Юрий Швец - Рок. И посох в песках оружие. Том третий. Смерть как избавление

– Ладно, Гасдурбал, отправляйся в Карфаген! Для этого есть повод. Гамилькар передаст через тебя письмо Ганнону! Он сам даст тебе задание! Да, кстати, а почему, ты мне не сказал, что давно уже выполняешь его различные поручения? А? Ладно, ладно… Знаю… Ты такой же, как твоя мать – моя сестра, тихоня! Не любите лезть в глаза и болтать лишнее! Это, в общем, очень хорошее качество! Во многих случаях! Но, я должен тебе сказать, не во всех! Например, не в любви! Здесь, мой дорогой, надо проявить настойчивость! Но, это к слову! Мне будет не хватать тебя! Твоей твёрдой руки в бою, рядом со мной! Но, что сделаешь… Ты, принял решение! Это слово мужчины! Я здесь не имею никакого права сдерживать тебя! Служи Диархоу, так же честно и открыто, как служил здесь, в коннице! За отвагой дело не постоит, я это знаю! – дядя одобрительно улыбнулся, – Ты попал в поле зрения к Гамилькару! Без моего ведома! Молодец! А я, все думал тебя представить ему?! Но, оказалось, всё уже сбылось… Но, смотри, не срами ни сестру, ни меня во флоте! В Карфагене, встреться с Гамильконом Ганноном! Это опытнейший флотоводец! Он передаст тебе многое! Я, верю в тебя, Гасдурбал!

Этот разговор состоялся, накануне поездки к лагерю Матоса, для оказания поддержки Ферону…

Гасдурбал вдыхал вечерний воздух, который уже утратил свою дневную температуру и ставшим, из-за близости дыхания моря, тяжёлым и насыщенным ароматами сумерек. Слабый ветерок приносил его морские, лёгкие ароматы, разбавляя ими стойкий запах цветущего сада. Вследствие этого, в вечернем воздухе рождался восхитительный, пьянящий запах сумерек, как итог прошедшего дня, который растворял в себе дневные заботы и мысли, витавшие в голове совсем недавно. Этот запах умиротворял дух и помыслы, погашал тот негатив, который вносила продолжающаяся война и связанные с ней заботы и тревоги…

Где-то в доме, он слышал громкий смех детей Гамилькара Барки и вспомнил события долгого дня. Гасдурбал припомнил, как сегодня, попав в дом, передал весточку, отправленную Гамилькаром Иоле и, тут же, отправился в Совет суффетов, выполнять данное ему задание… Детей, по всей видимости, там пытались разогнать по комнатам для сна. Но, они отпирались и громко смеялись, при этом… Гасдурбал вслушался в их голоса… Он пытался, при этом, вспомнить лицо своего отца, погибшего на холмах первого сражения с римлянами у Адиса. Гасдурбал напрягался, но не смог сделать этого… Время унесло его черты с ветром, который проносился все эти долгие годы его взросления без отца… От этого он стал молчаливым, как и мать… Он, смотрел, на соседских мальчишек, что росли в полных семьях и завидовал им… Им было кого ждать домой, было кому их защитить… Гасдурбал, всегда полагался только на себя, на свои силы, учась у жизни, правильно оценивать их и распределять… Но, память об отце всё равно жила и без его внешности… Он помнил его высокую, мощную фигуру… Помнил, как он поднимал его высоко – высоко, держа над собой, в самой высокой точке своих рук… Помнил, как у него от этого, захватывало дух… А, когда отец, подбрасывал его – своего сынишку над собой, у него замирал дух от невероятной высоты этого «полёта» и Гасдурбал отдал бы всё на свете, чтобы испытать это чувство заново… Но, это было всё, что помнил об отце Гасдурбал… Всё, что жило в его памяти… и эту память, он свято хранил… Отец ушёл с армией и больше не вернулся… Он помнил плач матери и других матерей, раздававшийся на их улице, где стоял их дом… Помнил возвращение армии в город… Помнил празднества в честь победы, проводимые в городе… Но, отца он больше не увидел и его образ, постепенно исчез из его детской памяти, оставив лишь те обрывки воспоминаний, которые он помнил и прокручивал их в своём мозгу, чтобы не утратить то светлое чувство, которое они ему давали, как самое святое, что было в его жизни…

Гасдурбал тяжело вздохнул… внезапно, свет маленькой лампы, появился на тропе, и стал приближаться к беседке, где сидел Гасдурбал… Он увидел две фигуры, идущие по тропе от дома… Обе фигуры были женскими… Это определялось длинными подолами платьев…

– …Я оставила его на скамейке. Я это точно помню! Сейчас, мы всё найдём, Иола! Не волнуйся! Сама увидишь! – говорил бархатный, женский голос.

– Это хорошо, что ты, не забыла этого! А, то бы, завтра, мне пришлось отправлять кого-нибудь за ним на рыночную площадь, за покупкой нового! – отвечал голос Иолы, Гасдурбал сразу определил это, так как утром передавал ей письмо Протектора.

Ему стало неудобно, от того, что он проник в чьё-то семейное, заветное место, и он поднялся со скамейки, встречая, идущих в беседку, стоя…

– …Ой, там кто-то есть, Иола?! – Фигуры встали в нерешительности, а в голосе прослеживались ноты испуга.

– Не бойтесь, Уважаемые хозяева! Это, я, Гасдурбал, тот, кто утром передал вам письмо стратега Гамилькара! Я просто решил подышать вечерним воздухом в вашей беседке! Извините, если я, напугал Вас! Я этого совершенно не хотел!

– Гасдурбал? Я искала тебя! Почему ты не появился на ужине? Где ты был? – Иола осветила его фигуру.

– Я, пришёл совсем недавно. Просто, поднявшись по лестнице, я решил подышать вечерним воздухом вашего сада! Я, уже ухожу! Располагайтесь!

– Нет, нет, Гасдурбал! – ответила Иола, войдя в беседку, – Тебе совсем не зачем уходить! Это, ты, извини нас! Мы напугались, из-за недавнего нападения, совершённого на дом! Это оставило в нашем разуме, не прошедшее пока чувство опасности. Но, это пройдёт! Просто, потрясение, испытанное нами, ещё сказывается! Так! Это, Гасдурбал, Оттия! А это, Оттия, Гасдурбал! Что, стоишь, Оттия?! Иди сюда, он не кусается! Ты просто его не видела утром, когда дом наводнили раненые! А, он передал мне письмо и исчез! Служба! – Иола осветила подошедшую девушку, – Так где ты, оставила корзину?

Гасдурбал смотрел на обладательницу бархатного голоса. Её лицо ещё было скрыто тенью. Но, приблизившись к ним, свет упал на её лицо и поразил Гасдурбала. Он увидел девушку очень милой наружности. Она была, чем-то похожа на Саламбо, но имела ряд своих черт. Не яркий свет лампы не позволял рассмотреть все прекрасные детали её лица и фигуры, но ясно отделил от тьмы, красоту её образа, ослепив взор молодого воина. Гасдурбал, глядя в её глаза, извинительно улыбнулся ей. Девушка метнула на него свой острый взгляд и прошла к Иоле.

– Вон, на той крайней скамейке! Ну да, вот она, Иола! Я же говорила! – голос выдал радость находки потерянного предмета. В голосе девушки исчез испуг и появился восторг, – Теперь, никого, никуда, посылать не придётся!

– И это очень хорошо! – произнесла Иола, поставив найденную корзину на стол, – Ты, умница, Оттия!

Обе женщины засмеялись. Их смех растопил лёд, который сковывал Гасдурбала и он тоже улыбнулся этому впрыску смеха.