Иван Державин - Аморит, любовь моя. Возможное будущее России

– Возьмите другую девушку, я вас умоляю. У нас много проституток, которые дадут вам наслаждения в тысячу раз больше, чем я.

– Все наши женщины – проститутки. Нам нужны такие, как ты, чистые, целомудренные.

– Но я люблю Глеба! – выкрикнула я в отчаянии.

– Я знаю, и это самая большая проблема для меня.

– Но вы ничего не сделаете ему плохого?

– Это исключено. В крайнем случае, я заставлю его разлюбить тебя.

– Каким образом?

– При помощи гипноза. Этим искусством мы владеем в совершенстве.

– Вы применили это искусство на мне?

– Да. У меня не было другого выбора.

Я подождала, не добавит ли он что-либо, но он молчал.

– Это насилие, – твердо сказала я. – Нет, это преступление. Самое страшное из всех на земле: заставлять человека делать что-либо помимо его воли, превращать его в послушного раба. Вы начали совершенствовать себя с преступления – выкрали наших людей. Вы о них подумали? У нас только фашизм был способен на это. Ваш прогресс – бесчеловечный, не гуманный. Вы хуже фашистов, если покушаетесь даже на чувства.

Он молчал. Я уже подумала, не исчез ли он. Однако на всякий случай, продолжала говорить.

– Вы хотите очеловечить свое общество, наделить аморитян нашими качествами и опять начинаете с преступления, выкрадывая наших девушек. Вы можете внушить мне животную страсть, сделать меня сексуальной рабыней, но заставить меня любить вас вы не сможете. Я люблю и буду любить только Глеба.

Я заплакала сначала беззвучно, затем, не сдерживая себя.

– Ты плачешь? – спросил он.

– Прикажете мне радоваться? – огрызнулась я.

– Перестань, а то мое сердце бьется не спокойно. У нас это не принято.

– Мне наплевать на твое сердце! – закричала я. – Бьется оно у него не спокойно! Я буду рада, если оно вообще остановится или лопнет. Проваливай отсюда на свой развратный Аморит, будь он проклят и ты вместе с ним! Тебе нечего здесь делать! Фашист несчастный!

Я вскочила с кровати и швырнула в него подушку. У меня настолько сильно закружилась голова, что я буквально упала на кровать. Мне стало жаль аморитянина, на кого я так грубо накричала. Я придвинулась к нему и положила голову на плечо. Он обнял меня и начал гладить волосы, как это делала моя мама. Я почувствовала, что засыпаю.

Проснулась я с мыслью о нем: прилетит ли сегодня? Я буду ждать его и сегодня и завтра и всю жизнь.

Он появился, как обычно в полночь и был молчалив. Просто сидел рядом и, вероятно, смотрел на меня, ведь он видел в темноте. А я ждала, когда он коснется меня.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Язо.

– Язо – повторила я. – Красивое имя. А меня Нина.

– Я знаю.

И в этот момент позвонил в дверь Глеб. Я заметалась, не зная, что делать. Язо молчал. Подбежав к двери и увидев в глазок Глеба, я испуганно прошептала:

– Это Глеб.

Язо продолжал молчать. Черт бы его побрал, разозлилась я. Мои мысли читает, а о чем сам думает, попробуй угадать.

– Ты что, не слышишь? Уходи.

Я подбежала к той части кровати, на которой должен был сидеть Язо, чтобы прогнать его, но мои руки встретили пустоту. Слава богу, обрадовалась я, ушел. Но я услышала:

– Я здесь и останусь. Уйдет он. Я не хочу, чтобы ты была с ним.

– Кто ты такой, чтобы это хотеть? – зашипела я. – Глеб – мой жених, и я соскучилась по нему. Я хочу быть с ним, а не с тобой. Это ты здесь никто. Ворвался, как бандит, и еще командуешь. Запомни, у тебя ничего со мной не выйдет. Я лучше умру, а с тобой не полечу. Уходи сейчас же! И не вздумай что-либо сделать Глебу.

– Хорошо, я уйду, – сказал Язо, как мне показалось, сердито. – А ты оставайся с ним, если так хочешь. Я предоставлю тебе такую возможность, чего бы это мне ни стоило. Но запомни, у вас уже ничего не получится, потому что ты теперь не та, какой была до его отъезда. Отныне ты женщина, испытавшая любовь аморитянина, и будешь находиться во власти желания до конца дней своих. Но ни один землянин не сможет удовлетворить тебя. Не сможет сделать это и твой жених. Ты сейчас убедишься в этом. Уже сегодня ты будешь ожидать моего возвращения, но вернусь я или нет, я не знаю. Я прилетел за тобой. Ты сорвала наши планы. Мне трудно будет убедить Комитет не отклонять твою кандидатуру.

– Язо, родненький, – упала я на колени. – Я тебя умоляю, не убеждай никого. Не прилетай за мной. Я не хочу. Слышишь, он опять звонит? Уходи, бога ради. Уходи, я тебя прошу.

– Прощай.

Чтобы доказать, что ушел, Язо скрипнул балконной дверью, а я побежала ко входной и открыла ее.

Многое из дальнейшего Глебу известно. Я так старалась, чтобы ему было хорошо. Я видела, как он был удивлен происшедшей со мной переменой и заподозрил, что у меня кто-то завелся. Но я в этом не виновата, клянусь богом. Я люблю только его и хочу только его. И не моя вина в том, что я позже была холодна с ним и даже прогнала его на следующий день, а сама продолжала с нетерпением ожидать Язо. Теперь-то я знаю, что все это я делала, будучи под воздействием гипноза. Поняла я это сегодня утром, когда почувствовала себя словно выздоровевшей после тяжелой болезни. Я вспомнила о свадьбе, до которой осталось двенадцать дней, и стала лихорадочно собираться к Глебу. Одновременно возникла мысль написать о происшедшем со мной, чтобы предупредить девушек о грозящей им опасности.

На работу Глебу я не дозвонилась и оставила ему в двери записку, чтобы он приехал и забрал меня.

Убегать куда-либо бесполезно – Язо отыщет меня везде, если вернется.

Поэтому я пишу и жду Глеба. Молю бога, чтобы все обошлось.

Господи, чем я перед тобой провинилась? Умоляю, спаси меня сам или помоги Глебу это сделать».

– Ну и что ты от меня хочешь? – спросил меня начальник отделения милиции. – Чтобы мы объявили ее во всероссийский розыск? Не смеши. Да и к нашему отделению ее дом не относится. Он вообще нигде не числится, он, так сказать, бесхозный. И, следовательно, Нина твоя на земле не человек.

Со дня похищения инопланетянином Нины прошел год. За это время боль от потери любимой у меня поутихла, чему способствовали частые командировки с напряженной работой и интересным досугом. Но стоило мне вернуться домой, как первым делом я ехал к Нининому дому и справлялся у соседей, нет ли о ней вестей, и затем периодически навещал их в связи с отсутствием у них телефона. Мое не радужное настроение усугублялось появлением у меня после похищения Нины мужского бессилия. Четыре месяца я вообще не смотрел ни на одну девушку, лишь на Новый Год напился в сиську и тогда это самое и обнаружил. Кари Кетола, узнав об этом, познакомил меня в Финляндии с красавицей Синикой, но, к моему позору, и с ней у меня ничего не вышло. Наверняка предупрежденная Кетолой о постигшей меня беде, Синика испробовала все способы и ухищрения, но мой собрат так и не проснулся. Видно, и он никак не мог забыть Нинину узенькую щелочку. К врачу я не пошел, так как при одной лишь мысли о Нине, я весь наливался, как и прежде, желанием и плотской силой.