Надежда Коваль - Последний филантроп

– Могу я поинтересоваться, какого лешего делает у нас этот парень? – тихо прошипел я около уха жены.

Та нисколько не смутилась и нежным голосом объявила:

– Дорогой. С сегодняшнего дня Рейнхард будет жить вместе с нами.

– Но с какой это стати?! – повысив тон продолжал я, стараясь не обращать внимания на стоящего около двери долговязого очкарика в потёртых бермудах и клетчатой рубашке с коротким рукавом.

– Он будет жить у нас потому, что его таланту нужны соответствующие условия для развития, – без тени смущения произнесла она фразу, которую обычно любил повторять я. (И зачем только я тратил столько душевной энергии, чтобы в результате всё развернулось против меня?)

Не найдя подходящиx слов для быстрого и умного ответа, я набрал полную грудь воздуха и с отчаянным видом удалился с веранды.

«Надо было невзначай поинтересоваться: в своём ли она уме?» – со злостью думал я, бегом спускаясь по крутой лестнице на нижний этаж. Однако зная, что на такoгo родa вопроc никто и никогда не даёт правдивoгo ответa, я заключил, что жена просто-напросто потеряла рассудок по причине своей природной глупости. Гнев душил меня, как удав кролика, при одной только мысли о дурацком положении, в котором я вдруг так некстати оказался. Поэтому во избежание кривотолков и сплетен по поводу того, что моя жена взяла под крыло какого-то бездельника и собирается (при живом-то муже!) кормить и содержать его, я молча побросал в чемодан свои вещи и на следующее утро покинул наш дом навсегда.

До того момента, как моя книга получила признание, о моём существовании знали лишь близкие родственники, коллеги по работе, да пара институтских друзей. Для них я всегда был уравновешенным и немного замкнутым человеком, мечтателем, неспособным на дурные поступки. Сам же я никогда не восхищался собственной натурой, хотя для внутреннего успокоения внушал себе, что моя личность чего-то стоит. Я хорошо учился в школе, у меня было примерное поведение и я никогда не лез на рожон. Мне всегда хотелось душевного равновесия, может быть именно поэтому я постоянно шёл по пути наименьшего сопротивления. Боязнь неудач и нежелание борьбы за лучшее место в жизни привели к тому, что у меня была непрестижная и немодная работа – служил я библиотекарем. С переходом на компьютерное обеспечение, а также в результате катастрофического сокращения читателей (которых и раньше-то было раз-два и обчёлся), руководство пришло к логическому, по их мнению, заключению: сократить служащим заработную плату. Вслед за этим я вынужден был жить скромнее и экономить на всём, что требовало неизбежных денежных затрат. Если раньше по утрам я готовил себе яичницу с беконом, то теперь я ограничивался одним лишь растворимым кофе, а по вечерам – лёгким ужином, полностью исключающим мясo и колбасу. Рис и чечевица стали главными продуктами моего пищевого рациона. Что касается старой одежды, то я перестал относить её в церковный приход, а вместо этого старательно донашивал сам, не покупая взамен ничего нового. Кроме того, мне стало трудно подавать милостыню знакомому нищему, несколько лет тому назад обосновавшемуся под пожарной лестницей нашей библиотеки. Я даже начал злиться на него, что он попадался мне на глаза в самые неподходящие моменты и бередил мою и без того чувствительную совесть. Мне приходилось успокаивать себя мыслями: 1) он сам виноват в том, что докатился до такого состояния, 2) о нём должны заботиться не я, а родственники, бросившие его на произвол судьбы, 3) и почему бы ему не пойти работать, если у него руки и ноги целы? 4) куда смотрят социальные службы? И так далее, и тому подобное.

На самом-то деле, я забивал свою голову этими вопросами не потому, что мне хотелось найти путь к их разрешению, а потому что мне просто перестало хватать средств для занятия филантропией, которую я всегда считал отражением естественного человеческого инстинкта помогать ближнему. Неудовлетворённость собственным положением принудила меня срочно заняться изменением своей судьбы. Однако вместо того, чтобы самостоятельно пораскинуть по этому поводу мозгами, я решил обратиться за чужой помощью. (Всем известный ход – лично не задумываться над своими проблемами.) По совету знакомого эзотериста я отправился к колдунье, живущей в загородной зоне, неподалёку от водной станции Аквамарин – живописного зелёного уголка отдыха, где можно купаться, ловить рыбу и кататься на лодках.

Добираясь до места, я с волнением представлял себе встречу с горбатой старушкой в застиранном платке поверх серых всклоченных волос. Но к моему огромному удивлению дверь открыла симпатичная блондинка лет тридцати пяти. Колдунья любезно поприветствовала меня и повела по длинному узкому коридору, увешанному картинками диких животных и светящимися кристаллами гималайской соли. В кабинете мы разместились за резным дубовым столoм, и я не без любопытства принялся рассматривать новую знакомую. «Всё-таки интересно, как в век глобального технического прогресса и всеобщей компьютеризации находятся люди, решившие посвятить себя такому древнему и антинаучному занятию?» – задавался я вопросом и никак не мог найти на него ответа.

На колдунье была синяя блуза, усеянная причудливыми звёздами, и чёрная узкая юбка с широким кожаным поясом. Она не была красавицей, но её серо-зелёные глаза, как магнит, притягивали моё мужское внимание, отчего на какое-то время я почти полностью позабыл зачем и с какой целью оказался в её доме. С трудом собравшись с мыслями, я повёл немудрёный рассказ о своих неудачах. Молодая женщина заинтересованно слушала меня, склонив миниатюрную головку набок. Kогда моё повествование закончилось, oна с серьёзным видом вымолвила:

– Ну что ж, случай ваш довольно типичный. Видите ли, на судьбу ко мне приходят жаловаться постоянно, почти каждый день. Своими проблемами со мной делятся и полицейские, и почтальоны, и пластические хирурги, и даже те, про которых никогда не подумаешь, что им бывает плохо. Вот вчера, к примеру, заходил главный фининспектор. Так что будьте спокойны – у вас нет причин для волнений: для улучшения судьбы давно существуют проверенные на опыте средства.

Я сразу воспрянул духом, услышав, что у меня не всё потеряно.

– И что же я должен сделать? – с готовностью поинтересовался я.

– Прежде всего, возьмите ручку и бумагу и записывайте всё, о чём я вам буду говорить.

Выдержав значительную паузу, колдунья перешла на тихий, но внушительный тон:

– Прежде всего вам следует пойти на перекрёсток четырёх дорог. Там постелить на землю старую простынь. Лечь на неё в форме креста: ноги вместе, руки в стороны, голова на север и, закрыв глаза, словами, идущими от сердца, попросить избавить вас от всего того, что мешает в жизни. После этого нужно встать, взять простыню и бросить её правой рукой в огонь со словами: «Да сгорят в огне все мои беды и неудачи. Откуда пришли пусть туда и вернутся!».