Alba Alter - Бета-ридер. Истории мальчика по вызову

– Погоди, дергаться! Как тебя там… Нео, – требовательным тоном произнес тот же женский голос. – Ну и имечко… Прежде чем шапку с тебя снимем, на вопрос ответь. Как себя чувствуешь?

Я хотел ответить, что нормально, но затем прислушался к своему организму. Вроде бы все было неплохо, за исключением того, что мне дико хотелось есть. Скорее, даже – жрать, потому что семантическое значение слова «есть», в смысле употребления пищи, недостаточно полно отражало мои потребности на данный момент. Немного кружилась голова, или это на нее давил туго сидевший шлем. С этими ощущениями я не разобрался, поэтому ответил:

– Есть сильно хочу. Все кишки, наверное, слиплись в животе.

– Еще бы. Больше суток без еды и питья.

Я не видел, кто это сказал, но по голосу узнал сразу же.

– Василич! Это ты? Каких суток?

– Я-я, натюрлих. – Гортанным голосом откликнулся редактор, но на второй вопрос отвечать не стал, а сразу же обратился к кому-то из находившихся в комнате людей: – Ему не повредит, если мы прямо сейчас шлем снимем?

– Попробуем. – Ответила женщина и, похлопав меня по плечу, сказала: – Глаза закрой и без моей команды не открывай.

Следом я почувствовал, как с меня снимают шлем. Руки, что это делали, показались мне знакомыми.

– Юля, ты тоже здесь?

– Сказала же, глаза не открывать! – Строго прикрикнула женщина.

– Это, всего лишь проявление тактильной памяти, – с иронией в голосе произнес редактор.

Похоже, что именно он не давал мне шевельнуть левой рукой. В комнате раздались чьи-то всхлипывания, после чего голос Василича прозвучал снова: – Иди, работай. Сами справимся. Видишь, с ним все в порядке. Живой и практически здоровый. Все, ступай.

На мой лоб легла сухая, жесткая на ощупь, но явно женская ладонь. Пальцы быстрым движением пробежались по коже, в нескольких местах задерживались на одном месте, и там их давление на короткое время усиливалось.

– Ну, как, – спросила женщина, – голова больше не кружится?

– Да, она не особенно и кружилась…

– Не люблю, когда пациенты мне врут. Ладно, можешь открывать глаза.

– С возвращением, Нео, – улыбнулся, склонившийся на до мной Василич. – Сейчас доктор из тебя иголки повыдергивает, тогда можешь потихоньку сесть.

В поле моего зрения появилась худая невысокого роста женщина в белом халате. Чем-то она напоминала мою химичку. Наверно, таким же сморщенным личиком, с которого не сходило недовольно-брезгливое выражение. Приподняв поочередно мои веки, она внимательно всматривалась в течение пары секунд в каждый глаз, после чего изрекла:

– В порядке ваш бутербродер, или как там это называется?

– Неважно, – улыбнулся редактор. – Главное, что в порядке.

– А капельницу-то вы мне зачем ставили? – Спросил я, наблюдая, как врачица заклеивает мне лейкопластырем кожу на локтевом сгибе. – Все было так плохо?

– Нужно ж было как-то организм твой поддерживать. – Вместо нее отозвался Василич. – Позаботились, чтобы обезвоживание не произошло. Глюкозку заодно влили. Мозг – он много ее потребляет, когда интенсивно работает. Ты пока полежи. На телефоне твоем было несколько входящих, но из серьезного – ничего. Если хочешь, ночуй сегодня здесь. Потом дня три можешь на работе не появляться. Будем считать, что ты ушел на больничный. Оплачиваемый больничный.

– Мне аж не верится, что я пробыл в шлеме больше двадцати четырех часов. Когда внутри произведения находился, догадывался, что много времени прошло, но чтобы так…

– Отдохнул за эти три дня нормально? – Спросил редактор. – Как самочувствие?

– Мне мгновенно полегчало, как только увидел, сколько на кошелек денег капнуло, —

признался я. – С самым зловредным кредитом моментально расстался. Ради этого стоило быть

облитым помоями с головы до ног.

– Вот и славно. Мы заодно, благодаря тебе выяснили, как этот хакер малолетний ухитрялся нашу технику обманывать.

– Это Джон, что ли? – Предположил я. – Ему больше имя Ванятка подходит.

Ответить Василич не успел. Дверь в его кабинет открыла секретарша, несущая в руках поднос с коробочками, в которых развозят по офисам пиццу, салаты и прочие вкусности. Увидев, сколько всего было еды, я сказал:

– Этого и вчетвером не съесть.

Юля посмотрела на меня таким жалостливым взглядом, как будто я был голодным бездомным котенком, и решительным движением поставила поднос на стол. Пепельницу редактор успел сдернуть со столешницы в последний момент.

– Отъедайся, – сказал он. – Ты нам нужен толстым и румяным. Почти таким, как я. – Когда за секретаршей закрылась дверь, он, понизив голос произнес: – Юлька за тебя сильно переживала.

Как за своего брата младшего. Было у нее разок, что потерялся братик в метро, ох, говорит и побегала она тогда.

– За брата? – Наши близкие отношения с Юлей ограничивались всего одним долгим вечером, но назвать их родственными язык не поворачивался. Хотелось при этом надеяться, что она выросла не в столь извращенной семье. Бывало, что некоторые девушки быстро переводили меня в разряд друзей, или, просто знакомых, прозрачно намекая, что ожидали большего. Когда это случалось после первого же свидания, то и откладывалось подобное событие в памяти надолго. А такие воспоминания всегда отзываются неприятным болезненным эхом. Особенно в случаях, когда история имеет свойство повторяться. Пока я размышлял, чем же так не угодил секретарше Василича, он сказал:

– У девчонки житейской мудрости оказалось больше, чем я думал. Поговорили мы тут с ней по душам, пока ты там мертвяка изображал. Оказывается, она прекрасно понимает, что ты за фрукт, и никаких планов на будущее не строила. Старею, наверное… С годами молодежь все дальше и дальше уходит от моего понимания. А, Юля – молодец. Шлема ВР, как огня боится, но порывалась за тобой пойти, чтобы выяснить, что стряслось.

– А, что, так можно? – Удивился я.

– Почему, нет? – Вопросом на вопрос ответил Василич. – В одно произведение теоретически можно сколько угодно бета-ридеров закинуть, но тогда системные требования нужны запредельные. На нынешнем нашем железе без проблем отправляли троих. Стоило добавить еще одного, как система виснуть начинала. Один раз даже сам автор внезапно расконнектился.

Я представил себе секретаршу редактора на улицах постапокалиптического города, помотал головой, отгоняя от себя трагикомическое по сути своей видение, и сказал:

– Юле не пожелал бы там оказаться. Да и толку бы от нее там не было.

– Вот и я ей тоже самое сказал. Не договорили мы с тобой про Ванятку. Наловчился он обманывать систему обратной связи шлема. До этого ни мы, ни разработчики устройства не подозревали, что это можно сделать. Там внутри стоят датчики, которые реагируют на зрачки человека. Если датчики зрачков не наблюдают, то шлем отключается автоматически. А этот изобретатель придумал, как защиту обойти. Приделал две миниатюрные камеры, чтобы они при сдвинутом на затылок шлеме могли изображение с его глаз считывать, и приспособление, чтобы на датчики изображение транслировать. Вот и получалось, что шлем с головы Джон не снимал полностью, поэтому произведение не закрывалось. В нем оставались активными сюжетные линии, но автор отсутствовал, потому что занят был посторонними делами. Мы же учитываем, сколько времени автор делает свою работу. До некоторых пор Джон самым работоспособным писателем считался. Бонусы получал. Мы и не волновались особенно, когда ты в его произведении первые двенадцать часов провел. Просто думали, что работы непочатый край. У него там редко кто из бета-ридеров надолго задерживался. Потом подозрение появилось, но… Техника работает, автор на месте. Решили, что так и нужно. Потом он сам на связь с нами вышел, повинился во всем. В общем, провели мы с ним политбеседу. Надеюсь, осознал всю пагубность своих поступков. – Сделав паузу, Василич спросил: – Как, хоть у него там обстоят дела?