Алексей Лухминский - Шапка Мономаха

– Повторяю, не хочу быть привязанной к той же инвалидной коляске, что и пока мой благоверный! Свободы хочу!

– Но ведь ребёнок – это тоже несвобода! – вырывается у меня.

– Ребёнок – это совсем другое. Это моя инвестиция в моё будущее. Ну чтобы кто-то мог в старости стакан воды поднести.

Даже не знаю, как реагировать на такую исповедь. Несчастный мужик её муж… А эта… Вот и верь им после такого! Только что-то у меня возникли некоторые подозрения. Мы же с Ксюхой не всегда предохранялись… Не слопушил ли я?

– Ой, ну ладно, хватит философии! – решает она. – Скоро Люська заявится. Давай вставать.

Не дают мне покоя Ксюхины откровения! Не знаю, сколько она прожила со своим мужем, но ведь, когда у них всё начиналось, наверняка, как всегда, были какие-то обещания, может, даже клятвы… Если ко всему этому пристегнуть философию Влада, то с её стороны это и есть подлинная измена, потому что в этой кукольной головке всё уже спланировано.

А чем же является, с точки зрения философии Влада, моя интрижка по отношению к Нике? Особенно после нашего с ней разговора перед моей поездкой в Москву, когда она фактически мне призналась, что любит. Правда, у меня всегда параллельно с ней были другие женщины, но тогда я думал, что с её стороны отношения такие же лёгкие. И вот это признание… В течение последних двух недель, с началом связи с Ксюхой, я стал меньше думать про Нику. Ещё бы! У меня сейчас тут есть слегка пухленькая любовница, с которой я удовлетворяю свои постоянные потребности. Пусть это и, судя по её откровениям, подленькая бабёнка, но для таких целей вполне…. С ней понятно: потрахались, разъехались и забыли. Если, конечно, она меня не использовала как бычка-производителя. Что-то тревожно…

Вообще какие-то непривычные и неудобные мысли в последнее время стали ворочаться в моей голове. М-да… Может, это во мне начинает просыпаться… совесть?

Вспоминаю, как Ника тогда назвала себя старой дурой и отвернулась… Жалею я её! Где-то слышал, что в старину, когда говорили «жалею», это означало «люблю»… Может, действительно люблю? Опять возвращаюсь к Костикову вопросу, знаю ли я, что такое любовь. А что это такое – любовь? Сам-то Костик это знает? Тот его неудачный опыт был ли любовью? Как он сказал про секс? Что-то вроде: койка должна быть продолжением большой любви… Кажется, так. Кто бы мне объяснил, как объединить то, что в голове, в сердце, ну и там… ниже. Люди, живущие вместе десятилетиями, уже далеки от жарких страстей, но по-прежнему не могут друг без друга. Это значит, что их связывает что-то другое. Привычка? Может, и привычка… А у моих родителей тоже привычка? Глядя, как они относятся друг к другу, я бы так не сказал… Живут вместе уже почти тридцать лет, а я иногда случайно обращал внимание, какие взгляды они дарят друг другу. Позавидовать можно! Хотел бы я когда-нибудь поймать такой взгляд в пятьдесят с лишним… Ну это уже в пятьдесят! А мне пока нет и тридцати, и я наслаждаюсь своей молодостью и всеми её преимуществами в виде силы, привлекательной внешности, весёлого нрава… Ведь, если разобраться, молодость даётся человеку для того, чтобы он вкусил всё. И победы, и разочарования, и любовь… Именно из этого складывается жизненный опыт! Хотя в основном жизненный опыт проистекает не из побед, а из разочарований. Именно они нас учат. Это я понял, когда Ольга сравнила меня с Костиком. Да и тот облом с Альбиной… А победы только баюкают.

Вот и меня, как видно, победы на любовном фронте убаюкали.

Как же всё-таки хорошо, что наши курсы послезавтра заканчиваются! Надо скорее домой – и к Нике!

«Сапсан» подплывает к платформе Московского вокзала. Выхожу из вагона и прямо с перрона звоню Нике. Пока ехал, о многом думал, и мне действительно… стало стыдно за свои московские похождения.

– Привет… Я приехал.

– Ох… Ну слава богу! Здравствуй, Макс! – облегчённо выдыхает она в трубку.

– Скажи, когда мы с тобой увидимся?

– Ты правда этого хочешь?

– Да! Я этого хочу, – делаю паузу и повторяю: – Очень хочу!

Я не вру. Мне очень хочется прижать к себе эту хрупкую невысокую женщину так, чтобы почувствовать её тело своим.

– Как скажешь, милый! – с незнакомой мне покорностью говорит Ника. – Если хочешь, могу приехать к тебе домой.

Ох, ничего себе! Это уже что-то совсем новое. Ника – и ко мне в коммуналку!..

– Если это для тебя возможно, я был бы рад.

И это опять правда! Повторяю: я чувствую свою вину перед ней.

– Говори, куда ехать. Как подъеду, сразу позвоню, и ты меня встретишь.

Издали увидев знакомый Land cruiser, ускоряю шаги. Из-за многочисленных уже припаркованных машин и размеров её собственной Нике, видимо, пришлось долго искать подходящее место.

– Привет! – здороваюсь я и ловлю её взгляд.

Господи, сколько же там нежности! Как она на меня смотрит! И молчит…

Импульсивно обнимаю её.

– Прости… – и смущённо отстраняюсь. – Я соскучился. Честно!

– Правда? – радостно взлетают её ресницы.

В ответ снова обнимаю и снова обострённо чувствую стыд за свои московские приключения.

– Пойдём? – я беру её под руку. – Не испугает тебя моя квартира?

– Обновлю воспоминания тридцатилетней давности, – улыбается она. – В детстве я ведь тоже жила с родителями в коммуналке.

В комнате начинаем отчаянно целоваться.

– Макс, ты удивишься, но я приехала к тебе ночевать, – шёпотом сообщает Ника, и я снова ловлю её взгляд. Теперь там напряжение.

– Я очень, очень рад, но ты меня действительно удивила, – и, наверно неуместно, задаю ехидный вопрос. – Ты что, у Вадима отпросилась?

Она странно усмехается, садится на мой диван и произносит с некоторой грустью:

– Готова тебе всё объяснить. Весь этот месяц мне тебя ужасно не хватало, я буквально считала дни до твоего возвращения. И тут ты сам позвонил… А насчёт Вадима – он знает, что я уехала в область по делам фирмы.

Сажусь рядом и прижимаю Нику за плечи. От этого, похоже, снова её глаза оказываются на мокром месте.

– Макс, я люблю тебя… – шепчут губы мне в самое ухо. – Да, я – старая дура, влюбившаяся в мальчика, но если этот мальчик захочет, то буду с ним столько, сколько он будет этого хотеть.

– Послушай, вспомни, что я сказал тебе перед отъездом в Москву. Я не знаю, как называется то, что я чувствую к тебе, но я не хочу с тобой расставаться. Ты стала мне очень дорога. Может, этот смазливый мальчик пока и не знает, что такое любовь, но он без тебя уже не может. Честно! Ты уже часть меня. Я хочу быть с тобой! Только не командуй мной, пожалуйста.

Сам себя ловлю на неожиданной искренности сказанных слов. Ника сейчас совсем другая даже по сравнению с тем разговором. Будто в ней что-то сломалось.

– Макс… – выдохнув, она проводит рукой по моим волосам. – Спасибо, что ты позвал меня сразу после поезда.