Геннадий Мурзин - Плата за свободу

Жена, фыркнув, рассмеялась.

– Ты у меня от скромности не умрешь, – и тут жена увидела в углу прихожей рюкзак и рыбацкий ящик. – Ты что?

– Что «что»? Выражайся, голубушка, яснее. Научись формулировать мысль.

– Не придуривайся. Ты куда навострился?

– Понятно, куда: на рыбалку.

– Сейчас?!

– Не совсем…

– То есть?

– Послезавтра… Мы решили провести первый день тысячелетия на льду озера.

– Кто эти «мы»?

– Ну… Мы – это мы.

– Не увиливай! А иначе придется принять меры.

– Ну, значит, я и мой друг.

– А если точнее?

– Ну, значит, я и мой генерал.

– Ха-ха-ха, – заливисто рассмеялась жена. – Вот умора!

– Ты чего так смеешься, а? – муж, обернувшись, строго смотрел на жену. – Смех, не имеющий под собой почвы, – это ненормально.

Жена продолжала смеяться.

– Твой генерал, говоришь?

– Да, а что?

– Он твой?! Ты его, что, приватизировал?!

– Так говорит преданный солдат про своего любимого командира.

– Понятно… Идем. Кино уже началось.

– Нет-нет, сначала дело, а потом уже развлечения.

– Успеешь… Завтра соберешься.

– Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня.

– Фи! Какая банальность.

– В твоих устах, возможно, эта фраза и может прозвучать как банальность.

– Ты на что намекаешь, муженек?

– Я – не намекаю, я – говорю… Любая, самая затасканная фраза в моих устах звучит по-новому – свежо и оригинально.

– Это еще почему, дружочек? – в голосе жены еще явственнее зазвучали иронические нотки.

– Потому! Только мне присуще единство слова и дела, а это уже далеко не банальность, это, смело говорю, – уникальность.

– Ты серьезно?

– Серьезнее некуда, боевая подруга моя!

– Да, ты опасно болен, дорогой! У тебя – прогрессирующая мания величия. По тебе психиатр скучает.

– Возможно… А, черт, куда могли деться?

– Ты что, скажи все-таки, столь усердно ищешь?

– Штаны… рыбацкие… стежоные.

– Ватные, что ли?

– Не придуривайся, жена! Ты прекрасно знаешь, о чем я.

– Штаны-то были все в соплях…

– Не в соплях, как ты изволила выразиться, а в специальной слизи, которую выделяет подлещик в момент снятия его с крючка, то есть в момент наибольшей для подлещика опасности.

– Благодарю за столь научную консультацию. А штаны твои я постирала, высушила и положила в рюкзак.

Жена повернулась и пошла в гостиную, так как краем уха она слышала, что киношные события приблизились к той стадии, когда четверо друзей в канун Нового года уже попарились, хорошо наклюкались, и теперь решают, кому следует лететь в Ленинград.

Муж обернулся, удивленно уставился на безмятежно лежащий на полу рюкзак.

– Да? Надо же! Никогда не догадаешься, куда жена может засунуть нужную вещь. Только ей придет в голову штаны, которые рыбак надевает на себя, спрятать в рюкзаке.

Он специально говорил вслух, чтобы вызвать реакцию супруги. Но та упорно молчала, увлеченная фильмом. Через десять минут к ней присоединился и муж. Он присел рядом с ней на диван, прижал к себе и чмокнул в щечку.

– Ты у меня прелесть.

Жена, не отрывая глаз от экрана телевизора, тотчас же отреагировала.

– А ты у меня чрезвычайно пунктуален и явился…

– Жена! Сколько же раз тебе говорить, что являются только черти в ночь под Рождество.

– И пришел, – поправилась жена, зная, что ее муж страшно не любит глагол «явиться» и производные от него, – точь-в-точь тогда, когда на сцене должен объявиться твой любимец…

– Твоя ирония неуместна, – пробурчал муж. – Герой, которого играет с блеском Юрий Яковлев, положительный во всех отношениях и заслуживает одного – глубочайшего уважения. К такому, как он, любовь не сваливается, как манна небесная; не приходит в результате случайности, глупого совпадения. Он вынужден завоёвывать любовь, отвоёвывать у наглецов, к которым она приходит на блюдечке и с голубой каёмочкой. Его любовь трудна, сложна и требует не только огромных физических усилий, а и приносит массу тяжелейших нравственных страданий.

Жена, выслушав монолог, возразила:

– Сто раз уже это слышала.

– Я вынужден был повторить в сто первый раз, так как к этому меня принудила ты.

– Хорошо… Не мешай смотреть, зануда этакий.

– Вот, видишь? Правда-то глаза колет. И ты ничего другого не нашла, как перейти к прямым оскорблениям.

– Извини, моя лапонька, – жена повернулась и слегка прикоснулась к его губам.

– Сразу бы так-то.

Удовлетворенно сказал муж, ухмыльнулся и уставился в телеящик, где история стала приобретать явно угрожающий характер… Угрожающий для его кумира. Он искренне хотел, чтобы каким-то чудом события пошли по другому сценарию. Чтобы нахала, случайно попавшего в квартиру к красивой и одинокой женщине, выставили за дверь, навсегда выставили. Чтобы намеченные ранее планы у невезучего и столь одинокого его кумира непременно сбылись, и они остались вместе с возлюбленной. Иначе, считает он, все происходящее – грандиозная несправедливость.

5

Четверо приехавших в ночной клуб «Старатель» побывали в сауне, искупались в бассейне и только что вернулись, разомлевшие от удовольствия, в довольно просторную и уютно оборудованную мебелью в стиле «ампир» комнату отдыха на втором этаже. В углу приветливо горели, потрескивая, березовые поленья в камине. Неподалеку был накрыт столик с заливной телятиной, краковской колбасой, мясным салатом и хреном, фирменной водочкой московского завода «Кристалл», светлым французским сухим вином.

Их, молча, встретил, стоя у дверей, исполнительный директор ночного клуба.

– Господа, все в порядке? – наконец, спросил он. – Без проблем?

– Будут проблемы – не станет тебя, – буркнул «Шило», вытирая побагровевшее лицо и бычью шею огромным полотенцем и удобно устраиваясь в глубоком кресле.

Исполнительный директор промолчал. Зато откликнулся «Спиридон».

– А нельзя ли повежливее, сударь? – спросил он.

– С кем? С ним?!

– Почему бы и нет? – «Спиридон» повернулся к исполнительному директору. – А ты можешь идти. Спасибо. Все хорошо.

– Слушаюсь. Но если что, то…

– Не беспокойся. Мы у себя дома.

Исполнительный директор взялся за ручку двери, но его остановил голос третьего, сидевшего с полуприкрытыми глазами.

– Как там, «Кривой»?

– Все в порядке.

– Расслабляются, слышу, – снизу действительно доносился приглушенный гул и музыка.

– Братва гуляет.

– Ну и пусть. Они заслужили отдых. Неделька-то, прямо скажем, была нервная, – «Ангел» посмотрел в сторону «Шило» и криво ухмыльнулся. – Наш коллега, вон, тоже все еще не отошел… Психует… Ты прости его, ладно?

– Я… что… я ничего…

«Кривой» вышел и тихонько прикрыл за собой дверь. «Ангел» вновь прикрыл глаза, наслаждаясь уютом и покоем.