Саша Чекалов - Сквозь кальку. В ожидании главной героини

Потому что должность старшей по подъезду, знаете ли, хоть и неофициальна, всё ж таки не пустой звук – при том, что полиции остро необходимы помощники из рядовых граждан, а добровольцев так мало, что каждый на вес золота. И ценят их, ценят… И все это знают, ага.

И когда по выходным блинчики с Курагой выходили в полном составе «подышать», с ними здоровались. У них спрашивали, как дела, как сосуды с суставами, как сыграли «наши», а если возникала необходимость – и как пройти в районное отделение Мосэнергосбыта, чо! Несмотря на то, что каждая собака знала, кто они суть такие, вышеозначенная Курага и её дети…

Тем временем они, дети эти, постепенно входили во вкус. Изначальная мотивация пакостей (наказание «хамки») благополучно была забыта, но привычка уже успела сформироваться – теперь так просто не отучишься… и каждый день что-нибудь новенькое да ждало Лёсю за порогом. А то и непосредственно дома – как, например, в тот раз, когда вернулась она с работы, отперла, вошла, а по единственной комнате февральский ветер гуляет, и окно разбито, и на полу камень валяется, завёрнутый в фольгу, а под фольгой записка: с Днём святого Валентина, мол…

Кстати, вот да: уволившись по якобы собственному – на следующий же день устроилась в… ещё худшую клоаку, а что делать? – жильё-то оплачивать надо.

В «небольшом, но сплочённом», как было написано в объявлении о вакансии, коллективе нарисовалась немедленно подруга, Калерия, редкое имя – и вообще, судя по всему, странная семья, загадочная… Родители, просто «с мясом», с кровью сердца оторвав Калю от её милого класса, между прочим, выпускного (что-то стряслось такое… уж очень особенное), зачем-то переселились из столицы в «чудесный, уютный и романтический город Чайковского», благодаря чему Каля неизбежно полюбила композитора «всей душой» – ну, то есть как полюбила: «Нет, я не спорю, что он мальчиков предпочитал – это не кул, но мелодии-то в итоге у него были реально крутые, согласитесь!» – как-то так… Чистосердечная до дрожи, лапочка.

«И зачем только я снова в эту вашу Москву припёрлась? – всё то же, что у нас, те же улицы, те же рожи, и купить можно всё то же самое… Стоило усилия прилагать!» – однако нытьё нытьём, а назад не торопилась, что и понятно: вернёшься – ведь не поймёт же никто, заклюют добрые люди. (Ну да, именно: «Падающего – подтолкни», Ницше Фридрих Карлович.)

Что ж, везде одно и то же? Пожалуй. С небольшой только разницей. И в этой разнице умещается всё сущее, вся жизнь… Потому что там, где эта малость пускай даже совсем чу-уточку выбивается из привычной системы представлений о социальной норме, жить уже становится как-то кисло… Но порой случается, что вдруг не повезёт по-крупному; тогда ад.

А имя этой пустяковине, этому незначительному штришку – твои соседи.

Вот взять хоть Лёсю… Взять её за шиворот, когда стоит на станции метро, у края платформы, ждёт поезда, – и тряхнуть как следует. Чтоб описалась от страха, да. И так – сколько раз? Уже было два, сегодня третий… Это всё тот, «старшенький».

Мамаша Курага обожает говорить о сыновьях (была, говорят, и дочь, да померла во младенчестве) с умильно сюсюкающей интонацией, будто им по полтора-два года… Самому маленькому между тем уже девять. Выглядит он, правда, на семь: курит… Кажется, это именно он поджёг однажды Лёсин почтовый ящик – доказать невозможно, но Лёся почти уверена… Но Куракина-старшая не в претензии: «Правильно, правильно… Нечего… Нужно дать понять, что у нас давно сформировавшаяся и вполне самодостаточная община, что никто случайный нам тут не нужен, да? Во-от…» – не сомневайтесь, это не домыслы, Лёся слышала своими ушами, когда проходила мимо элиты их подъезда, оккупировавшей, кажется, на веки вечные и скамейку, и самую атмосферу вокруг. «…Шоб не думала, что она здесь главная!»… Неоднократно слышала. «Небось, не у себя дома!» В разных выражениях, но смысл один.

…«Дома» холодно: стекло новое вставить – дорого, да и вечно нет времени; несколько пакетов из супермаркета и скотч решили проблему, но лишь отчасти, термоизоляционные свойства полиэтилена оставляют желать лучшего, а зима выдалась такая, что жалкая заплатка то и дело прогибается внутрь, будто парус, гнётся и скрипит, всё как положено… и трётся об острые края… и, чувствуется, надолго её не хватит. «Впрочем, полиэтиленовых пакетиков у нас навалом – уж чего-чего, а…»

А всё-таки жаль. Ведь из-за нелепой случайности всё. Ну что стоило тогда стерпеть и ответить повежливее! – так нет же, импульсивность эта вечная, будь она неладна совсем… Теперь-то поздно… «Старшенький» -то развернул её сегодня к себе, притянул, чисто куклу тряпичную, безвольную… и на какой-то миг Лёся подумала, что он её поцеловать хочет (почему нет! – парню двадцать один) … И – видно, видно было, что на какой-то миг и он об этом подумал. И, кажется…

[«Слышь… Это я камень тогда бросил…»]

…кажется, впервые в жизни что-то вроде смущения испытал… или нет?

Почему-то не хотелось об этом задумываться.

Хорошо, что всегда есть на что отвлечься! – например, Каля: вечно ей не везёт… Всем директор выдал сегодня конверты, ну вообще всем, даже техническому персоналу, даже грузчикам… одной Калерии, как всегда, не хватило (хотя ведь лицо компании, на ресепшене сидит как-никак) – и вот она в конце дня на выходе из кабинета ловит его, Ивана-то Иваныча, и ну стенать, мол, да как же это?! Он ей, естественно: «Ну нет денег! Нету! Расходы непредвиденные… Но вы мне верьте, Каля: буквально завтра… самое позднее послезавтра…» – «Да я вам и так верю, но…» – «Да-да, верьте, Каль! Прошу, верьте…»

И так раз за разом, каждые полмесяца, – а всё почему? Потому что вертят нами мужики как хотят – и никогда ничего им не бывает за это… Вертят – совсем как этот… Как куклу.

А зовут его странно – Эльф. Разумеется, старшая по подъезду не всегда была настолько старшей – и лет двадцать назад, очень даже может быть, смотрела «Властелина колец» вместе со всеми! – а там ведь Леголас, такой душка в исполнении Орландо Блума, так бы и съела его… Потому и Эльф, Эля. М-да…

Имя, данное словно в насмешку, – бывает же… А так он больше на какого-то орка похож. На Больга, скажем… Точно, на него. Такой же долговязый, нескладный…

«Верьте, Каль»… Не, ну какие же всё-таки мерзавцы неописуемые! – вне зависимости от возраста и социальной роли… Знает ведь: она тоже снимает, как и Лёся, – более того… кажется, ждёт прибавления… и кажется – от самого Иваныча и ждёт! А тот и в ус не дует, и – ну вот как помочь в таких случаях, а?! Особенно когда у самой вопросы нерешённые… Просто не замечать?

Не замечать. Ни новых надписей возле двери, ни дерматина порезанного, ни… В общем, ни-ни. Ибо делать нечего…