Егор Киселев - Пригород мира

– Молодец, – сухо отозвался Павел, поднял бусы, но уже не стал никому их отдавать.

Очередной раунд игры в гляделки, впрочем, не затянулся надолго, Кирилл вскоре попросил вернуть ему бусы. Павел понимал, что ничего хорошего эта просьба не предвещает, но все же поднялся со стула и протянул бусы Оксане. Кирилл снова схватил их и снова бросил в Павла, не дожидаясь, когда тот вернется на место. Павел отчетливо запомнил, как заскрипели бусинки – Кирилл их очень крепко сжал – и то, как они упали на пол и рассыпались. Павел наклонился было их собрать, но они растеклись как ртуть по линолеуму и были уже решительно везде.

Что-то в этот момент щелкнуло в голове у Павла, переключился какой-то рычаг, стала отчетливо видна вся глупость его положения: он стоял на коленях перед Кириллом и пытался собрать бусинки, которые не рассыпал. В душу хлынула обида, Павел молча встал и пошел в прихожую. Он хотел тотчас же покинуть квартиру, которая теперь одним только своим существованием отравляла ему жизнь. Любые объяснения уже казались бессмысленными, и даже тот факт, что на дворе давно за полночь, не останавливал Павла; находиться здесь было невыносимо.

Когда распахнулась дверь лифта, в кабину легко проскользнул Кирилл. Павел сделал вид, что не заметил его, даже не посмотрел в его сторону, тот, напротив, хотел прожечь Павла взглядом:

– Спасибо, – сказал он ледяным тоном.

– Что? – Повернулся к нему Павел.

Кирилл ничего не ответил. Правда, никакой важности в его ответе уже не было и быть не могло. Все, что он только мог сказать, было уже сказано. Павел, впрочем, до сих пор временами вспоминает тот вечер.

Школа преобразилась. Забылись прежние обиды, казалось, никто уже и не помнил, что когда-то Павел был изгоем. Многих учеников исключили, один класс был расформирован полностью. Тех, кто остался, раскидали по параллели. Старые коллективы перемешались, и, несмотря на то, что новичков в старших классах в целом было немного, среди учащихся выстраивалась новая иерархия с совершенно новыми целями, задачами и ценностями. Небольшими, но уверенными шагами вливался в новый коллектив и Павел.

Новое, совершенно неизвестное доселе ощущение появилось в душе Павла. Стены школы теперь не были такими холодными, напротив, Павел был рад сюда вернуться. Появилось ощущение старших классов, ощущение причастности к чему-то большому и важному. Детей, начиная с десятого класса, готовили к поступлению в университет. Ученики проходили собеседование, составляли списки профилирующих предметов, спецкурсов и дисциплин, необходимых для вступительных экзаменов.

В начале сентября Павла выбрали старостой класса. Сам он не понимал, за какие заслуги ему доверили столь ответственную должность, однако отнекиваться не стал. Старосты классов входили в школьный ученический совет, они формировали актив школы, устраивали различные мероприятия, проводили праздники. И первым таким мероприятием стал день рождения школы, на котором координаторы детского движения собрали весь совет и раздали всем роли в небольшой театральной постановке. Павел доселе не принимал участия в подобных мероприятиях. Он смотрел на тех, кто был в числе избранных и постоянно думал, что не может с ними тягаться, они казались ему людьми совершенно иной породы, были активными, успешными, блестящими. Казалось, что все они были семи пядей во лбу, у многих были победы на олимпиадах, грамоты, таланты, а Павел никаких выдающихся качеств не проявлял. Но что-то все-таки подсказывало ему, что не просто так его выбрали сюда. И самая первая постановка, в которой Павлу поручили сыграть роль Пьеро, основательно приковала его к школьному совету.

На ребят, с которыми Павлу приходилось совместно работать, он почти никогда не поднимал глаз, всегда старался их слушать, сам говорил мало. К нему относились сдержанно. Не многие сразу запомнили его имя и между собой называли его Пьеро. Он, в общем-то, не обращал на это никакого внимания – в то время он вообще не задавал лишних вопросов, стараясь с точностью выполнять все, что от него требовалось. Тесных отношений ни с кем из ребят не сложилось. Все они были знакомы еще до школьного совета, и только Павел никого из них не знал, а некоторых и вовсе не замечал раньше в школе.

Первые два месяца учебы принесли усталость. Помимо дел класса у Павла больше не было никаких забот. Иногда казалось, что он сам работает за весь класс. Хотя одноклассники и были ему благодарны, старания Павла ни с кем его не сблизили. Ему, конечно, звонили иногда, но всегда по делам, когда была нужна его помощь. Все эти люди были уже разбросаны по своим компаниям, где Павла никто, естественно, не ждал.

С Кириллом Павел мириться не хотел. Да, они учились теперь в одном классе, но нигде более их интересы не пересекались. Павел старался внимательнее следить на уроках за тем, что говорят учителя, за дисциплиной, порядком, расписанием дежурств, заказывал обеды в столовой и даже выступал посредником в разрешении конфликтов, но ничего общего с Кириллом у них не было. Было ясно, что если бы Кирилл вдруг снова начал с ним общаться, они, быть может, смогли бы остаться друзьями, но Кирилл никаких шагов в этом направлении не предпринимал.

После ноябрьских каникул Кирилл совсем перестал посещать уроки. Под самый конец второй четверти классная руководительница попросила Павла остаться после уроков:

– Что с Кириллом, ты не знаешь? – спросила она, даже не удостоив старосту взглядом.

– Нет, я не в курсе. Заболел, наверное.

– Мне не нужно «наверное», мне необходимо знать наверняка, что с ним, и где он. Директор сказал, что его исключат, если он в ближайшее время не объявится. Телефон дома никто не берет, ты сможешь его найти? – Голос учительницы был какой-то бесцветный, отстраненный, она что-то пыталась высмотреть в классном журнале, сдвинув очки на самый кончик носа.

– Да, конечно. – Ответил Павел без энтузиазма, понимая, что этого задания ему не избежать.

За последние несколько месяцев, пока он пытался везде успеть и всем помочь, ему постоянно не хватало времени на собственные размышления. Он недосыпал, иные дни еле сдерживался, чтобы не заснуть к последним урокам. Но теперь, когда он вышел из кабинета классной руководительницы, на него вдруг нахлынуло до боли знакомое и уже родное чувство одиночества. Он присел на скамейку на первом этаже у расписания и вдруг подумал, что ему выпал прекрасный шанс помириться с Кириллом, он ведь шел поговорить с ним не по собственной воле, а, значит, и собственного самолюбия не предавал.

На следующий день, когда было всего четыре урока, Павел собрал нескольких одноклассников, которые состояли с Кириллом в хороших отношениях, и отправился выполнять задание классной руководительницы. Кирилл оказался дома. Он не был обрадован гостям, однако виду не подал, только коротким жестом пригласил всех войти. Ребята разместились в зале, при виде компьютера они сразу же забыли, зачем сюда пришли. С другой стороны, Павел понимал, что с заданием пришел сюда только он.