Наталья Рындя - Проводник

– Да, конечно.

Наташка ответила за двоих. Я почувствовала некоторую неловкость. Ей-то понятно, за радость использовать любую подвернувшуюся возможность быть рядом со своей крёстной. Наверное, если бы она её и на войну пригласила, та понеслась бы. А я? Ехать на похороны, которые я до смерти ненавижу, к совершенно незнакомому человеку, в компании одной личности, перед которой я вся внутренне трясусь, и другой, вообще неизвестной. Чудный расклад!

Но и отказаться я бы не смогла. Всё-таки поддержать Жоржа надо было, да и притяжение, испытываемое к этой самой крестной, было сильнее испуга перед ней. Ну а с незнакомыми я справлюсь.

– А кто такая эта Алла?

– Это близкая знакомая Иры, её подопечная, да ты её видела, помнишь?

Наташка объяснила, где я виделась с этой самой подопечной. Порывшись в своей памяти, я пожала плечами. Лица, в большинстве своём я запоминаю с трудом. Всё, что у меня осталось от той короткой встречи, – это размытый образ круглого лица с одновременно мягким и властным выражением.

– Не очень…

– Ну, завтра увидишь…

Наша совместная поездка начиналась как нормальная. Рано утром мы все загрузились в просторное авто представительской марки, и двинулись в путь. Почти всю дорогу вели разные разговоры. Ирина Аркадьевна немного осветила нам историю Жориной семьи, семьи, нужно сказать, удивительной. Его мама и папа прошли всю войну, остались живы, после занимали весьма высокие посты каждый в своём ведомстве, и несмотря на такое занимание, остались до самого ухода очень сердечными, отзывчивыми, и правильными людьми. В общем, это были представители той эпохи, когда понятие чести и достоинства не могли замениться ни весом кошелька, ни звучным рангом. До-капиталистической эпохи. Папа прожил долго, но ушёл чуть раньше, а мама вот сейчас, и тоже в уважительном возрасте, где-то под девяносто…

Слушать Ирину Аркадьевну было в удовольствие. Она рассказывала историю семьи, а мы будто кино смотрели. Настолько её речь умела создать образы и передать настроение и отношение к описываемым людям, что к концу рассказа у меня сложилось ощущение, что я лично знакома с ними. Маму Жоржа она называла просто по имени, – Женя, и эта простота и искренность, вкладываемая в такое обращение, вызывали у нас нелицемерное уважение к ней.

К концу поездки все немного подустали и замолчали. Каждый думал о своём. Я о том, как бы мне так профланировать, и не приближаться к лицезрению усопшей. Против неё я, естественно, ничего не имела. Но во мне крепко пророс безумный страх перед всем, что олицетворяет смерть. Вид покойника, вид гроба, цветов и венков, – всё это вызывало во мне всеобщую парализацию организма. Ощущения преотвратные. И всегда, когда это было возможно, я старательно избегала любую возможность столкновения с покойником. В своё время, я не смогла даже подойти к собственной бабушке, и меня спасло от конфуза лишь понимание в этом вопросе моей мамы. Уж она-то знала, как мне нехорошо от всего подобного.

Пока я прикидывала схемы своего поведения, призванные уберечь меня от ненужных потрясений, мы прибыли на место. И Ирина Аркадьевна, и её подопечная Алла были, что называется, хороших русских размеров, и понятное дело, длительная поездка утомила их немного больше, чем нас с Наташкой. Покряхтывая, они выгрузились из машины, и мы все вместе направились к дому. У крыльца нас уже встречал Жора. Все по очереди его обняли, расцеловали, но почему-то не выразили принятых в такие моменты, соболезнований. Что-то было не так. Я ожидала увидеть его в сокрушенной печали, а он стоял с улыбчивым нараспашку лицом. Тихая грусть проскальзывала, но лишь тенью. Все приготовленные скорбные фразы застряли у меня в горле. Сумела выдавить лишь «привет!».

Мы разделились. Крёстная с подопечной и с Наташкой пошли в дом, с весьма не печальными лицами, я в некотором сумбуре осталась во дворе, покурить. Приглядела себе неприметную скамейку и устроилась коротать время. Погодка была сказочная. Теплый и безветренный осенний день располагал к спокойному созерцанию. Солнышко ярко светило, где-то лениво чирикали птички. Я расслабилась. На удивление быстро нашелся подходящий мне уголок. Ещё бы чашечку волшебного черного напитка, и вообще был бы полный ажур.

– Кофейку?

Жора вышел из дома и предстал передо мной с большой чайной кружкой.

– Только растворимый… – Словно извиняясь, он пожал плечами.

– Да ты прям угадал! Давай, пойдёт! Как в сказке, только подумала, а кофе уж тут как тут…

– Ну и хорошо…

Он улыбнулся и закурил. Выглядел как-то по-другому, не как обычно. Как-то спокойно и в то же время торжественно. Улыбчиво, но не весело. Мне сначала подумалось, что, возможно, так проявляет себя шок, вызванный случившимся. И улыбается он, чтобы его прикрыть. Но через пару секунд отмела эту мысль. Шок, – удел слепых, а он-то не такой. Да и масок у него вообще нет. Вот всё, что чувствует, чем живёт, то всё и на лице. И всё же непонятно, чему радуется. Мама, всё-таки ушла…

Ещё какое-то время я нежилась на солнышке. Жорж то выходил, присоединяясь ко мне, то уходил.

– Пойдём, тебя Аркадьевна зовёт… – В очередной раз появляясь на пороге, позвал он меня. Крёстную он всегда звал по отчеству, меняя лишь интонации при обращении.

– Меня?

В легком недоумении я направилась за ним в дом. Почему меня?

Пройдя сквозь небольшую кухню, мы оказались в таком же небольшом зале. У стены на диване расположилась вся троица. Я вопросительно кивнула, мол, чего?

– Где ты ходишь? Мы тебя потеряли. Иди, поздоровайся с Женей. – Ирина Аркадьевна улыбаясь, кивнула на дверной проём в углу зала. В первую секунду мне показалось, что я ослышалась. Переведя по направлению её кивка взгляд, и увидев вход в маленькую спальню, в проёме которого виднелся кусок стоящего на табуретах гроба, поняла, что нет, не ослышалась.

В прямом смысле этого слова, я остолбенела перед ней. На прикол эта ситуация не походила, несмотря на улыбки, голос был серьёзный. Единственное, что пришло на ум, так закричать вот здесь, сейчас, чтобы услышали и поняли, что я с этой самой Женей не знакома, и что фраза «поздоровайся с Женей»! в данный момент просто невозможна!!! Она, простите, уже в ином мире, я в этом!! И мы не общаемся!!!

В горле стоял ком, и казалось, что я вот-вот сейчас рухну. Как бы мне хотелось в эту минуту потерять сознание, но мой организм с этой защитной реакцией был не знаком. Вихрь разорванных мыслей стремительно вращался в голове. Начиная от – «даже моя мать не могла бы заставить меня подойти к покойнику!» и заканчивая, – «бежать, бежать, куда глаза глядят, только лишь бы отсюда подальше!». Промелькнула и самая нелепая, – «может заплакать, пожалеют и отпустят».