Валерий Анишкин - На распутье

– А это чудо, которого не будет, потому что человек не образумится никогда. Он будет гнать себя по пути технического прогресса, пока не упадет в вырытую им самим яму. И чем более технически развитыми мы становимся, тем ближе катастрофа. Мы теряем контроль над ситуацией. Техника дошла до того, что мы можем сканировать человеческий мозг. И скажи, зачем тогда человек?.. Мы становимся все более рациональными. Умирает романтика, а с ней беднеет культура. Прогресс науки и техники заслоняет духовность.

– Но технический прогресс – это закономерность, – возразила Ольга Алексеевна. – Человечество не может не развиваться. Это удел человека разумного. Сначала колесо – потом космос. Иначе мы бы так и застряли в каменном веке.

– Как сказал Энгельс, разум человека развивался соответственно тому, как человек научался изменять природу? – усмехнулся Виталий Юрьевич.

– Так ты, что же, против технического прогресса?

– А ты знаешь, против! – живо откликнулся Виталий Юрьевич. – Может быть, человеку нужно было идти не по пути технического развития, а совершенствоваться духовно и развивать в себе все то, что заложено в нас было, когда мы, человечество, находились в колыбели своей жизни. Почему бы не допустить, что в человека изначально были заложены другие способности? Это и телекинез, и телепатия, и способность предвидения. Все это, может быть, спит в человеке. Вот по телевизору показывали девочку из Саранска, Машу Демкину, которая видит человека как в рентгеновских лучах и может диагностировать больного… По большому счету, человеку не нужно много, ибо жизнь коротка. Sub specie aeterni 1 1 C точки зрения вечности , это миг. А потому, человек должен стремиться на Земле к совершенному физическому и нравственному состоянию. И это его цель. Технический прогресс отнял у нас разум. Мы «покоряем» природу, мы «покоряем» Космос и сами не понимаем, что этим разрушаем свой мир. Природу не нужно «покорять», с ней нужно жить в гармонии и не ставить себя выше животного мира. Ведь в животном мире все гармонично сосуществует. Это глупость, что закон джунглей – сила. На воле серны пасутся рядом с хищниками совершенно спокойно, а те охотятся только тогда, когда голодны. И вообще, Земля слишком мала для политических баталий, междоусобиц и кровавых разборок вроде войн.

Виталий Юрьевич говорил быстро и не очень связно, пытаясь утвердить эту свою космическую философию, уместить ее в рамки научной гипотезы и совместить несовместимое.

– Между прочим, многие великие воспринимали технический прогресс негативно. Руссо, например, хотел бы от машинного производства и мануфактуры вернуться к временам послефеодального ремесленничества, а Лев Толстой к временам патриархального крестьянского уклада. То есть, их идеалом было возвращение к старым добрым временам.

– Может быть, ты в чем-то и прав, – мягко сказала Ольга Алексеевна. – Только вопрос, могло ли человечество пойти по другому пути?

– А почему нет? Наша цивилизация – это всего лишь одна из нескольких земных цивилизаций, и она выбрала такой путь развития. А прежние далекие цивилизации, о существовании которых мы можем только догадываться, могли развиваться по-другому. И следующие цивилизации могут быть не техногенными. Это, конечно, если мы оставим после себя Землю пригодной для жизни. А что наша цивилизация не имеет никаких шансов на сколько-нибудь длительное существование, – очевидно. Уже это тысячелетие заканчивается страшно, а следующее принесет неминуемую гибель человечеству.

– Эк, как тебя занесло. Это с чего ж ты так решил? – неподдельное удивление было в словах Ольги Алексеевны.

– Противостояние мусульманского и христианского мира, международный терроризм, непрекращающиеся войны. Иногда кажется, что люди больше думают об уничтожении друг друга, а не о благе своего дома… Известно, что Земля способна к саморегуляции, но она не успевает за деятельностью человека… А теперь представь, что будет с планетой, если случится глобальная катастрофа? Несколько сотен атомных реакторов взорвутся, и радиация поразит все на долгие века, вызывая мутацию растительного и животного мира. И это, в лучшем случае. А ядерное оружие? Да и не только ядерное, а вся масса, которой нет числа?.. Вот теперь и скажи, человечеству это нужно?

– Мрачную картину ты нарисовал, – покачала головой Ольга Алексеевна. – Даст Бог, мы этого не увидим.

– Apres nous le deluge 2 2 После нас – хоть потоп (фр). , как сказал Людовик XV, или вполне вероятно, Помпадур – Виталий Юрьевич усмехнулся, вернул очки на место и повернулся к столу, чтобы снова уткнуться в свои рукописи, но Ольга Алексеевна не дала погрузиться мужу в мир его литературных фантазий.

– Ума не приложу, что завтра готовить, – сказала Ольга Алексеевна – Денег только на хлеб осталось.

– Подумаешь, дело великое! Через два дня пенсию принесут, – беззаботно промолвил Виталий Юрьевич.

– Два дня прожить надо, – щеки Ольги Алексеевны начали розоветь. Она досадовала на себя за то, что не сумела растянуть деньги так, чтобы хватило до следующей пенсии. – У нас есть сто тысяч, но это для Милы. Я их отложила и не трогаю.

– Ну и хорошо. – Виталий Юрьевич поднял голову от письменного стола. – Обойдемся. Не обойдемся, у Чернышевых займем.

– Может быть, и обойдемся, – вздохнула Ольга Алексеевна. – За Милу душа болит.

– А я говорил, пусть переходит к нам. Вместе легче. Нет, упрямая коза. В тебя. Ты тоже, если упрешься, то хоть кол на голове теши.

Ольга Алексеевна промолчала, не желая вступать в бесполезный спор и объяснять то, что и так ясно: не упрямство, а характер, желание самой решать свои проблемы, не перекладывая на других, даже если это родители.

Виталий Юрьевич тоже чувствовал себя неловко, и эта неловкость была от того, что он, мужик, не может обеспечить достаток в доме.

Два года назад после операции по поводу грыжи межпозвонкового диска и довольно тягостного лечения он ушел с завода на пенсию по инвалидности, рассчитывая на то, что достаточный трудовой стаж и приличный по советским меркам заработок начальника отдела обеспечат ему в скором будущем хорошую пенсию по выслуге лет, но инфляция и какая-то идиотская возня государственных структур, которые постоянно пытались подогнать пенсии под обстоятельства тощего бюджета, и издавали то один, то другой закон для начисления пенсий, довели их размер до абсурда.

Иностранные языки, в основном английский, давали дополнительный заработок. «Новые русские» осознали необходимость знания иностранного языка в современном мире и вели свои чада на выучку. Так что с осени по весну в семье заводились дополнительные деньги. Но, во-первых, деньги были не такие, чтобы их можно было отложить на «черный день», во-вторых, в мае ученики уходили на школьные экзамены, а потом уезжали с родителями на моря и возвращались и вновь набирались только к октябрю, в лучшем случае, к середине сентября.