Саша Чекалов - Сквозь кальку. В ожидании главной героини

Корректор Владимир Евгеньевич Лямцев

© Саша Чекалов, 2017

ISBN 978-5-4485-3164-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Переехала Лёся практически сразу, как вернулась из турпоездки. Вот, кажется, только что стояла, потупившись, возле памятника «афганцам», и шла потом пустынными переулочками Троицкого предместья, и – невольно замедлила шаг возле бронзовых роз у входа в метро, а между тем… вот уже и Белорусский вокзал опять подплывает: всё ближе, ближе…

Пора выметаться со старого флэта, а значит – альтернативу искать экстренно, угу.

Жильё нашлось быронько, респект этим вашим интернетам , – не прошло и недели, как потасканные мужички из хорошо известной грузоперевозчицкой компании резво носили до смешного лёгонький скарб: сначала вниз по лестнице одной хрущёвки, потом – вверх – на третий этаж точно такой же, в другом районе, поближе к центру (что-не-может-не-радовать), но и ощутимо дороже – увы и ах, типа.

Едва въехала, как пришлось снова… въезжать, короче: что к чему… Потому что сразу стало понятно, что без этого здесь не получится, ну… в общем, ничегошеньки.

Возникло такое понимание следующим образом: на второй день после заселения (хозяин заспанно вручил кольцо… нет-нет, пока лишь кольцо с ключами – и, уже опаздывая, исчез, будто канул, в полугодовую командировку на Таймыр) Лёся стояла возле «своей» двери и замыкала её – с тем чтобы отправиться на интервью с потенциальным работодателем (в месте, где она тогда отсиживала положенное, намекнули, что с нового года зарплата как бы сама собой сократится вдвое – трудно не понять правильно), как вдруг почувствовала за левым плечом некое неясное присутствие. Вздрогнув и резко обернувшись, она впервые увидела Курагу.

О внешности мадам Куракиной пару слов сказать придётся, хотя и не особо хочется… Первое, что видим, – это необъятный зад, контрастирующий с остальными частями тела, вполне худощавого; а примета номер два – собранная в узел морщин тёмная от загара рожица странного багрово-кофейного оттенка – именно такой цвет приобретает абрикос, если оставить его на солнце дольше, чем необходимо для нормального завяливания. (Отсюда и странная для пожилой женщины кличка.) Всё, остальное не столь существенно – баба как баба, «чо».

И вот эта баба обнаружилась непосредственно за спиной, чо никогда не ждёшь от незнакомок подобной комплекции (всё время подспудно ждёшь принца), – жаль, однако почему-то именно они реагируют на появление в подъезде «нового лица» в первую очередь… а обнаружившись – тут же заявила (низким, но, парадокс, и звонким, аж весь подъезд завибрировал, голосом): «Что-то я вас раньше не встречала! А?»

Вопросительное «а» вдруг до такой степени вывело Лёсю из себя, что она не сдержалась. Ляпнула рефлекторное: «А я вас!» – услышала в ответ: «Ясно. Ещё одна хамка на нашу голову» – и увидела спину (с полустёртыми следами побелки на блёкло-бирюзовом бархате) … И война началась.

На следующее утро, выходя, Лёся чуть не наступила на кучу. Не собачьего, нет… Вполне себе человеческого. Хорошо так оформленного – то есть не сказать чтобы прихватило кого-то, вот о чём речь… А спокойно рассупонился, присел и – наделал. На коврик, да. На ХОЗЯЙСКИЙ коврик – который теперь придётся как-то чистить, оттирать под краном, опрыскивать освежителем, чтоб отбить вонь… а она до конца не отобьётся, в любом случае… Вот же мразь какая!

Кто же этот герой, а? («Этот» – потому что, ну в самом деле, не «эта» же! – очевидно ведь, только мужики на такое способны.)

Поразительный факт: разгадка наступила спустя не более чем минуту, когда, миновав квартиру соседей снизу, Лёся поймала «краем уха» дуновение распахнутой двери и хвостик закругляемого предложения: «…и ведь от чистого сердца навалил: решил за мать вступиться, старшенький мой… Настоящий мужчина вырос!» – а потом, повернув голову, увидела и ту, давешнюю. (Выпускающую наружу парня в комбинезоне.) «Старая знакомая» впилась булавочными уколами зенок, громогласно, не смущаясь, резюмировала: «Во, помяни чёрта…» – и щеколда с той стороны грохотнула, как на лабазе, а сантехник (явно сантехник, больше некому: в комбинезоне-то да с ящиком инструментов, ну) бочком да мимоглядкой, стараясь ненароком не задеть новоявленную прокажённую, пошелестел своей дорогой – и в ответ на растерянное: «Эй, она кто?» – лишь тихо буркнул уголком щетинистого рта: «Н-нельюсуфна».

Нинель Юсуфовна, да. С тех пор Лёся слышала это имя почти ежедневно. Обычно в тюнингованном варианте – «ясын-н-нельюсуфны»: это когда по вечерам опять и опять, день за днём трезвонил дверной звонок, и, если не хватало выдержки не выглядывать обречённо наружу, там всегда обнаруживался кто-то из этих пацанов. Один из семерых.

«Здрасьте, ясын-ннельюсуфны, она просила вам передать, шо… шо тебе, тварюга, нечего здесь делать! и что долго ты здесь не задержишься, ыгыгыгы-ыы» – после чего блинчик , довольный собой, скатывался по лестнице обратно, в их нору…

(Ах, ну да: почему «блинчики»… Просто все они через слово вставляли «блин», поэтому.)

Ну, а параллельно – всё как полагается: нацарапанные на стене слова, плевки, засыхающие на замочной скважине, разный мусор в почтовом ящике… Дети вообще тем изобретательнее, чем более склонны мстить, а уж эти… эти, судя по всему, считали, что выполняют благородную миссию, и «отрывались» вовсю.

Заметим, у Лёси был и парень (подвизавшийся в охране фирмы эм… как же её… с депрессивным таким названием – то ли ООО «Растр-ойл», то ли нечто подобное). Из тех, кого принято называть малосимпатичными, и тем не менее вполне надёжный… в том смысле, что пару раз отваживал от Лёськи «ненужных» людей: однажды – бывшего её, потом ещё коллектора… ну, и так, по мелочам… Но перед блинчиками спасовал и он. При первой же как бы нечаянной жалобе на «семью уродов каких-то» ломанулся выяснять … стал барабанить в куракинскую дверь кулаками, орать (через дверь же) про козырные знакомства в ФСО, а ему… попросту не открыли. Вместо этого – как ни в чём не бывало вызвали по телефону наряд. Который неожиданно быстро прибыл, положил ухаря лицом на истёртый подошвами кафель и тэ дэ, и тэ пэ… Местный участковый ещё и на службу бедолаге сообщил – в общем, о-го-го как расстроил…