Иван Плахов - Случай

Рядом с ним присел на корточки лже-Марчелло и принялся разминать ему плечи, в то время как остальные участники съемок постепенно расселись за столики вокруг огороженной спортивной площадки в центре зала, совершенно внешне утратив всякий интерес к Адаму, но он по-прежнему отчетливо слышал мысли мужчин, на которых случайно останавливался его взгляд, в которых они прикидывали, каким способом лучше расчленить тело Адама: сам процесс умерщвления и мысли о нем доставляли им удовольствие – наблюдать за тем, как жизнь уходит из чужого тела у них на глазах, наслаждаясь зрелищем чужой боли и смерти.

Рядом с ним суетился сизоносый Антонио, собирая фотокамеры в алюминиевые корфы, а упаковывать аппаратуру ему помогал его приятель Джузеппе.

– Уже все, фотосессия закончилась? – устало поинтересовался у фотографов Адам, – А что дальше? Можно маску снять?

– Нет, Франческа. Ты в маске должна оставаться до конца вечера. Такова традиция, – наклонившись к уху тихо, но твердо, произнес «попугай», – Адессо, долче витта будет, калинка-малинка, интересно будет.

«Ха, вы думали, что я, как все, умру, – подумал про себя Адам, злорадно просчитывая варианты, – А я вот возьму большой нож и начну вас всех резать, как волк овец в овчарне, чем не тема. Нет, суки, я реально сейчас разозлюсь, ох разозлюсь. Ну ладно, посмотрим, что нам еще интересного покажут. А там уж я никого не пощажу. Никого. Вот все удивятся такому вот концу».

Эта игра со смертью, когда на руках у него были крапленые карты, положительно ему нравилась и его необыкновенно возбуждала: зная, о чем думает твой противник, всегда можно выиграть. Единственное, что его беспокоило – это то, что все уж слишком предсказуемо происходит с ним, словно перед ним открылось окно возможностей, в которое он до данного момента не верил, считая это глупой выдумкой своего школьного приятеля Бати, чрезмерно увлекавшегося астрологией и каббалой.

Батя утверждал, что у любого человека хотя бы раз в жизни благодаря стечению обстоятельств и расположению планет открывается некое окно возможностей, находясь в котором он властен над горизонтом своих желаний, когда любое действие обязательно приводит к немедленному желаемому результату. Он, правда, еще толковал про какие-то зеркала Лафкрафта, возникающие в зонах с переменной размерностью пространственно-временного континиума, но это уж точно был лингвистический бред обожравшегося галлюциногенными грибами интеллигента-неврастеника. Но сейчас он готов был поверить в первую часть его теории, так как все происходящее с ним не имело никакого разумного объяснения и походило на ночную галлюцинацию страдающего от полового воздержания психопата, мечтающего стать героем порнофильма: этим психопатом был он сам, всю жизнь страдающий от недостатка женского внимания. И вот он здесь, где снимаются порнофильмы, словно темная сторона его души принялась реализовывать все тайные желания его тела.

Неожиданно Адама осенила довольно простая мысль:

«Если я королева бала, в честь которой его организовали, то кто же король? Разноцветный попугай Максим для этой роли не подходит, это должен быть кто-то другой, поистине демонический человек, кого должны бояться и обожать все собравшиеся здесь каннибалы. Значит, того, кто будет решать мою судьбу, я еще не видел. Вот черт, это плохо. Очень плохо, раз я не знаю, что он задумал в отношении меня».

– Скажи, Марчелло, если этот вечер в честь меня, то я королева этого бала?

– Си, бамбина, ты наша регина сегодня. А для меня – всегда.

– Но если я королева, то кто же король? Ты?

– Нет, что ты, – тяжело и даже с обидой в голосе вздохнул лже-Марчелло, слегка сжав своими пальцами ему плечи, – для такой, как ты, нужен другой, достойный твоего дара.

– Дара? – удивился Адам.

– Да, да! Голос, красота и сила – это те дары от Бога, которые невозможно скрыть и невозможно игнорировать.

– А ум?

– Ах, это не дар, а наказание.

– А глупость?

– Глупость – это состояние… – тут он сделал паузу и почти шепотом выдохнул Адаму на ухо, – счастья. Глупый человек всегда счастлив, считая, что этот мир ему понятен и вертится только вокруг него.

– А почему, Марчелло, ты считаешь, что красота – это дар? Или голос? Или сила?

– А потому, что, аматта Франческа, для того, чтобы этими дарами обладать, ничего делать не нужно. Он есть и это все, данность.

– Ну, не знаю… по мне сколько людей, столько и уродов. Я красивых людей не встречал… не встречала.

– А я встречал – например ты. Согласна?

– Я? – удивился Адам, но вовремя спохватился. – Ну да, но я о других.

– Конечно, бамбина, для таких, как ты, сложно найти достойную пару. Но, поверь мне, сегодня тебе повезет: ты увидишь того, кто действительно тебя достоин. На все 100 процентов.

– А разве ты этого не достоин? – развеселился Адам.

– Нет, я, конечно, тоже мачо, но сегодня не мой день. Для… регина, царица, что есть нужен свой ре, т.е. царь. Кописко?

– Кописко, кописко – это у кого больше пиписка? – обернувшись к лже-Марчелло, внимательно всмотрелся ему в лицо Адам: просверлил глазами, вынул душу, положил на ладонь и внимательно осмотрел, но душа его была – сущий уголь, грязный и черный, – Н-да, душа у тебя явно не кристалл.

– Это точно, – зло хохотнул лже-Марчелло, антрацитово блеснув глазами, – Адская бездна – настоящая русская душа. Я сам в нее боюсь заглядывать: черт его знает, какие в ее омуте черти водятся, – ха-ха-ха. Ну а теперь самое время развлечься.

– Развлечься? – искренно удивился Адам, – а мы чем все это время занимались?

– Сиаллмо препарраре, миа пикала бамбина, кара амика. Это была мало-мало прелюдия наш вечер. Кописко?

– Каписка-пиписка, ха-ха-ха, ох и смешной же у вас язык.

– Писелло тоже будет, обязательно будет. Как же без каццо обойтись, раз мы русские.

– Кацо? Это же друг по-грузински: так Сталин всех своих старых друзей звал.

– Кацо! То-то и видно, с большим юмором был человек. Ке каццо умориста. Сейчас большую игру будем смотреть. Джиокко кон ла писелло-палла. Очень смешно, адессо начнется.

– Я ничего не понял… поняла из того, что ты сказал. Что за писелло-палла?

– Ну, на русский если перевести, то это игра в члено-мяч.

– В члено-мяч?

– Да, в члено-мяч.

– Никогда о таком не слышала. Это что, местный вид спорта.

– Можно и так сказать. Вид спорта, в котором мужчины мерятся длиной своих членов.

– Да-а-а? – выдохнул Адам, совершенно не ожидая такой новости от своего кавалера, – вот бы посмотреть – наверное умора. Никогда и думать не мог… не могла, что кто-то до такого додумается. Я всегда думала, что сам спорт – это попытка мужиков доказать друг другу, у кого член длинней.

– Именно, именно, – энергично поддержал суждения Адама лже-Марчелло и словно бы случайно провел своей рукой ему по спине, отчего у Адама побежали мурашки по коже, – просто мы все здесь довели до абсолютной квинтэссенции насилия и секса. Вставай, дорогая, и займем наши места в первых рядах. Андьямо!