Геннадий Мурзин - Плата за свободу

– Тут не покайфуешь… А я-то подумал…

– Кстати. Жить будешь там, где сейчас. До тех пор, пока не обзаведешься своей хатой.

– Правила у вас какие-то странные… Непривычные для меня.

– Наши правила, дружочек, не странные, а цивилизованные. И чем дольше ты их будешь придерживаться, тем дольше продержишься на свободе.

– Буду стараться! Век свободы не видать!

– Мы надеемся.

– Кто это «мы»? – спросил Женька.

– Мы – это мы, – загадочно произнес «Кривой» и встал из-за стола, намекая, что аудиенция слишком затянулась.

Женька тоже встал и решил напоследок еще раз попытать счастья. Он кивнул в сторону стойки бара.

– Может, шеф, все-таки плеснешь чего-нибудь?

– Не дождешься. У меня тут не дом призрения. Плесну лишь тогда, когда заслужишь, – он указал рукой на стоящий у стенки баул. – Возьми. Там подручные средства и спецодежда сотрудника частного охранного предприятия. Завтра – за работу. Хватит сидеть на казенных харчах.

1

Евгений Дмитриевич Шилов, депутат городской Думы, поднялся к себе на второй этаж, открыл ключом дверь кабинета, вошел, приблизился к рабочему столу и, заметив на столешнице пылинки, скривился.

– Сволочи! Все хотят хорошо жрать, но не хотят хорошо работать, – произнес он вслух и добавил. – Придется свою уборщицу нанять.

Он грузно опустился в кожаное кресло с высокой спинкой: кресло под ним издало жалобный визг. Шилов вновь сгримасничал. Он потянулся к перекидному календарю, ручкой, лежавшей перед ним, сделал запись: «Завхоз! Новое кресло!!!» Три восклицательных знака означали, что депутат возмущен до предела.

Лежавший в правом кармане пиджака мобильный телефон подал свой голос.

– Да… Ты где?.. Здесь?.. Само собой, жду… Сейчас, вишь ты! До пленарного заседания – всего ничего.

Выключил телефон и отложил в сторону. Встал. Подошел к холодильнику. Открыл. Взял бутылку пива «Балтика», повертел в нерешительности в руках и вернул на место. Достал бутылку «Обуховской». Налил полный стакан и выпил. Потом еще налил стакан и выпил. Крякнул и вернулся на место. Кресло опять запищало. Он вновь сгримасничал.

Сегодня он болезненно реагирует на любую мелочь. Потому что встал с головной болью. Вчера он с приятелями выезжал на природу. Там были его фирменные шашлычки. Не те шашлыки, что продаются на каждом шагу, приготовленные либо из свинины, либо из говядины. Его шашлыки были настоящие, то есть из молодого барашка. Ну, а где шашлычки, там и его любимая водочка «Кристалл». Опять-таки не та водка, которую продают везде, а та, московского разлива, доставленная ему из столицы. Москвичи, даже в условиях рынка, остаются людьми, по его мнению, ушлыми: себя считают элитой, гурманами, а потому им – все самое качественное; в провинцию же отправляют по безумным ценам, так сказать, второсортное.

Короче, набрались к вечеру. Он – тоже. В чем, в чем, а в этом он никому не уступает. Перебрав, вчера, сегодня болеет. Полечиться бы, но нельзя: сегодня у него день ответственный. Он должен на пленарном заседании городской Думы всем утереть носы. Убедительно показать, что могут деловые люди из частного бизнеса и чего никогда не смогут коррумпированные и крайне ленивые толстозадые представители муниципальной власти.

Он достал из стола баночку с вьетнамским бальзамом, потер виски, почувствовал сразу же холодок и некоторое ослабление головной боли.

В кабинет кошачьей походкой вошел его помощник, под два метра ростом, но страшно худющий, кожа да кости. Остронос. Бегающий и хитрый взгляд карих глаз. На голове редкие рыжеватые волосы тщательно прилизаны. Ему двадцать четыре. Почти два года назад закончил факультет журналистики Уральского госуниверситета. Основное место работы – редакция городской газеты «Тагильский труженик».

Он входил в предвыборный штаб. Там и попал на глаза Шилову, который сразу обратил внимание на шустрого паренька. «Проныра, – подумал Шилов. – Он-то мне и нужен». После победы на выборах официально взял себе в помощники. Разумеется, по совместительству. Шилову не выгодно было, чтобы он уходил из «Тагильского труженика» – как-никак, а самая тиражная и наиболее (по-прежнему) популярная газета в городе. Не горел желанием уходить и молодой журналист. Причины были. Нет, не материальные. Одна из самых весомых причин – он являл собой третье поколение журналистов, работающих в «Тагильском труженике».

Его дед Еремей Павлович Южаков, выходец из батраков села Южаково Пригородного района, в тридцатом вступил в ВКП (б). Имея за плечами четыре класса, он навострился писать заметки-доносы на зажиточных односельчан, именуя их кулачьём, эксплуататорами трудового народа. «Кулачьё» бесследно после таких заметок исчезало, а селькор Ерёмка становился неподражаемо популярным. Наверное, это и послужило основанием для его назначения в 1934-м сразу редактором газеты «Тагильский труженик». В журналистике он мало что смыслил, но зато был классово близок советской власти.

Служил Южаков партии большевиков честно на ниве журналистики. Но это не помешало «загреметь» в лагерь по политической, 58-й. Кто-то, как и он совсем недавно, на него настрочил донос в НКВД. Приехали ночью и увезли редактора. Вернулся из мест не столь отдаленных изможденным никому не нужным стариком в 1956-м.

Его сын Владилен, названный так в честь вождя мирового пролетариата, после реабилитации отца смог-таки поступить на факультет журналистики УрГУ имени Горького. Закончив, получил красный диплом. Ему предлагали место в «Комсомольской правде», но Владилен категорически отказался, изъявив желание работать только в «Тагильском труженике».

Памятуя о том, что Владилен – наследник жертвы политических репрессий, его стали двигать по служебной лестнице. Уже через три года молодой журналист, обладающий бойким пером, занял кабинет заместителя редактора «Тагильского труженика». Но тут у него не заладилось. Коллеги стали часто его видеть «под мухой», причем прямо на рабочем месте, о чем поспешили сообщить, приватно, конечно, в горком КПСС, чьим органом и являлась газета. Вызвали для беседы раз, потом другой, третий. Пользы – никакой. Побеждал не разум, а Бахус, который оказался всесильным. Владилена тихо переместили на должность ответственного секретаря многотиражки «Тагильский металлург», где он и пробыл до ухода на пенсию, потому что здесь сквозь пальцы смотрели на его слабость.

И вот теперь пришло третье поколение – Олег Владиленович Южаков. Внук большевика и сын коммуниста слыл еще в университете ярым антикоммунистом. Он любит говорить: «Мои предки, дурачьё, служили идее, а потому либо жрали баланду в лагере, либо мантулили за гроши. Мне ни то, ни другое не подходит». И это правда…