Татьяна Седова - Исповедь Гадкого Утенка

С тобой я могла смеяться до упаду, но и быть строго наказанной за небольшую провинность. Мы с тобой отлично ладили, но у меня всегда было чувство ответственности за то, чтобы у тебя было хорошее настроение. Если этого не происходило, то я чувствовала себя виноватой. Я знаю, ты отдавала нам все, что могла, и даже больше. Я знаю, что ты плакала и мучилась угрызениями совести, после того, как дашь мне пощечин. Видя твои слезы, я мучилась не меньше, потому что понимала – они опять из-за меня. В наших с тобой конфликтах я всегда оставалась побежденной. Это было спроецировано мной и в жизни: я абсолютно не умела отстаивать свою точку зрения. В любых спорных ситуациях я терялась и позволяла собеседнику растоптать все мои попытки защититься. Я не умела четко высказать свои мысли и чувства, поэтому заранее чувствовала себя побежденной. Нет, ты не думай, моя хорошая, в моих словах нет ни обвинений, ни претензий. Я знаю, я сама все это выбрала. Я хочу, чтобы ты знала, что я очень тебе благодарна за все, что ты смогла дать, но в большей степени – за то, что не смогла. Больше всего я молюсь о том, чтобы ты по-настоящему повзрослела, потому, что зрелость – это ключ от всех страданий, а я не хочу, чтобы ты страдала. Но я не могу сделать это за тебя. А еще я хочу, чтобы ты просто знала – ты самая лучшая мамочка на свете.

Еще будучи ребенком, я поняла: если поступать так, как от тебя ожидают другие, жизнь становится гораздо комфортнее. Конечно, предугадать пожелания взрослых было делом не простым, но метод проб и ошибок дал кое-какие результаты. Во-первых, взрослые правду не любят, и наказывают за нее, поэтому лучше соврать. Во-вторых, если узнают, что соврал, то будет еще хуже, поэтому вранье должно быть тщательно спланировано. И в-третьих, твое мнение особо никого не интересует, всем плевать, что ты взрослая пятилетняя личность, поэтому просто повторяй то, что они говорят, и тебя будут хвалить. Выражать открыто свои эмоции не следует, потому что последствия могут быть печальными. Взрослые терпеть не могут, когда ты хочешь показать, что ты тоже важная персона, что у тебя свое видение на ситуацию, и, если оно не совпадает с их мнением, ты рискуешь быть осмеянным или наказанным. В общем, если постараться соответствовать их представлениям о «хорошей девочке», можно неплохо устроиться в этом мире.

Вот такие выводы были сделаны мной перед тем, как пойти в школу. Выйдя за рамки своей семьи формировать общение оказалось гораздо сложнее: вокруг столько людей, все такие разные, и абсолютно не понятно, как себя вести, чтобы твою персону отметили положительно. Вообще-то, в начальных классах проблем у меня особо не было. Там все было просто: получил 5 – слава и почет, 2 – позор и строгое наказание, а так как училась я хорошо, то и жаловаться было не на что.

В среднем школьном звене дела обстояли сложнее. Ведущая деятельность с учебы меняется на общение, где мальчики и девочки – это уже не два враждующих лагеря, а партизаны, тайком изучающие противоположную природу. Мою природу никто изучать не хотел. Может быть потому, что от мальчика я особо не отличалась ни внешностью, ни поведением.

Наверное, если бы не мамино многозначительное «ты же девочка!», сама я узнала бы об этом только на уроке анатомии. Меня не интересовали девчоночьи занятия и игры. В то время, когда мои подруги осваивали «дочки-матери» и обсуждали наряды для кукол, я обшаривала стройки, заброшенные здания, старые списанные тепловозы и другие интересные уголки нашего поселка. Я была больше похожа на мальчика-дикаря: вечно ободранные коленки, чумазое лицо и шило в одном месте. Кстати говоря, мальчишечьи повадки мне очень помогали: я была ловкой, как обезьянка, отлично плавала, и быстро бегала. Мне нравилось лететь на встречу неизвестности на своем двухколесном «школьнике», позволяя ветру трепать свои пушистые, стриженные чуть выше плеч волосы и с трепетом ожидать, какие приключения принесет мне новый день. А приключения не заставляли себя долго ждать. Они караулили на каждом углу, неожиданно выскакивая с криком: «Мы здесь!». И вот, мы вместе с другом Мишкой уже удираем от сторожа какой-нибудь стройки, который сыплет нам в след ругательства и обещания жуткой мести, за то, что мы устроили там штаб-квартиру. Или с подругой Юлькой, переодетые в цыганок, лезем средь бела дня в огород далеко недружелюбной соседки, чтобы полакомиться ягодами, хотя они в изобилии растут в собственном саду. Или с подругой Анькой гоним на папином мопеде, который вот-вот развалится под нами. Сон и еда казались на тот момент наискучнейшими занятиями.

Лет до 13 меня это вполне устраивало, но пришла пора школьных вечеринок, и я вдруг осознала, что нахожусь среди «отстоя». Ни одно школьное сообщество не обходится без ярлыков, так вот, в группу «отстоя» входили те ребята, с кем никто не хотел общаться. В основном, это были дети из неблагополучных семей, ботаники и я. Как это так вышло, что я оказалась в лузерах? Видимо, слишком долго просидела на крыше очередной стройки… Мои амбиции не могли позволить мне оставлять это, как есть, и я решила во что бы то ни стало изменить ситуацию и войти в ряды «популярных».

Почему же мы всегда так любим внимание? Почему оно так сладостно для нас? Оно как бы говорит: «Ты ЕСТЬ!». Чем больше мы получаем внимания, тем сильнее укрепляется наше понимание того, что я что-то значу. Но почему мы вообще спрашиваем об этом у окружающих, да еще и верим им? Они говорят: «Ты такой-то», и мы соглашаемся. Вот скажут тебе, что ты красивый, веселый или талантливый, и ты радуешься. А если скажут, что неудачник, слабак и урод – расстроишься, спрячешься, заплачешь… Но что они могут о тебе знать? У кого та линейка, которой они могут измерить глубину твоей личности? Только ты можешь это сделать! Но ты упорно доверяешь людям судить о себе, и на основе их суждений пытаешься понять, как тебе жить.

И что только не делает человек, чтобы заслужить чужое внимание: меняет внешность, покупает ненужные ему вещи, вкладывает огромные деньги в статус… Все для того, чтобы другие сказали: «Ты – такой-то»… Я не спорю, может это круто, и весь прогресс на этом построен. Однако, может прогресс и сделал жизнь человека гораздо комфортнее, но он не смог сделать ее счастливее. Скорее, он сделал человека лебедем в костюме утки.

Как ни крутись перед зеркалом, как ни спрашивай его: «Я ль на свете всех милее», краше от этого не станешь… Вот и я, как ни разглядывала свое отражение, не могла найти, за что взгляду зацепиться: очень худенькое угловатое тельце, без намека на женственность, блеклая мордашка, покрытая сыпью мелких прыщиков, белые пушистые волосы, собранные в хвост. «Она какая-то прозрачная», – говорили за глаза подруги. А я в тайне завидовала тому, как они неумело демонстрируют свою юную, только начинающую распускаться, красоту. Мне демонстрировать было нечего, а амбиции и желание показать себя были, поэтому я не нашла ничего лучше, чем копировать поведение более удачливых подруг. Выглядело это комично и вызывало шквал злых насмешек. Я копировала все: одежду, походку, манеру общения, мимику и даже интонацию имеющих успех девушек. Но, «примеряя» то один, то другой стиль поведения, популярность моя скорее падала, чем росла. Желание выпятить вперед свое эго рождало больше врагов, чем друзей.

Читать дальше