Геннадий Мурзин - Плата за свободу

Фомин положил трубку, встал, вышел из-за стола и заходил по кабинетику. Туда: раз, два, три, четыре шага. Обратно: раз, два, три, четыре шага. Как маятник. Это – явный признак его нервного возбуждения. Разговор с генералом не прошел бесследно. Он, измеряя шагами небольшое помещение, выделенное городским управлением, недовольно бурчит себе под нос:

– Ну, что же это за начальство такое, а? Ать, два и – в дамках, что ли? Так только в сказках. Не понимает, что ли, начальство, что самое проблемное в оперативном розыске – это наверстывать упущенное. Два года с лишним ни шили, ни пороли, а теперь же – вынь да положь… Ишь, какие торопыги. Их бы на мое место… Да… Но генерал так просто не позвонит. Неужели уже давят? Сомнительно очень. Впрочем, Чайковский был прав, предупреждая, что теперь у тагильчан наверху есть свой влиятельный человек. Краснов не может с этим не считаться, – Фомин хлопнул себя по лбу. – Ну, конечно, это он, прокурор Казанцев, капает на мозги генералу. Демьяненко, мэр-то, говорят, в хороших отношениях был с Казанцевым. В свое время вместе на природу, на шашлычки выезжали. Да, как говорится, с чем боролись – на то и напоролись. Давно ли на всех углах талдычили: телефонное право, телефонное право. И что? Пришла новая власть, наступили иные времена, а телефонное право как процветало в советские времена, так и буйно цвет и сегодня. Но сейчас еще подлее и наглее, чем тогда, – это как пить дать. В том же Нижнем Тагиле, ну, кто раньше мог вмешаться в ход следствия или доследственных действий? Ну, первый секретарь горкома КПСС, конечно, – раз. Ну, четыре секретаря райкомов КПСС – это два. И все! А сейчас? – Фомин стал загибать пальцы. – Городской голова, главы администраций четырех районов, депутаты законодательного собрания во главе со своим председателем, сотня, другая «денежных мешков». И все хотят рулить, все хотят влиять: кто с помощью рычагов власти, кто посредством денег. Вот тебе и независимость! Вот тебе и свобода! – Фомин остановился. – А, кстати, сегодня пленарное заседание городской думы. Схожу-ка я туда, посижу в уголке, послушаю, о чем калякают, присмотрюсь к кой-кому. Там есть прелюбопытные экземпляры, колоритнейшие личности.

4

Илья Дмитриевич Соболев, председатель городской думы, уже встал и вышел из-за стола, чтобы отправиться в зал заседаний, когда в кабинет вошел, ну, очень крепко сбитый мужчина.

– Извините, гражданин, если вы ко мне, то мне некогда, спешу, знаете ли, на заседание.

– Я – не гражданин, господин председатель, – заметил вошедший, и в уголках губ появилась еле приметная ухмылка.

– То есть? Если не гражданин, то кто же?

– Подполковник Фомин, господин председатель.

– Кто-кто? – переспросил Соболев, внимательно разглядывая вошедшего богатыря.

– Подполковник Фомин, – ровным голосом повторил тот. – Разрешите присесть?

– Но я спешу, знаете ли…

– Только одну минуту отниму.

– Ну, хорошо, – председатель думы, недовольно поморщившись, вернулся на свое место. – Могли бы и позвонить прежде, чем…

– Виноват, господин председатель. Но до вас чрезвычайно трудно дозвониться.

– Так-таки и трудно?

– То частые гудки, то никто трубку не снимает.

– Слушаю вас.

– Не знаю, в курсе ли вы, что я возглавляю оперативную группу уголовного розыска Главного управления внутренних дел…

– Что-то такое краем уха слышал. Но чем занимаетесь – не знаю.

– Мы занимаемся, господин председатель, фактом странного исчезновения с горизонта Курдюкова, одного из лидеров местного преступного мира.

– Ну, это не новость. Этим, как вы изволили выразиться, фактом полиция занимается два года и пока безуспешно. И что вас ко мне-то привело? Вряд ли я вам могу быть полезен. Я с этим лидером никогда не встречался. Не знал, не знаю и впредь знать не хочу.

В уголках губ подполковника опять появилась ухмылка.

– А вы, Илья Дмитриевич, сказали неправду.

– Неправду? – подняв на него глаза, спросил хозяин кабинета.

– По меньшей мере, однажды вы все-таки с ним встречались.

– Вы шутите?

– Нисколько, Илья Дмитриевич.

– Не понимаю…

– Понимать тут нечего. Три года назад, вспомните, город проводил олимпиаду по тяжелой атлетике…

– И что из того?

– А то, что одним из основных меценатов, или как нынче выражаются, спонсоров, был не кто иной, как сам Курдюков.

– Может, и был он спонсором. Что из того?

– Ничего. Разве что за одним небольшим исключением. На открытии олимпиады вы с Курдюковым стояли бок о бок, и, как всем показалось, очень дружески с ним все время общались. Припоминаете?

Соболев отвел взгляд.

– Вы прекрасно информированы.

– Служба, Илья Дмитриевич, служба такая. Обязывает.

– Что же вы хотите от меня?

– Самую малость.

– То есть?

– Позвольте мне поприсутствовать на заседании думы, посидеть где-нибудь в уголочке.

– А зачем это вам? Будут дебаты, а тема их явно не по вашему профилю.

Фомин еще настойчивее повторил:

– Все-таки позвольте.

– Собственно, ничего секретного не предвидится. Сидите, если вам так хочется и если у вас так много свободного времени.

– И хочется и время есть.

– Не понимаю: зачем? Ничего интригующего не предвидится, – и, состроив на лице подобие улыбки, добавил. – Во всяком случае, искомого вами человека там, в зале не окажется – это точно.

Шпильку, запущенную в его огород, Фомин уловил, но оставил без внимания. И только сказал:

– Я знаю.

Фомин встал и направился к выходу.

– Ломаю голову, как вас представить…

– Никак, – обернувшись, заметил Фомин. – Сделайте вид, что в зале никого из посторонних нет.

– Я-то любой вид могу сделать, но депутаты…

– Если обратят внимание, то скажете: Фомин из Екатеринбурга, здесь по долгу службы. Скромно и со вкусом.

– А настаивать будут, спрашивать, кого вы собой представляете? Тогда что?

– На самый уж крайний случай скажете, что представляю главное управление внутренних дел Свердловской области. Надеюсь, это-то их удовлетворит?

5

Она, ласкаясь, встретила мужа у самого порога.

– Что-то ты, милый, сегодня раненько, – проворковала Тамара Васильевна, прижимаясь к мужу и преданно заглядывая ему в глаза. – На работе нормально? А? Сегодня без проблем? Как настроение? Может, потрахаемся, а? – жена потянулась, и сквозь широкий вырез халата показались розоватые соски грудей. – Что-то очень уж хочется – прямо невмоготу.

– Сдурела? Мужика надо сначала накормить-напоить, спать уложить, а уж после и об остальном заговаривать. Мужик голоден, как волк зимней порой, а у нее одно на уме.

– Не сердись, дорогой мой. Это я так… На всякий случай, – жена направилась в сторону кухни. – Пойдем. Не знала, что так рано приедешь. А то бы разогрела.