валерия Лихницкая - Хилер особого назначения. Книга 1

– Грэм, если его будет оперировать кто-то другой, этот парень умрет!

– А если его будешь оперировать ты, сдохнешь ты сам! – внезапно рявкнул Грэм. – Ты что, дебил совсем, не понимаешь?! Быстро спать!

Я попытался возмутиться, но Грэм попросту перекинул меня через плечо.

– В люлю, я сказал! – рявкнул он, шествуя по направлению к моей палате.

– Грэм, меня мутит. Сильно, – предупредил я. – И сейчас я облюю тебе всю спину.

– Танки грязи не боятся, – равнодушно буркнул мой похититель, не сбавляя ход.

– Грэм, я серьезно.

Он ничего не ответил, только позвонил уточнить насчет палаты – куда меня, собственно, нести – и отдал распоряжение насчет капельницы.

– Грэм, мне уже ставили…

– Заткнись.

Мне почему-то стало ужасно обидно. Причем, на Грэма я как раз не обижался, видимо, в глубине души я все-таки понимал, что он пытался меня спасти, спасти от того, во что сам до конца не верит. Это было так трогательно и по-детски, что я сразу все ему простил. Я внезапно осознал, что он сделает все, чтобы не допустить меня к операции, и совсем не из-за того, что это может навредить пациенту, а потому, что эта операция может навредить мне.

В принципе, он был прав – мне действительно сейчас не стоило оперировать. Каждое «погружение» отнимало у меня много сил, которые, впрочем, восстанавливались, но на это восстановление нужно было время. Обычно после операции я запирался в своем кабинете и отдыхал где-то полчаса, пил горячий шоколад, ел какие-то вкусности, купленные в нашем буфете, потом принимал таблетку успокоительного и засыпал. Ненадолго, но просыпался я вполне вменяемым человеком.

И сейчас, если бы не трое суток постоянных погружений без сна и еды, я бы легко провел эту операцию. Но… Черт, ну какого хрена я вкалывал как мудак все эти три дня?!

– Потому что была большая авария, и нам привезли много пострадавших, – спокойно ответил Грэм. Я что, вслух это сказал?! – Ты выполнял свой врачебный долг. И сейчас тоже собираешься его выполнить. Но я тебе не позволю.

– Тогда тебя уволят, – отозвался я. – Шеф сказал, что я не смогу оперировать, только если мне руки отрезать.

– Значит, отрежу, – равнодушно ответил Грэм. – Я же хирург, все-таки… Хотя могу и отломать. Тебе как больше нравится?

– Никак. А еще он добавил, что я и тогда что-нибудь придумаю…

– Ну вот и посмотрим. Можешь начинать думать, – мы «въехали» в палату. Грэм сгрузил меня на кровать. – Времени на раздумья у тебя до завтрашнего утра, – он сделал какое-то движение. Какое конкретно, я не видел, так как перед глазами у меня все плыло, но укол я почувствовал очень явно. – Спокойной ночи.

Вообще знаете, очень обидно, когда посреди разговора твой собеседник тебя просто-напросто «выключает». Случись такое один раз – я бы счел это досадным недоразумением. Но два раза – уже закономерность. Как бы это не переросло в традицию! Видимо, окружающие все-таки нашли средство от моего занудства…

Когда я очнулся на этот раз, к руке была прицеплена та же капельница. Это я почувствовал, даже не открывая глаз. Открывать их я побоялся – почему-то я был уверен, что если окажется, что я все в той же палате, а рядом сидит встревоженная Ника, то это будет означать, что крышняк у меня отъехал окончательно, и до последних минут моей жизни меня ожидает сплошной «День сурка» – цепь одних и тех же событий, повторяющихся с суровой периодичностью. А вот то, что если человек уже не первый раз теряет сознание – заметьте, находясь при этом в больнице, – и вполне логично, что очнется он в своей же палате, куда его уже поместил его же лечащий врач, мне как-то даже в голову не пришло. Вероятно, нормальный человек сделает нормальный вывод, что он болен. Одна проблема – для этого надо быть нормальным…

– Алекс, хватит в спящую красавицу играть. Судя по датчикам, ты уже проснулся.

Мне захотелось сорвать их с себя и заявить, что теперь судя по датчикам, я уже умер, но что-то меня остановило. И это что-то было банальной ленью.

Мне ужасно не хотелось просыпаться. По крайней мере, здесь. Вот если бы я открыл глаза и увидел перед собой безбрежный простор океана, вот это другое дело. Вот тогда я был бы счастлив. Даже если бы оказалось, что на самом деле я не на пляже, а в дурке…

– Если ты ждешь, что тебя кто-нибудь поцелует, – послышался игривый голос Ники, – то это будет Грэм – он мне желание должен.

– Какое странное у тебя желание, – не сдержался я. – Чтобы мужик с мужиком поцеловались… Милая, мы в 21-м веке, зайди в любой гей-клуб и смотри сколько хочешь! Хотя нет, это было в 20-м… Сейчас это можно увидеть вообще везде. Ромио, я бы на твоем месте насторожился…

– Он в порядке, – вздохнул Ромео, совершенно не собираясь настораживаться.

– Мы это определили два дня назад, – возразила Ника. – И вот к чему это привело. Что-то он не очень похож на человека, у которого все в порядке.

– Да ладно, Грэм вот, например, на хирурга вообще не похож, – поддержал разговор я. – Да и я тоже, если честно, не очень… И что, нас теперь увольнять, что ли?

Грэм фыркнул. Мне стало так интересно, что происходит с мимикой этого твердолобого неразговорчивого тиранозавра, что я заставил себя открыть глаза.

Тиранозавр хмуро улыбался.

– Доброе утро, – кивнул он.

– Как пациент?

– Жив.

– Подробнее?

– Ждем тебя. Ухудшений нет. Если и есть, то не просматриваются.

– Что шеф?

– Тоже жив, – ухмыльнулся Грэм. – Ждет тебя. Давить не будет, – добавил он через паузу, – сказал, чтобы ты лечился столько, сколько сочтешь нужным.

У меня по спине пробежал холодок.

– Грэм… Он точно жив?

– Угум. Живее всех живых.

– Вот это как раз меня и пугает.

– Не боись, я сегодня добрый.

– А вот теперь я вообще в панике, – признался я и завопил. – Люди! Кого уже успел сожрать этот улыбающийся крокодил?! Чьи недогрызаные кости застряли у него в зубах и в такой неестественной улыбке ему пасть растянули?

– Да ладно, мы с ним просто поговорили. По душам.

Мне сразу представился паяльник. И еще утюг. И наманикюренная рука шефа, прикованная наручником к батарее.

– И что ты ему сказал? – дурацкий вопрос, понимаю, но… вдруг в перерывах между пытками они обсуждали, например, результаты футбольного матча? Ну мало ли?

Грэм равнодушно пожал плечами.

– Я сообщил пациенту, что операция переносится, так как наш дорогостоящий рентген-аппарат вышел из строя, а без него оперировать бессмысленно. Шеф при этом присутствовал.

– Та-а-ак?

– А потом он вызвал меня в кабинет…

– Стоп! То есть, сам вызвал?

– Ну да…

– Вы не случайно встретились в коридоре, в лифте, на лестнице… Сам вызвал в кабинет?!

– Ну да, а что?

– Да ничего. Кроме того, что шеф либо напрочь лишился инстинкта самосохранения, либо разума. Либо изменил своим правилам и решил испытать судьбу. Я б так не смог.