Ирина Лукницкая - Оберег на любовь. Том 1

С попытки двадцатой, наверное, все-таки завелись и медленно поплыли против течения, истошно тарахтя на всю округу и оставляя за собой бензиновый шлейф. В первый момент я даже уши заткнула. Парень прокричал мне сквозь стрекот, как бы извиняясь:

– Не успел еще толком с двигателем разобраться. Барахлит, зараза. Приобрел только вчера по случаю. Русским языком толкую мужику: «Даром мне твоего добра не надо», а он твердит и твердит свое: «Все равно, – говорит, – пропью. А в добрые руки и даром не жалко». Вот и взял, на свою голову… Не пропадать же технике!

Капитан, он же теперь и старший механик, прислушался:

– Черт! Троит, движок-то. Да сильно троит!

Какое-то время мы еще перемещались на автоматическом ходу, но вскоре из корпуса двигателя клубами повалил черный дым, последовало два громких хлопка, и мотор благополучно заглох. Стало тихо.

– Финита ля комедия! Этого и следовало ожидать, – без малейшего сожаления констатировал водитель бывшего моторного катера. – Ну что ж, значит – разомнемся.

И взялся за весла.

Я украдкой поглядывала на своего попутчика. В упор изучать человека было неловко, хотя ой, как хотелось! Взгляд выхватывал из общей картины пока лишь отдельные фрагменты: то босую ступню, гладкую, как у древнегреческой статуи; то мускулистые руки – тоже хоть скульптуру с них лепи; то сильную шею.

…Как-то мы с Соней купили с рук билеты на спектакль в Оперный театр и оказались на последнем ряду амфитеатра. Там в нише, прямо за нашими спинами, на расстоянии вытянутой руки помещалась копия статуи работы неизвестного нам античного мастера, которая меня тогда сильно зацепила. На одной руке молодого мужчины сидел мраморный младенец, а другая высоко поднимала большую гроздь винограда. «Ясно, что это бог, но бог чего? Может, вина? – гадала я. – Но причем тогда ребенок?». И все же, главное состояло не в том, какое именно божество отображало изваяние. Меня так заворожила красота мужского тела в скульптуре, что я без конца оборачивалась назад, пытаясь получше рассмотреть детали. Сонька одергивала меня, горячо дуя мне в ухо:

– Эй! Чего это ты все оглядываешься? Строение поперечно-полосатых мышц изучаешь? Прекрати. Неприлично.

А я шепотом ей отвечала:

– Сонь, ну согласись, красиво же! И вообще, интересно.

– Еще бы не интересно, – заявила она громко и без прикрас, не стесняясь интеллигентной публики, – мужик-то голый!

Соня отчасти оказалась права, как и тот мальчик в сказке о голом короле, что разом вывел на чистую воду льстецов из королевской свиты. Только, в отличие от неприглядной наготы обрюзгшего монарха, здесь было на что посмотреть. Не ясно, правда, поддержала меня в тот момент подруга или просто иронизировала в своей обычной манере, но факт остается фактом: Сонька меня раскусила…

Тем временем загорелый герой, кровь с молоком, легко, без особых усилий работал веслами, не сбиваясь с ритма и намеченного курса. Что это – дежа вю? – пришло на ум новомодное выражение, которое я слышала от моей продвинутой тети из Ленинграда. Она всегда старалась идти в ногу со временем и охотно мне объяснила, что в переводе с французского оборот означает «виденное ранее». Кажется, мне доводилось уже наблюдать нечто подобное, только не в театре, а в реальной жизни. Рельефные мышцы спутника наливаются при каждом гребке, а без того широкие плечи разворачиваются на всю богатырскую мощь. Ну и кулачищи у этого парня! Я читала: сердце у человека размером как раз с его кулак. Выходит, сердце добра молодца, что сидит сейчас напротив и мило улыбается, довольно приличных размеров, примерно с небольшую дыньку. Есть такой «беспроигрышный» сорт – «Колхозница» называется. Ох, и сладкая…

Солнечный зайчик скакал по лодке, по деревянным перекладинам, на которых я сидела, и по моим подкопченным лодыжкам. Только совсем уж невнимательный человек не заметил бы обручального кольца на безымянном пальце правой руки мужчины: тонкий ободок из розоватого золота отбрасывал мельтешащие блики на все предметы подряд при каждом вдохе и выдохе хозяина. Ого! Сколько же ему лет? Молодой человек, судя по колечку, не так уж молод. Он, похоже, не замечал, что я исподтишка его разглядываю: слишком был занят веслами, стараясь преодолеть довольно сильное течение, настигшее нашу шлюпку в этом месте реки. Когда течение отпустило, парень прервал молчание:

– Простите, можно задать вам несколько вопросов? – спросил он, притворяясь строгим преподавателем и изучая меня соответствующим взглядом.

Я опять безмолвно закивала головой, а парень хитро улыбнулся и произнес:

– Тогда ответьте, пожалуйста, а вы вообще-то разговаривать умеете?

Лукавые искры, то и дело проскакивающие в его внимательных глазах, и сквозящая теплая интонация в голосе выдавали истинное отношение ко мне. Отношение взрослого дяди к неразумному ребенку. Мне даже показалось, что капитан называет меня подчеркнуто на «вы» неспроста, а преследуя некие педагогические цели.

– Естественно! – вдруг прорвало меня.

Получилось настолько непривычно звонко, что я сама вздрогнула. Неужели и впрямь отвыкла говорить? Это что же? Оказывается, до сих пор в присутствии нового знакомого мною не было произнесено ни единого слова!

– Вот и славно, – обрадовался собеседник, – тогда мой второй вопрос: А как же зовут вас, прелестное дитя?

– Меня Полиной зовут, в честь бабушки. Хотя, на самом деле она у нас Павлина. Вообще-то, это одно и то же. Ну, Полина и Павлина, – зачем-то длинно объясняла я и сама себе удивлялась: «Чего это мне вдруг вздумалось вываливать постороннему человеку совершенно ненужные подробности?»

– У вас очень красивое имя.

Мысли, мелькавшие где-то в отдалении, слабенькие, беспомощные, – хотя, надо признаться, еще совсем недавно я частенько бывала на них зациклена: о том, как выгляжу со стороны, да что человек обо мне подумает, – теперь вряд ли могли меня остановить…

В памяти мгновенно всплыло все, что рассказывала мне бабушка о характерных особенностях девушек с нашим общим именем. Оказывается, Полины иногда могут показаться окружающим нерешительными, но это далеко не так. Они из тех, про которых говорят «В тихом омуте черти водятся». Вспомнив столь важную деталь, я решила тут же показать собеседнику, что я вовсе ни какая-нибудь мямля, и выпалила:

– Меня мое имя тоже устраивает. Только я вам не дитя!

– А кто же?

– Просто человек.

– Хочу вам, Полина, со всей ответственностью заявить, что вы не просто человек, а хороший человек. Только не обижайтесь, пожалуйста. Могу я задать вам мой последний вопрос – вас ваша мама не потеряет?

– А вас ваша жена? – парировала я и сразу почувствовала, что перегнула.

Совсем не хотелось обижать нового знакомого. Разве, что так – слегка полюбопытствовать.