Ирина Лукницкая - Оберег на любовь. Том 1

Мне всегда было чрезвычайно интересно с моим отцом. Фокус заключался в том, что маленькая девочка на протяжении всего маршрута не теряла интереса к прогулке, никогда не уставала и не ныла, поскольку обратного пути у нашей дороги не было. Мы гуляли по кругу, и предметы, которые могли привлечь внимание ребенка исключительно своей новизной, ни разу не повторялись. Однако таинственный и недосягаемый Качканар, маячащий где-то впереди – как локоть, который близок, но его не укусишь – тоже здорово интриговал! Все-таки, умно придумал папа. В этих совместных странствиях дочка не только постигала мир, но и училась ценить радость общения…

Край света – для кого-то может понятие абстрактное, но только не для меня, прошедшей в детстве «Качканар». В конечной точке пути, на придуманном краю света, ты начинаешь понимать, что шарик круглый, а мир – и в самом деле бесконечен. Но главное – он богаче и светлее с человеком, который шагает с тобой бок о бок, когда вы чувствуете одинаково и любите белый свет напару.

Мы приближались к мысу. Алексей заметно устал, и я предложила:

– Давайте я тоже буду грести. Вдруг я умею?

– Женщина на веслах? Это ошибка природы какая-то. Впрочем, индейские женщины, помнится, лихо управлялись с каноэ. Смотрите, вот так надо: правая табань, видите – направление меняется, и мы идем, куда наметили. Теперь можем двигаться прямо. А сейчас… левая табань, вот так – раз, и повернули в другую сторону, заодно и нос подправили. Понятно? Хорошо, будем считать, инструктаж вы прошли успешно. Лишь бы силенок хватило. Теперь быстро меняемся местами.

Легко сказать. Не так-то просто делать перемещение в шлюпке, бултыхающейся на высокой волне. Почему-то пришло в голову шахматное слово – рокировка. От Профессора Сережки я как-то слышала, что рокировка на самом деле – вовсе не значит просто поменять фигуры местами. Это сложный двойной ход при соблюдении целого ряда правил. Кажется, и в нашей ситуации без соблюдений правил по технике безопасности тоже не обойтись. При любом неосторожном движении у нас есть реальный шанс перевернуться. Я-то ладно – вынырну и до берега доплыву без проблем, а вот мой спутник…

Когда мы пересаживались, лодчонка сильно накренилась. Чтобы удержать равновесие пришлось какое-то время подержаться друг за друга. Те точки моего организма, до которых невольно дотронулся Алексей, какое-то время хранили информацию о прикосновении. Так бывает, когда пригреешься в уютном кресле, затихнешь в удобной позе – и тогда уж лучше не шевелиться, иначе возникнет ощущение, что в некоторых местах не хватает тепла и комфорта. Тело еще долго помнит то блаженное первоначальное состояние, но вернуться к исходному положению уже не получается.

У меня от неожиданного телесного контакта с инструктором случилось сильное головокружение, и я выпалила очередную глупость:

– Теперь я матрос, а вы мой капитан.

Словно до перестановки было все иначе, и управлением лодки занималась исключительно я. Что за язык у меня? Еще подумает человек, что девчонка слишком много о себе мнит.

– Как вам новая должность? Не тяжеловато ли?

– Нет, все отлично, – пыхтела я, пытаясь не испортить репутацию толковой ученицы и грести правильно, как меня учили.

Сначала выходило откровенно плохо, потом навык немного закрепился, и курс стал заметно выравниваться. Но надолго меня не хватило. Оказывается, грести против течения, не имея ни капли опыта – невероятно трудно. Как мой наставник сумел преодолеть без перерыва такое большое расстояние – уму непостижимо! От неумения или от чрезмерного усердия я очень быстро выдохлась, но виду старалась не показывать и упиралась, как могла. Все-таки Алексей заметил, что силы мои на исходе, и применил очередной педагогический прием, преследуя цель – избавить ребенка от мучений, но сделать это осторожно, чтобы, не дай Бог, не обидеть:

– А теперь, Полина, наступает самый ответственный момент. Скво должна хорошенько отдохнуть, так как скоро ей будет оказана высокая честь тягать каноэ на берег.

– Что же, больше некому? – не приняла я его ребячества, потому что еле соображала от нешуточного напряжения, а в данную минуту была озабочена еще и тем, что наша посудина почти не двигалась вперед, и мы практически топтались на месте.

– Разве вы не знакомы с обязанностями индейских жен? Скво должна вытащить каноэ на берег, и она же должна встретить с почестями всех, кто прибыл с ней в этой же лодке. Поэтому – отдыхать! Вам еще хлеб-соль печь. Итак, на счет «три» – быстро меняемся.

Великого труда мне стоило не закричать: «Ура! Сейчас наступит долгожданный отдых!». Весла к тому времени меня уже не слушались, и инструктаж по технике гребка был забыт навеки. Рук я не чувствовала вовсе. Они двигались механически, как бы сами по себе, без моего участия, производя малоэффективные слабые взмахи неподъемными веслами. Была еще одна причина моей тайной радости: я жаждала еще раз пережить то головокружение, к которому привели недавние эксперименты по перемене мест слагаемых на нашей палубе.

Река перед поворотом набрала силу и стала почти в два раза шире того места, с которого мы стартовали. Течение здесь было слабым, но ветер, налетевший непонятно откуда, раскачал площадь обширного водоема, да так сильно, что по поверхности стали перекатываться белые барашки, как на настоящем море. Ясно, что преодолеть высокую волну будет не так-то просто. Попытка Алексея занять свое законное место была предпринята им в самый неподходящий момент. Даже лодка растерялась на неустойчивой воде. Корпус ее дрожал, трепыхался, и казалось, что лоханка, непривычная к серьезным штормам, сейчас не просто дрейфовала, а по-настоящему сдрейфила.

Каждый из нас шагнул вперед – шлюпку сильно подбросило на крутой волне. Неведомая сила кинула нас навстречу, притянула друг к другу и прижала очень тесно, так, что между нами не осталось ни миллиметра зазора. В этом положении мы задержались на несколько мгновений. Так получилось. Лишь таким образом можно было удержаться на ногах и переждать, пока не «устаканится» волна. Действия Алексея были оправданы. Мне не оставалось ничего другого, как находиться в его объятьях, полностью доверившись проводнику, и просто плыть по течению. В данном случае – как в прямом, так и в переносном смысле…

С сознанием происходило что-то странное. Оно будто качнулось и сдвинулось с мертвой точки, нарушив устойчивость и тишину прежней размеренной жизни. Центром вселенной стало теперь нечто иное, чем я сама. Мне показалось, будто прорвало плотину. Небывалые по силе эмоции, вызванные настоящими, хотя и нечаянными, первыми в жизни мужскими объятиями обрушились на меня неукротимым потоком, затапливая душу, тело и окончательно снося мне крышу.