Ульяна Сомина - ГЕРОИ И ГЕРОИНИ

– Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста, – сказала, жестом указав ему на стул.

Но парень отвечать не спешил. Окинув взглядом кабинет начальницы и ее саму, он развернулся и потянулся к дверной ручке.

– Что-то не так? – женщина удивилась – никто себе не позволял такого обращения с ней. В голове пронеслась мысль о том, что недооценила парня, он с характером, оказывается.

– Мне здесь не нравится. Думаю, мы не сработаемся, – посмотрел на нее с вызовом. Мол, что ты можешь мне предложить?

Галина быстро оправилась от такой наглости и почувствовала себя рыбой в воде. И не таких обламывали.

– Я могу предложить вам работу с перспективой карьерного роста. Но, если вы не уверены в своих силах и чувствуете себя недостаточно квалифицированным специалистом, то, конечно, уходите. У нас солидная фирма, а не богадельня, – посмотрела на него с насмешкой, ты первый ступил на тропу войны, малыш, теперь держись.

Юноша не растерялся. Теперь он плюхнулся на предложенный ранее стул и сказал:

– Галина Викторовна, я свое дело знаю настолько хорошо, что вы не можете дать и половины того, что мне необходимо для плодотворной трудовой деятельности.

Такой наглости она не ожидала. Каков, а?! Вообразил себя гением!

– Уважаемый, простите, не знаю вашего имени. Вы ошиблись дверью. Гении нам не нужны, хлопот с ними много. Да и затратное это дело. У нас обычные люди работают и делают свое дело хорошо, а не кричат на каждом углу о своей гениальности. Дело надо делать, а не языком чесать.

– Хорошо, я уйду. Но перед этим я просто обязан доказать вам, что не просто так «языком чешу». Поэтому вы возьмете меня на испытательный срок, дабы в этом убедиться. Может быть, мы даже сработаемся. – Вот уж правду говорят: наглость – второе счастье.

Что ж, Галина решила принять его правила игры. И посмотреть, что из этого получиться. Тем более «гению» придется, ой, как не сладко!

– Приходите завтра, рабочий день начинается в девять. Не опаздывайте. У вас будет ровно две недели, чтобы доказать мне свою одаренность, – женщина уже не смотрела в его сторону, уткнувшись в график на экране компьютера.

– Меня зовут Андрей Александрович, – перед тем, как выйти из кабинета, произнес наглец.

– Да хоть Поликарп Поликарпович, – пробормотала себе под нос она, предвкушая веселую жизнь. Вот уж не было печали…

Он пришел. И молча сносил все замечания, просьбы и приказы. Андрей умел быть терпеливым, а еще он неплохо разбирался в людях и хотел достичь определенных высот. И ему стала нравиться начальница – сильная и независимая стерва и пиранья. Таких он любил, может, потому что сам отчасти был таким.

Все-таки за две недели Галина разглядела в нем, если не гения, то перспективного сотрудника. И взяла на работу. Так она впустила его в свою жизнь. А дальше – головокружение, взгляды и сбивчивое дыхание. Андрей был хорош, так хорош, что затмил собой всех. И покорил ее, как ей казалось, пуленепробиваемое сердце.

Это был мужчина, ради которого хотелось забросить свои принципы, гордость и стать той единственной. Ради него она готова, как презираемые ею женщины, сидеть дома и варить борщи. Ее не волновала разница в возрасте в десять лет. Было плевать на субординацию и то, что за развитиями их отношений следил весь офис.

Андрей сделал ей предложение спустя полгода их любовной лихорадки. Он положил перед ней коробочку с кольцом и без всяких прелюдий сказал:

– Гал, выходи за меня замуж.

Впервые в жизни у нее на глаза навернулись слезы от счастья, из-за этого удивительного мужчины.

Соломия вернулась домой со школы и застала свою мать с мужчиной. Хотя едва этого юношу можно было так назвать.

Вначале она удивилась. У матери давно никого не было. А их отношения с отцом едва ли можно было назвать любовными. А тут самозабвенно целуется на кухне с каким-то парнем, немногим старше самой Соломии. Как только парочка попыталась перейти к активным действиям, начиная расстегивать на себе одежду, девочка кашлянула.

– Здравствуйте, а вы спите с моей маман? Очень приятно познакомиться с живым доказательством того, что она не робот, – бесцеремонно сказала Соля и схватила со стола яблоко, впиваясь зубами в его сочную мякоть и с любопытством поглядывая на раскрасневшихся голубков.

– Соломия, ты забываешься! – грозно посмотрела на нее родительница.

Девочка только показала ей язык, смахнув со лба челку.

– Привет, я с твоей мамой не сплю, я ее люблю, и скоро она станет моей женой. Будем знакомы – Андрей, лучше на «ты». – Мужчина вышел вперед, закрыв спиной Галину, и протянул девочке руку.

Та руку в ответ протягивать не стала, продолжая грызть яблоко, нарочно громко чавкая. Доев, ответила:

– Я – Соля, а ты, Андрюха, крепись. Мама тебе устроит «струс мозку» [2] Струс мозку (укр.) – сотрясение мозга. . Она такая у нас, боевая.

– Заткнись! – гаркнула, не выдержав, женщина. – Андрей, не обращай на нее внимания, подростковый возраст, юношеский максимализм плюс ревность, – обратилась, сменив тон, к будущему мужу, но затем опять накинулась на дочь: – Ты опять нарядила свои браслеты и цепи. Наказание, а не ребенок!

Соля улыбалась во весь рот. Мама злится, а значит, все идет по плану. На ней сегодня был самый скромный наряд из всех «неформальских», которые имелись у нее. Черная толстовка с надписью «Fuck», рваные джинсы и два браслета с шипами. Ну, еще несколько значков с черепами. Мама одевалась всегда стильно и елегантно и с детства пыталась прививать классический стиль в одежде дочери. Пусть бесится!

– Галчонок, не надо тратить нервы. Соля просто подросток, я тоже был таким. И, кстати, не так уж давно. Это пройдет со временем, а портить отношения не стоит, – успокаивал возлюбленную Андрей, приобняв ее за плечи.

А когда он с девочкой остался наедине, подмигнул ей.

– Я думаю, мы с тобой подружимся.

– А я так не думаю, папочка! – съехидничала Солька.

Они не подружились. К радости Соли и к огорчению Андрея. Соля ему нравилась: живая девчонка с боевым характером, привыкшая протестовать и оспаривать любое мнение матери. Подругами мать и дочь не были. В силу своих характеров. Зато девочка хорошо общалась с отцом и часто бывала у него в гостях. Галина ненавидела эти ее визиты и пыталась запретить дочери общаться с бывшим мужем. Но все ее запреты производили обратный эффект.

Соломия к отчиму относилась с презрением. Мало того, что он был намного младше матери, так еще и стал для той центром вселенной. Постоянно одни и те же разговоры: «Андрюша любит то… Андрюше нравится это…» Никто никогда не интересовался ее мнением, не пытался угодить или подстроиться. Отчим же с самого начала обладал таким правом. Своим присутствием он лишил ее последней надежды на то, что когда-то мать обратит на нее внимание, поймет ее. Теперь единственный, кого женщина могла понять и принять – ненаглядный Андрюша.