Алексей Лухминский - Шапка Мономаха

Исподволь наблюдаю за Никой в деловой обстановке. Тут изменений никаких не произошло. Всё как и всегда – жёсткость и всевластие хозяйки. Наверно, это так и должно быть, чтобы народ не расслаблялся. Отдаю ей должное – самодурства я у неё пока не замечал, но халдейство принимает благосклонно. Со мной на работе она ведёт себя очень сдержано, даже суховато.

Сегодня получил от хозяйки жёсткую, но справедливую выволочку. Был реальный «косяк» с моей стороны. Алла Ивановна предупреждала, но я настоял на своём и оказался неправ. Вот теперь думаю: а ведь после работы мы должны встретиться у меня дома и не продолжится ли там разбор полётов. Честно говоря, побаиваюсь… В моей коммуналке Ника снова стала бывать регулярно. Что делать, если Вадим в свою Москву опять не торопится!

Едва я закрываю за нами дверь своей комнаты, как она кладёт мне руки на плечи.

– Макс… Дорогой мой… Любимый мой… – на её глазах снова слёзы. – Прости меня… Я не хочу, чтобы ты на меня обижался, но это была только твоя ошибка!

Прижимаю её к себе.

– А кто сказал, что я на тебя обиделся? – шепчу ей на ухо. – Всё было по делу. Работа есть работа, а там – ты мой начальник и хозяйка. И ты была права…

– Ты правда не обиделся? – и шмыгает носом.

– На что же мне обижаться? Ну всё… Хватит плакать… Всё…

Долго её целую…

Когда потом я её провожаю до машины, перед тем как сесть за руль, она порывисто обнимает меня, и я слышу:

– А после работы мой хозяин – ты!

Ох-х… Тяжела же ты, шапка Мономаха! Это я вспомнил свои мысли в Москве, в Александровском саду о семье. Помнится, тогда я сам себе сказал, что и Ника, и Костик теперь становятся моей семьёй, а значит, я должен их защищать.

Вот уж тоже защитник!

– Максим, здравствуйте! – голос Георгия в трубке звучит с интонациями Юрия Левитана, когда тот во время войны объявлял о взятии нашими войсками очередного города. Я слышал эти старые записи. – Готов сообщить вам хорошие новости. Завтра буду в городе и хочу с вами встретиться.

– Конечно, Георгий Николаевич! Как сможете подойти в то же заведение, готов к вам выскочить.

– Это правильно. В нашем деле секретность на сегодняшний день очень важна, – и смеётся.

Захожу в знакомое кафе и вижу уже ждущего меня за столиком Георгия. Даже кофе он мне заказал!

– Здравствуйте! Спасибо за кофе, – и пожимаю его руку.

– Не за что! Пейте, а я буду рассказывать.

Сажусь. Хорошо, что мой американо уже слегка остыл. Не люблю горячего.

– Нашёл я своего старого приятеля, а вернее, однокашника. Рад этому во всех смыслах и вам тоже благодарен за это. Ведь если бы вы не рассказали мне про Константина, вряд ли бы я стал искать Мишку. А так вот нашёл, и мы с ним встретились. Ну сначала поделились каждый своим… Естественно – не виделись почти десять лет. Конечно, затронули тему доходов. Оказалось, что я на своём месте зарабатываю даже больше, чем он, преподавая в Консерватории, и если бы не частные уроки, то было бы совсем тяжко. Знаете, мне что-то так обидно стало! Получается, что труд людей, воспитывающих будущее нашей духовности, стоит меньше, чем труд человека, по сути являющегося смотрителем дома свиданий… Печально всё это! Ну да ладно! Короче, рассказал я ему про Константина – и по своим ощущениям от занятий с ним, и то, что сейчас он старается как-то сохранять форму. Миша заинтересовался. Я всегда любил и уважал в нём своеобразное подвижничество… Может, если бы не оно, то он тоже нашёл бы себе более хлебное место, а вот всё-таки пытается воспитывать молодёжь…

Георгий вздыхает и на какое-то время задумывается. Я молчу, понимая, что, возможно, сейчас он заглянул в себя.

– Так вот… – он продолжает. – Миша предложил, чтобы Костя вместе со мной как-нибудь подъехал к нему, чтобы его можно было прослушать. Ну а потом уже принимать какие-то решения о дальнейших шагах. Что вы на это скажете?

– А вы не хотите сначала сами встретиться с Костей и его послушать? – осторожно спрашиваю я. – Он живёт отдельно от матери. Правда, не один живёт, с девочкой…

– Гражданским браком?

– Да. По-моему, она в него влюбилась, в том числе и из-за музыки. Всё время просит, чтобы он ей играл Шопена и Моцарта.

– Ух ты! – видно, что мой собеседник с удовольствием воспринял моё сообщение. – Ну, если это будет возможно, я бы с удовольствием встретился с Константином и послушал бы его тоже.

– Отлично! Теперь я смогу всё ему рассказать, и мы наметим время встречи. Он ведь, наверно, захочет подготовиться, чтобы не ударить в грязь лицом.

– Ой… Максим! Я не говорил вам, но этот человек всегда играл по… наличию вдохновения. Ещё тогда мне даже казалось, что ему надо готовиться только чисто технически. Остальное к нему приходит… сверху. Вы посмотрите на его глаза, когда он сидит за роялем! Ну или за пианино… Он весь – там! – и палец Георгия указывает вверх.

Стыдно, но я ещё ни разу не присутствовал при игре Костика. Сказать мне нечего, и я только киваю.

Этим же вечером, прогуливая занятия в автошколе, куда я вернулся для завершения курса, звоню в дверь Костиковой квартиры. Я в этот раз не предупредил, и дверь мне открывает Ольга.

– Привет! Костя дома?

– Он будет через полчаса. Звонил, что заходит в метро.

– Отлично! Тогда у нас есть время.

– Ты что… – у неё расширяются глаза, и она отступает на шаг. – Макс, у меня есть мужчина, которого я люблю. Уходи! Я не собираюсь с тобой…

– Тьфу! Дура! – раздражённо прерываю её, понимая, о чём она подумала. – Поговорить я с тобой хочу, пока Кости нет. Идём, сделай мне кофе, если не трудно.

Подозрительно оглядываясь на меня, она первой входит на кухню. Иду следом и сажусь без приглашения.

– Пока там шуршишь, слушай внимательно, – начинаю я. – Я знаком с Костиным бывшим преподавателем в музыкальной школе. Он говорит, что у него талант, который нельзя зарывать, а мамаша сунула сына в Медицинский. Вот скажи, зачем менять классного пианиста на плохого врача?

Насыпающая в кофеварку кофе Ольга поворачивается, и я вижу её реально отвисшую челюсть.

– Так вот… Есть возможность показать Костю преподавателю Консерватории. Я уже это обсудил. Ну а там – как карта ляжет.

– Макс… – у неё явный столбняк.

– Погоди! Я ещё не всё сказал. Я хочу знать: ты, как девчонка, которая его любит, готова ему помогать?

– А что надо делать?

– Уф… Что, что? Для начала убедить в том, что стоит взбунтоваться против мамашиного выбора своего будущего. Он же будет сомневаться, опасаться родительского гнева… – и улыбаюсь. – А у тебя уже есть опыт. Потом, наверно, надо будет создать ему условия, когда он начнёт всерьёз заниматься музыкой. Сможешь?

Она молчит, но видно, что о чём-то думает.

– От тебя многое зависит, – продолжаю я наступление. – Он тебя любит и верит тебе. Пойми, его надо поддержать.