Алексей Лухминский - Шапка Мономаха

– Я за тебя рад, – и командую: – Доставай рюмки!

– Знаешь, однажды утром Оля сказала, что хочет всегда просыпаться рядом со мной… – смущённо произносит Костик, лезет за посудой, но оборачивается. – Максим, я её люблю! Мне без неё плохо. А с ней я чувствую себя… мужчиной! Так хочется, чтобы она видела во мне… свою опору, что ли… Она же слабая маленькая девчонка!

Виски разлит по рюмкам. Поднимаю свою и вдруг понимаю, что могу сказать традиционную в таких случаях пошлость. Хорошо, что это до меня дошло! Вовремя!

– Давай выпьем за вас с Ольгой – предлагаю я. – Очень хочу, чтобы у вас всё было здорово, так, как вы хотите.

Конечно, тоже сказано достаточно банально, но всё-таки не так, как я подумал сначала.

– Спасибо, Максим. Вообще мы…

В это время в прихожей раздаётся звонок.

– Я сейчас! – вскакивает Костик и идёт открывать.

Клацают замки…

– А вот и я! – слышу я радостный возглас Ольги. – Возьми, пожалуйста, сумку. Здесь мои шмотки.

– Ты… договорилась со своими родителями!

– Ага! Сказала, что я уже взрослая девочка! – и она смеётся. – Ты рад?

Явно слышны звуки поцелуев.

– Ко-остя… Какие у меня потом будут губы! – и опять смех.

– Пошли! Максим пришёл, – наконец докладывает Костик. – Он только что пожелал нам, чтобы у нас с тобой всё было хорошо.

– Максик, привет! – весело здоровается Ольга, заходя на кухню.

Мой слух неприятно режет это обращение из прошлого: «Максик», но я стараюсь не обращать на это внимание.

– Оля, не называй, пожалуйста, Максима Максиком. Это – мой друг.

Сделанное замечание удивляет меня спокойным тоном и скрытой жёсткостью. Спасибо… Вступился так же, как и тогда Ольга за него.

– Хорошо, любимый! Прости меня… Я больше не буду, – она спокойно обнимает Костика, ласково целует и поворачивается ко мне. – Макс, тоже прости. Как Костиному другу объясню тебе: мы решили жить вместе.

А мне он об этом совместном решении не сказал!.. Наверно, просто не успел, приход Ольги помешал. Понятно, что она сбежала от родителей ради своего парня. Но это же так здорово! Странно, но мне их отношения напоминают моё нынешнее общение с Никой. И мне… хочется такого же! Особенно после наших полутора суток, проведённых вместе.

Выхожу в коридор офиса и встречаю Георгия Николаевича. Он приехал в город по делам своего пансионата.

– Здравствуйте, Максим! – предварительно оглядевшись, очень тепло приветствует он меня.

Понимаю, что, если бы кто-то был свидетелем нашей встречи, он бы назвал меня по имени и отчеству.

– Здравствуйте, Георгий Николаевич! – и с удовольствием пожимаю протянутую руку. – Могу чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо. Я уже справился сам. Ну, как вы тут воюете? Слышал, что были в Белокаменной?

– Да, учился налоговому законодательству… Только… В общем, Георгий Николаевич, могли бы мы с вами где-нибудь посидеть и поговорить?

Просто, увидев прежнего педагога Костика, я сразу же вспомнил про свои мысли насчёт его ученика и музыки. Мне кажется, что настало время обсудить эту тему.

– Что-нибудь случилось? – осторожно спрашивает он.

– Нет, ничего не случилось. Я хотел поговорить с вами о Константине, – и, видя удивление, поясняю: – Я хорошо знаком с сыном Ники, можно даже сказать, что мы с ним подружились, и поэтому, кажется, понял, чем ему надо заниматься в этой жизни. Скажу честно, мне его будущее не безразлично.

– Гм… Рад, что я в вас не ошибся, – усмехается Георгий, снова оглядевшись. – Готов где-нибудь посидеть и поговорить.

…Уже час сидим в кафе через квартал от офиса. Я рассказал всё, что можно было рассказать про Костика, про его учёбу для получения нелюбимой профессии.

– Да… Ай да Ника… – вздыхает мой собеседник. – И тут парня согнула! Вы не представляете, Максим, как он играл уже тогда, в своей ранней юности. Поверьте профессионалу – это талант! Понимаете, технике перебирания клавиш можно научить практически любого и с любыми руками, а вот проникновению в… душу каждого произведения научить нельзя. Это тончайшее чувство. Для такого проникновения сам исполнитель должен иметь огромную душу. О таких людях говорят, что они поцелованы Богом. Константин из таких.

Он делает паузу, вздыхает и смотрит в пустую кофейную чашку.

– Ладно! – будто решается он. – Есть у меня один старый приятель… Правда, давно мы с ним не пересекались – жизнь как-то развела. Он преподаёт в Консерватории. Я попытаюсь его найти, встретиться и поговорить про Костю. Всяких обсуждений моего варианта пока устраивать не надо, дайте мне время на переговоры, а там всё будет ясно. Давайте обменяемся мобильными, чтобы я мог вам сразу же всё доложить.

Опять наступает пауза, в течение которой Георгий долго смотрит на меня.

– Спасибо вам, Максим, за Константина. Очень я рад, что у него появился такой друг в вашем лице. Костя очень… хрупкий, тонкий человек. Не хотелось бы, чтобы сломался и огрубел. Как друг, берегите его! Вы наверняка ему нужны, если готовы принять участие в его судьбе.

– Стараюсь… – и задумчиво несколько раз киваю. – Знаете, он мне нужен не меньше, чем я ему.

Естественно, Нике, даже при всех её нынешних изменениях, о разговоре с Георгием я говорить не стал. Не уверен, что она правильно поймёт моё участие в Костиковой судьбе. И ещё… Боюсь, что она обидится на меня за такое вмешательство во внутрисемейные дела. Я действительно боюсь её обиды и возможного последующего охлаждения. Я этого не хочу! Не хочу, потому что хочу быть с ней.

Мы общаемся почти каждый день. То она приезжает в наш бухгалтерский офис, то вместе заезжаем в какой-нибудь спа-салон для инспекции, а потом вместе обедаем. При этом платить за себя я мягко не позволяю.

Уехавший наконец на целую неделю в Москву Вадим дал нам с Никой возможность пожить это время вместе. Конечно, приходилось, как обычно, соблюдать правила конспирации, чтобы не давать лишней информации бдительным соседям. И опять я не мог не сравнивать то, как проходили наши встречи раньше, и то, какими они стали сейчас. На смену проявлениям бурной страсти пришли нежность и… бережность. Оказывается, просто сидеть, прижимая к себе женщину за плечо и зарываясь носом в её волосы, обалденное удовольствие.

Ника все эти дни сама готовила нам ужин, обязательно спрашивая, что бы я хотел поесть. Оказывается, они с мужем чаще ужинали не дома. Замечая, что она начинает суетиться на кухне, я всегда приходил к ней туда и с удовольствием помогал, чем могу. Первый раз в ответ на её попытки выгнать пришлось объяснить, что тем самым она лишает меня удовольствия делать с ней что-то вместе. Ответом снова стал взлёт её ресниц и долгие, долгие поцелуи… Жаль только, что через неделю, а вернее, через пять дней всё это счастье кончилось.